Слабо не влюбиться? (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна - Страница 26

Залетаю в туалет и, забравшись с ногами на подоконник, достаю из рюкзака блокнот и карандаш. Переворачиваю усыпанную хаотичными рисунками страницу, сменяя ее на чистую и заношу карандаш. В душе хаос, но в голове – кристальная чистота. Приходящие образы яркие и четкие.

Графитовый кончик касается бумаги, и в эту самую секунду с сердца срывается здоровенный груз. Мне прямо физически становится легче. Рисование – мой личный способ терапии. Оно успокаивает, приводит нервы в порядок, восстанавливает внутренний баланс.

Под карандашом появляются знакомые очертания – вьющиеся волосы, колечко в носу, пухлые губы... Я не знаю, зачем я вновь и вновь рисую Соколова. Просто мне так хочется. Просто накрывает иррациональный порыв.

Я старательно вывожу его острые скулы. Медленно отрисовываю густую тень ресниц. Мне хорошо, я увлечена процессом. И поэтому почти не замечаю слез, капающих на бумагу и отставляющих на ней влажные разводы.

Это все мелочи. Это неважно. Главное – что прямо сейчас меня действительно отпускает.

Глава 25. Лето 2017

Одиннадцать лет учебы наконец позади. Последний звонок отзвенел, знаменуя финал целой эпохи. Больше никаких уроков, никакой утомительной домашки, никаких переживаний за оценки в дневнике. Осталось сдать экзамены, отгулять выпускной и помахать школе ручкой. А затем с улыбкой шагнуть в следующий жизненный этап.

Кошусь на настенные часы и, решив, что пора передохнуть, выхожу из-за стола. Хочется немного проветриться, освежить мозги. А то от тестов по русскому языку у меня уже голова идет кругом, весь день их решала. Сейчас прогуляюсь, поем мороженое и снова обложусь методичками. Что уж говорить, жизнь выпускника не блещет красками.

Облачаюсь в тонкий летний сарафан и выхожу на улицу. Теплый ветерок приятно треплет по щекам, и я с наслаждением тяну носом прогретый на солнце воздух. Обожаю лето! Если бы не эти висящие над душой экзамены, я бы домой только ночевать приходила.

Заворачиваю за угол к любимому ларьку с мороженым и вдруг натыкаюсь на интересную картинку: на припаркованном у обочины байке сидит Соколов и сосредоточенно пялится в телефон. Один одинешенек. Рядом никого: ни привычной компании друзей, ни прилипалы Дианы, с которой они в последнее время натурально не разлей вода.

– Тём! Привет! – окликаю я, направляясь в его сторону.

Соколов вскидывает голову, и на его губах появляется фирменная улыбочка, призванная разбивать женские сердца. Даже у меня при взгляде на нее сердце екает.

На парне широкие, низко сидящие джинсы и просторная белая футболка без надписей. На оголенных предплечьях красуются многочисленные цветастые рисунки, среди которых я замечаю изображение ангела с нимбом над головой. Очень символично, ведь когда-то Соколов виделся мне таким же хероувимом – светлым и безгрешным. Правда это было до того, как я увидела его руки под юбкой у Дианы.

– Малая! Какие люди!

Артём засовывает телефон в карман джинсов и, перевернув надвинутую на глаза кепку козырьком назад, устремляется мне навстречу. Он распахивает объятья, и я, поддавшись внезапному порыву, падаю в них без оглядки. Мы не виделись почти неделю, и, оказывается, за это время я успела соскучиться по другу.

Утыкаюсь носом Соколову в плечо и утопаю в сладковатом аромате его кожи. Он пахнет, как детство. Как подсолнухи, которые мы вместе собирали. Как закатный вечер у реки. Как пыль, прибитая скейтбордом. Как перекись водорода, которой мы поливали ссадины.

Его запах – это сосредоточение самых теплых, самых ярких воспоминаний, которые обрушиваются на меня и кружат голову. Соколов как наркотик – одной затяжки достаточно, что улететь в радужный мир и потерять связь с реальностью.

– Как дела? Ты куда-то собираешься? – киваю на мотоцикл.

– Да нет, Дианку подвозил. Она с предками в Испанию умотала. Почти на три недели.

– З-зависть, – вздыхаю я.

– Да не говори, я бы и сам с удовольствием на Ибице затусил. Но с этим ЕГЭ не судьба.

