Слабо не влюбиться? (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна - Страница 30

Знаете, почему классно быть хорошистом? Потому что никто не строит завышенных ожиданий на твой счет. Тебе не требуется сдавать экзамен на сто баллов и непременно доказывать всем, что ты большой-пребольшой молодец. А вот у отличников, увы, совсем другая история. Прессуют их нехило. Так, что не продохнуть.

Взять, к примеру, Лерку. За год учебы в одиннадцатом классе она сникла прямо на глазах. Училась не то что днями – ночами напролет. Ходила вечно невыспавшаяся, уставшая, и даже отношения с противоположным полом как-то резко перестали ее интересовать.

Я относилась к загруженности подруги с пониманием – как-никак человек занял призовое место во всероссийской олимпиаде по физике! Понятно же, что такие достижения просто так не даются, для этого нужны жертвы. И в Леркином случае жертвой стала ее личная и социальная жизнь.

– Ну как третье задание из части С? Справилась? – спрашиваю я у Грановской, когда мы выходим с консультации по математике.

Лерка идет чуть впереди, и внезапно меня пронзает неприятная мысль: она так исхудала в последнее время. Если раньше подруга относилась к категории девушек с аппетитными формами, то сейчас стала напоминать тощую, вечно недоедающую модель. Гроновская по-прежнему красива, но теперь ее красота отдает немного нездоровыми оттенками.

– Да, – кивает она, не оборачиваясь. – Быстрее бы уже отстреляться. А то мозг от этих формул плавится.

– И не говори. Я мечтаю о том времени, когда экзамены наконец будут позади!

– Угу, – Лерка подходит к окну и опирается на подоконник. – Так жарко, да? У тебя водички с собой нет?

– Вот, держи, – лезу в рюкзак за бутылкой, умолчав о том, что лично мне совсем не жарко. На улице уже который день не больше двадцати градусов.

Грановская жадно осушает бутылку и, утерев губы тыльной стороной ладони, вновь припадает к подоконнику.

– Лер, все в порядке? – осторожно касаюсь ее плеча. – Ты какая-то изможденная…

– Нормально, не обращай внимания, – отмахивается она. – Просто в последнее время слабость одолевает… Видимо, слишком много нервничаю.

– Да ты не нервничай, – поглаживаю подругу по спине. – Ты сдашь экзамены лучше всех нас вместе взятых. Сама же знаешь.

– Ой, ладно, давай не будем про учебу хотя бы сегодня, – Грановская распрямляется. – Лучше расскажи, какие у тебя планы на днюшку? – играет бровями. – Будем тусить?

– Ну еще бы! – восклицаю я. – Восемнадцать лет, Лерон! Мне скоро восемнадцать, веришь?

– С трудом, – усмехается она. – Совсем большая стала.

– Я думала для начала сходить в боулинг, а потом всей компашкой рвануть ко мне на дачу с ночевкой, – вдохновенно делюсь я. – Шашлык-машлык, все дела.

– Родаков, надеюсь, на даче не будет? – опасливо интересуется Лерка.

– Ну какие родаки, Лер? – хихикаю. – Я ведь и сама взрослая!

– Круто, – одобрительно тянет она. – А Соколов? Со своей мисс «ржу как лошадь» припрется?

Это мы так за глаза Диану называем. Она во всем хороша, но смех у нее правда ужасный. Даже мой, хрюкающий, по сравнению с ее, трескуче-каркающим, куда благозвучней. Когда Орлова хохочет, все вокруг тотчас начинают тосковать по берушам. Только один Соколов этого не замечает. Оказывается, любовь не только слепа, но еще и глуха.

– Нет, Диана в Испанию уехала, – довольно сообщаю я. – Так что Тёма один будет.

– Ну слава богу, – Лерка облегченно выдыхает. – Оторвемся как в старые добрые времена.

Обсуждая мой грядущий день рождения, мы с подругой выходим на школьный двор. На улице ясно, хоть и немного ветрено. У ворот курят парни, в числе которых я замечаю Соколова. При виде его высокой широкоплечей фигуры улыбка растягивает губы, сердце радостно екает, а ноги сами несут меня к нему.

– Привет! – невольно любуюсь его развевающимися на ветру волосами, которые с последней нашей встречи стали немного короче.

Тёма отщелкивает в траву окурок и проходится по мне оценивающим взглядом.

– Клевая кофточка, малая. Бабушкина?

