Слабо не влюбиться? (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна - Страница 34

– Готова? – оглядывается на меня.

– Я всегда готова! – отвечаю со смехом и первая несусь на глубину.

На несколько секунд холод буквально сковывает тело, но я не даю ему проникнуть под кожу. Усиленно работаю руками и ногами, заставляя сердце гонять кровь, а мышцы напрягаться. Проплываю несколько метров, и меня наконец отпускает. Я привыкаю к температуре воды и расслабляюсь.

Опускаю ноги и не без удивления обнаруживаю под собой дно. Я дотягиваюсь до него кончиками пальцев, но все же дотягиваюсь.

– Ка-а-йф! – рядом со мной выныривает Соколов. – И весь хмель как рукой сняло, скажи?

– Угу, – улыбаюсь я.

Капли воды с волос стекают по его лицу. Скатываются по носу и, застыв на губах, призывно подрагивают… Черт, долбаная влага! Из-за нее я опять смотрю на губы Артёма! А мне нельзя, никак нельзя этого делать! Это слишком опасная дорожка, слишком скользкая…

– О чем ты думаешь, Солнцева? – неожиданно спрашивает парень и коротким рывком сокращает расстояние между нами.

Теперь его лицо в каких-то двадцати сантиметрах от моего. Я гляжу на него, на своего лучшего друга, и испытываю что-то странное, сложное и не поддающееся определению. Это не одно чувство или эмоция. Не десять. Не сто. Это не пресловутая преданность или ванильная нежность. Не злость и не обида. Не тяга и не желание обладать. Это все сразу. Какая умопомрачительная смесь из самых ярких чувств, разбавленная нотками безумия.

Без понятия, что сейчас происходит. Не знаю, почему только этот мальчик из детства умеет смотреть на меня так, что все внутри расцветает, живым становится. Он единственный, от кого мне совсем не хочется отдаляться. Наоборот – еще ближе стать хочется.

– О тебе, – хрипло отвечаю я. – Если честно, я все время о тебе думаю.

Наверное, я пожалею о сказанном. Но это будет потом. Все потом…

– О чем именно? – Соколов больше не улыбается. Смотрит серьезно и пристально.

Атмосфера между нами накаляется, становится натянутой и горячей. Удушающее электричество повсюду. В воздухе. В его глаза. В моей потерянной душе.

– О том, что мне тебя не хватает. Что я скучаю по нашей наивной детской дружбе… О том, что скоро мы окончательно вырастем и наша связь оборвется навсегда… А я не хочу тебя терять, Тём. Слышишь? Не хочу…

Прерываюсь на непонятно откуда взявшемся всхлипе. Неужели я плачу? Неужели сейчас? Что за неуместная сентиментальность?

Вздергиваю уголки губ, стремясь за фальшивой улыбкой скрыть нахлынувшую печаль.

– Знаешь, Вась, – его сиплый голос звучит тихо и даже как-то интимно, – а я ведь тоже о тебе думаю. Иногда вовсе не в дружеском ключе, понимаешь? Ведь ты такая красивая… Да и наш сегодняшний поцелуй… Уф… Мне начисто снесло крышу.

Он произносит эти странные, сбивающие с толку речи, а я забываю, как дышать. Мне жарко, даже несмотря на то, что я по шею в холодной воде.

– Правда? – переспрашиваю робко.

А вдруг сегодняшний вечер что-то изменил? Вдруг Тёма наконец осознал, что мы созданы друг для друга? Что наша дружба давно переросла в нечто большее?

– Да, правда, – с жаром подтверждает Соколов. – Ты для меня особенная. Не просто подруга – родной человек. Я на тебя смотрю, и у меня прям в душе все переворачивается, честно! Вот только…

Он заминается, а я жадно ловлю его эмоции:

– Только что, Тём?

– У меня сейчас такой период, что я хочу буквально каждую, – он поднимает глаза к небу и качает головой. – Черт, Вась, я реально как животное! Даже на тебя сегодня чуть не набросился, веришь? Когда мы были на рейве, я реально думал о том, чтобы увести тебя в туалет, закрыться в кабинке и… Ну ты понимаешь.

Артём говорит это беспечно, посмеиваясь. А меня будто расстреливают в упор.

Каждое его слово – выстрел. Безжалостный, беспощадный. Крови нет, но боль невыносимая. Отравляющая. Парализующая. Выворачивающая кишки наизнанку.

– А как же Диана? – спрашивает кто-то моим голосом.