– Зато будет возможность как следует подготовиться к сдаче. Никто не будет тебя отвлекать.

– Да мне на эти экзамены, если честно, фиолетово, – огорошивает Тёма. – Я ведь никуда поступать не планирую.

– Как не планируешь? – ахаю я.

– Ну вот так. На кой черт мне вышка, если я не собираюсь работать по специальности?

Тёмкнина риторика ставит меня в тупик. Понятно дело, что в наше время единицы всю жизнь трудятся по выбранному в институтские годы профилю, но высшее образование все же, как ни крути, нужно. Это как билет в будущее, без которого ты обречен влачить жалкое существование. По крайне мере, именно это мне внушали родители.

– А что ты собираешься делать после школы? – растерявшись, спрашиваю я.

– В армию пойду.

– В армию? – я настолько удивлена, что как, попугай, тупо повторяю за Тёмой.

– Ну да. Отдам долг родине, а потом займусь реализацией своих целей. Ты ведь знаешь, Вась, у меня грандиозные музыкальные планы.

Да, увлечение Соколова диджеингом не только не пропало, но и сделалось в разы серьезней. Я знала, что друг с головой ушел в музыку, но и подумать не могла, что она намерен связать с ней жизнь.

– Вот это да! – потрясенно выдыхаю. – А мы, оказывается, реально давно не общались! Я и понятия не имела, что ты не будешь никуда поступать. А как родители к отнесись к твоему решению? Поддержали?

– Нет, конечно, – Соколов усмехается. – Устроили жуткий скандал. Мать чуть ли не рыдала, отец еле сдержался, чтоб меня не придушить. Не оправдал сынок их великих надежд, – он кривит лицо в наигранной печали. – Но что поделать, жизнь полна разочарований.

– Ты с такой легкостью идешь наперекор взрослым… Я бы так не смогла.

– Так это ж моя жизнь, Вась. Нет, ясен пень, я благодарен предкам за то, что они меня родили и все такое… Но дальше я сам. Глупо забивать на свои мечты только ради того, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям.

Соколов в своем репертуаре: бунтарь до мозга костей. Идет против системы, без стеснения размахивая флагом личного мнения. Каким был в детстве, таким и остался. Ни затыков, ни комплексов, ни страха перед общественным порицанием.

– Ты прав, Тём, просто твои мысли… Они такие революционные, что мне сложновато воспринять их с первого раза. Наверное, ты единственный человек в моем окружении, который не грезит о поступлении в ВУЗ, – улыбаюсь я.

– Брось, Васек, жизнь – и так довольно скучная штука. Не стоит обесцвечивать ее навязанными стереотипами.

– Жизнь – скучная штука? Ты правда так считаешь?

– Ну да, сама подумай: проснулся, поработал или поучился, лег спать. Кому повезло – тот еще поел и потрахался. Сплошная рутина.

Изо рта вырывается стыдливый смешок. Ничуть не смущаясь, Тёма прекрасно умеет смущать окружающих.

– Неохота, чтобы жизнь была рутиной, – признаюсь я. – Хочется разнообразия и ярких красок. Чтобы как в детстве, помнишь?

Наши взгляды пересекаются, и в точке их соприкосновения вспыхивает огненная искра. Бьюсь об заклад, мы оба думаем об одном и том же.

– Ну что, малая, наверстаем упущенное? – озвучивает наши мысли Соколов. – Тряхнем стариной?

– Хочешь снова сыграть на слабо? – хитро улыбаюсь.

– Только если тебе не слабо, – подначивает парень.

– Мне нет. Ты же знаешь.

– Ну тогда садись на байк и погнали, – он достает из-под сиденья второй защитный шлем и протягивает его мне.

Затем запрыгивает на сияющего глянцем железного коня и заводит мотор.

– Куда поедем? – я подхожу поближе и тоже забираюсь на мотоцикл, обхватив крепкий торс друга руками.

В груди плещется ликование, а конечности зудят от предвкушения грядущих приключений.

– Скоро узнаешь, – кидает он через плечо, резво дав по газам.

Глава 26

Мы с Тёмой, лавируя в потоке машин, несемся по городу. Мне не страшно, я люблю скорость, но все равно льну к другу всем телом. Прижимаюсь к нему грудью и с наслаждением ощущаю его тепло под своими ладонями. Тёма сильной и какой-то очень надежный. Во всех его движениях сквозит уверенность, которой хочется довериться.