– Классная стрижка, Соколов. Проспорил? – тут же парирую я.

– Да нет, – качает головой, посмеиваясь. – Постепенно готовлюсь к армии. Не хочу, чтобы переход на лысину был слишком резким.

– Ой, а сейчас тоже налысо бреют, да? – кривится Грановская. – Без своей шевелюры ты будешь похож на коленку.

– Спасибо, Лер. Умеешь поддержать, – усмехается парень.

Подруга посылает ему примирительный воздушный поцелуй, а затем подходит к забору и, обхватив его пальцами, на несколько секунд прикрывает веки.

– Ты чего, подремать решила? – шутит стоящий рядом Даня.

– Отстань, Громов! Что-то сил нет, – огрызается Грановская, не открывая глаз. – И не дыми в мою сторону! Дышать нечем…

Ребята переключают свое внимание на обсуждение припаркованной неподалеку бэхи, а я пристально наблюдаю за подругой, которая бледнеет прямо у меня на глазах. Кровь стремительно отливает от ее лица, и даже губы становятся белыми-белыми…

– Лер, ты…

Я не успеваю договорить, потому что в этот самый миг ее резко ведет. Грановская заваливается вбок, стремительно теряя равновесие. На реакцию меньше секунды, но я все равно успеваю подскочить к подруге и, если не подхватить ее, то хотя бы смягчить падение.

– Лер! Лера, что с тобой?! – истерично воплю я, заглядывая в лицо подруги, но она не открывает глаз.

Вокруг нас тотчас грудится народ, но я не разбираю звуков речи. Уши закладывает от страха, а по венам едкой отравой разливается паника. Я боюсь! Дико боюсь за жизнь близкого мне человека.

– Отойдите! Отойдите от нее! Не перекрывайте воздух! – сквозь пелену нарастающего шума прорывается голос Соколова. – Серег, звони в скорую! Живо!

Растолкав ребят, Тёма опускается на колени рядом со мной и осторожно прикладывает два пальца к шее Грановской. Его лицо предельно сосредоточенно, а пухлые губы плотно поджаты.

– Пульс есть, – успокаивает парень. – Она просто без сознания.

– Ч-что… Что с ней? Я не понимаю! – по щекам катятся слезы, а голос дребезжит. – Почему она упала?

Я смотрю на Тёму в поисках ответов, но он не обращает внимания на мою истерику. Продолжает вдумчиво ощупывать Лерку. На несколько секунд наклоняется щекой к ее лицу, а затем принимается осторожно расстегивать пуговицы на ее рубашке, освобождая горло.

– Зацепин, ты в скорую позвонил?

– Да. И Громова за медсестрой в школу отправил.

– Хорошо, – кивает Соколов и наконец поворачивается ко мне. – Успокойся, Вась, не реви. Все будет нормально.

– Но Лера…

– Лера сильная, слышишь? – перебивает он, глядя мне прямо в глаза. – Она справится.

Глава 30

– Здравствуйте! Я к Грановской, в триста тридцать вторую, – говорю дядечке-охраннику.

– Добрый день, – он неспешно придвигает ко мне журнал посещений и ручку. – Крестик вот тут поставь и проходи.

Расписываюсь в указанном месте и, перекладывая из руки в руку тяжелый пакет с гостинцами, поднимаюсь на третий этаж. По телефону Лерка толком ничего объяснять не стала, поэтому я решила навестить подругу в больнице, узнав всю необходимую информацию у ее бабушки.

Отыскав нужную палату, коротко и формально стучу в дверь, а затем захожу внутрь. Передо мной три расстеленных койки, но занята только одна из них. Лерка, слава богу, на месте.

– Привет, Вась, – заметив меня, Грановская улыбается. – Я знала, что ты придешь. Бабуля предупредила.

– Ну по телефону из тебя новости и клещами не вытащишь, – ставлю пакет с продуктами на тумбочку, а сама присаживаюсь на край ее кровати. – А вживую ты от меня не отвертишься.

Лерка выглядит немного лучше, чем в день нашей последней встречи. На впалых щеках появилось некое подобие румянца, а во взгляде больше нет смертельной усталости. И даже простой хлопковый халатик ей к лицу.

– Это все мне? – подруга косится на пакет. – С ума сошла такую тяжесть таскать?

– Мне нетрудно, – пожимаю плечами. – А теперь расскажи, что с тобой случилось? И почему тебя уже который день держат в отделении эндокринологии?