– Да в том-то и дело, что с ней все нормально. Нет, сремся, конечно, время от времени… Ну с кем не бывает, правда? А так все в порядке: секс классный, да и в целом она меня понимает, – Соколов задумчиво почесывает щеку. – Хрен знает, чего мне не хватает.

Тёма снова улыбается. Озорно и по-мальчишески беззаботно. Дескать, ну что с меня взять? Вот такой я оболтус.

Смотрю на друга, и бессильная ярость закипает где-то в области солнечного сплетения. Бескрайний горизонт над рекой не такой пустой, как его взгляд. Нет, он не чувствует и половины того, что творится в моей душе.

Для меня наш разговор – болезненное откровение. Для Артёма – ничего не значащая болтовня.

Я поцеловала его, потому что люблю. А он ответил, потому что хочет трахать все, что движется.

Черт возьми, какая горькая ирония! Выходит, я должна сказать ему спасибо? Ведь не будь я для него «особенной», он бы просто отымел меня в каком-нибудь закоулке, а потом сделал вид, что ничего экстраординарного не произошло.

Мерзко.

Когда мой солнечный мальчик успел стать таким бездушным циником?

– Давай наперегонки? – глотая слезы, предлагаю я. – Кто первый доплывет до вон того дерева, тот вытирается одеждой проигравшего!

Не дождавшись его ответа, я разворачиваюсь и, стараясь как можно сильнее забрызгать Соколова водой, уплываю. Пусть нахлебается, гаденыш. В эту секунду я почти его ненавижу.

Почти хочу, чтобы он исчез из моей жизни.

Насовсем.

Я энергично размахиваю руками, стремительно набирая скорость. На самом деле мне плевать, кто доберется до дерева первым. Я просто хочу оказаться подальше от человека, который стал моей первой любовью и первым оглушающим разочарованием. Хочу скрыться от его сводящих с ума синих глаз. Избавиться от глупых надежд, которые, не поддаваясь логике, цветут во мне, когда он рядом.

Сегодня с очаровательной улыбкой на губах Соколов разбил мне сердце.

Вот уже во второй раз.

Глава 34

Диана вернулась в город во вторник, и Соколов сразу же пропал с моего горизонта. Как ни в чем не бывало возобновил прерванные разлукой отношения с девушкой и снова превратился в идеального парня. Наши с ним встречи, прогулки и созвоны, к которым я, стыдно признаться, опять успела привыкнуть, оборвались так же внезапно, как и начались.

Такое чувство, что Артём просто взял и выкинул из памяти наш поцелуй на рейве. Будто он просто предпочел его забыть. Да, знаю, тогда, поддавшись импульсу и осмелев от алкоголя, я сама полезла к нему целоваться, но ведь он отвечал мне! Пылко, упоенно, страстно! Я готова поклясться, что ему тоже нравилось. Что он тоже чувствовал испепеляющий жар в груди.

Тогда Соколов был другим. Открытым, честным, родным. А сейчас, когда он снова ходит за ручку со своей Дианой, я его не узнаю. Как он может так легко играть с ней в любовь? Его совесть не мучает? Хотя… Возможно, я просто выдумала то, чего нет, и играл он на самом деле со мной. А с Орловой у него настоящие высокие чувства.

Да и тот наш разговор во время купания в реке… Артём все расставил по местам. Он ничего ко мне не испытывает. Ну, кроме разве что дружеской теплоты и краткосрочного влечения под градусом.

Думала ли я что наша многолетняя дружба закончится вот так пошло и банально? Нет. И я предположить подобного не могла. Мне казалось, что мы с Тёмой всегда будем если не лучшими друзьями, то хотя бы просто близкими людьми.

Но теперь, после случившегося я не знаю, как мне находиться рядом с ним. Как общаться, как улыбаться и, самое главное, как притворяться, что мне все равно, когда на самом деле это ни черта не так.

Соколову, может, и впрямь плевать, но вот у меня вся душа в ранах. И они, зараза, никак не заживают. Не хотят заживать! Более того, каждый раз, когда Артём появляется в поле моего зрения, на эти самые раны сыплется соль. Она жжет, разъедает, и ее никак не смыть.

Пока Соколов рядом – мне будет больно. Пока он маячит у меня перед глазами – я буду страдать.

Рывком поднимаюсь с кровати, в которой провалялась последние два часа и с небывалым рвением принимаюсь убирать с рабочего стола тетради, учебники и письменные принадлежности. Я складываю все в большую коробку, а на следующей неделе отвезу ее папе в гараж.