Измена. Я не предавала тебя (СИ) - Гераскина Екатерина - Страница 2

Я толкнула тяжелые резные двери, вышла в коридор. Стражник, что стоял тут же, скривил губы при виде меня. Даже ему было противно смотреть на изменщицу и развратницу, преданную публичному суду. А разве так делали когда-либо? Не припомню ни одного такого процесса. Или мне и в этом оказали честь?

В грудь ударили. Я попятилась назад, со страхом смотря в темные глаза мужчины.

— Забирай и проваливай. Это все, на что ты можешь рассчитывать.

Я пустым взглядом посмотрела на пол. Там валялся мешочек с монетами. Я присела и подобрала его. Следовало засунуть свою гордость куда подальше. И так ясно как день, что мне не стоит возвращаться в поместье супруга. Еще одного позора я просто не вынесу. И раз это все, на что я могу рассчитывать спустя два года брака, безответной любви и ежедневного угождения его родичам, которые делали мою жизнь невыносимой, то так тому и быть.

Весьма невесомый мешочек с легкостью поместился в моей ладони. Невысоко же меня оценили. Выбросили, как тряпку, растоптали и растерли, как грязь. Видимо, даже содержания я оказалась недостойна, хотя больше чем уверена, будь на моем месте какая-нибудь знатная дама, то несмотря на измену, ей бы все равно что-то причиталось, и уж точно не мешочек с нескольким десятками золотых.

Я вышла из здания суда. И впервые в жизни почувствовала свое одиночество. Я была одна во всем мире. Жила сиротой и ею же осталась. Сумерки занимались на улице. Прохожих было не так много. Видимо, я слишком долго сидела в суде, раз зевакам надоело меня ждать. Я просто шла по мощеным улицам и понимала, что этот город меня душит. Мне не хватает воздуха. Словно сомнамбула, я пересекла центр, добралась до окраины. Охрана на воротах проводила меня странным взглядом. Кажется, они окликнули меня. Но что взять с блаженной? Да и какую опасность я могу представлять в сером балахоне, без поклажи, с одним лишь бархатным мешочком, тем более я покидаю неприветливый и удушливый каменный город. Вот на меня и махнули рукой.

Я ступала по вытоптанной тысячами ног и копыт земле, не замечая ничего вокруг, но с каждым пройденным вперед шагом мои легкие словно расправлялись. Я вдыхала полной грудью прохладный, но чистый запах леса. А когда ступила в его темноту, поняла, как устала и как разбита. Я упала на колени на влажную лесную почву. Опустила голову и разрыдалась. Завыла так, как могла бы выть волчица. Только вот я была человеком, даже не магом. Такая жалкая и никчемная. В груди что-то завибрировало. Но за рыданиями и сотрясанием тела в плаче я вряд ли могла на что-либо обратить внимание. А потому, когда в груди стала нарастать боль, просто приложила туда руки. Я закричала во все горло от несправедливости и холодного одиночества, и в этот самый момент ветки деревьев обняли меня, подняли вверх. Лес возмущенно зароптал, листья зашуршали, а кто-то в лесу ответил таким же пронзительным воем. А потом волна боли вырвалась из меня, сметая все на своем пути, и меня не стало. Этель Блейз умерла.

«Куда ты хочешь, дитя природы?» — зашептал сотней голосов лес.

— Куда-нибудь, как можно дальше. Туда, где я не буду одинока.

«Как пожелаешь, госпожа…» — ответили мне и рванули вверх мое бренное ослабшее тело. Я уже больше ничего не осознавала и не чувствовала, выброс силы заставил меня потерять сознание и усомниться в том, что голоса мне не послышались.

Я чувствовала себя ветром. Я растворялась в силах природы, я была каждым отдельным растением и целым лесным массивом. Слышала страхи и желания диких зверей. Это было так необычно. Шум в ушах не нарастал, но и не истаивал. Он убаюкивал меня, уставшую, измученную, слабую. Лес дарил мне силы, насыщал магией и был рад, что я пришла к нему. Он шептал, что в городе оказалось не достучаться до меня, не дозваться. Слишком его мало среди каменных строений и мертвых деревянных поленьев и срубов. Не напитать ему меня, не раскрыть мой дар к ведовству, что спал.

Я слушала его легкое шуршание, что убаюкивало меня и расслабляло, но не давало уснуть. Ветки исполинских деревьев передавали мое тело друг другу и несли, несли, несли… Туда, где мне будет спокойно. Я не чувствовала своего физического тела, мне казалось, я растворилась в потоке природной волшебны. Только черный клубящийся дымок следовал за мной по пятам. «Почему моя магия черная?» — спрашивала я.

«Не магия, а волшебна. Ты не маг, ты ведьма, что ведает правдой и чувствует природу. А цвет — какая разница в какой она окрашена? У магов поток белый, но суть всегда разная, ядро же волшебства — равновесие и гармония».

Мое перемещение вскоре остановилось, и я, наконец, почувствовала свое тело. Осознание того, через что я прошла, немного померкло, но никуда не делось. Я встала на нетвердых ногах, за спину меня тут же придержали ветки и подтолкнули вперед. Я видела вокруг неизвестный мне лес и местность. Даже не представляла, насколько далеко нахожусь от столицы. Единственное, надеялась, что очень далеко.

Впереди я видела огни. Значит, рядом город. Насколько большой — ночью тоже не представлялось возможным понять. Я вышла на центральную дорогу, мощеную ровным булыжником, что вела в город. Стражник остановил меня. Я заплатила ему звонкой монетой, и он, продолжая зевать, впустил меня. Даже не спросил, откуда иду.

Куда податься дальше, я просто не знала. Остановилась, оглядываясь по сторонам. Подумала, что нужно было спросить у стражника, где ближайший постоялый двор или гостиница, но не успела повернуться, как рядом с ногами материализовалась черная муть.

— Можешь звать меня мой Лорд, ведьма. И пойдем за мной, покажу, куда нам.

Я опешила от произошедшего. Даже не обратила внимания на зашкаливающее самомнение животного. Но удивляться долго не смогла. Вспомнила, что нечто темное, даже черное есть ни что иное, как проявление моей магии. И кот словно услышал меня. Повернул морду, на которой горели желтым цветом раскосые глаза.

— Да. Ты моя ведьма. А я твой фамильяр, м, — И пошел дальше. А я поплелась следом за ним. — И да, с этого момента мы связаны. Я слышу твои мысли.

Радоваться ли мне, что так быстро нашла себе невольного спутника, я не знала. Однако кот не повел меня ни на постоялый двор, ни в гостиницу. Он проследовал за город, в сторону уединенного каменного домика. Темного, мрачного, пустого, но почему-то понравившегося мне сразу.

Глава 2

Спустя год…

— Ты не можешь так со мной поступить! — орал блаженным матом мой… кот. Фамильяр, заноза в одном месте и мой учитель, что сам себя назначил таковым.

— Вполне могу. В конце концов, именно ты сам сказал, что в нашем тандеме я главная. Ты же — материальное проявление моей волшебны. А раз ты мой, а не я твоя, то посидишь взаперти, пока я принимаю просителя.

— Я твоя волшба! Своенравная, обидчивая и все запоминающая! — У Лорда шерсть встала дыбом. Он был в корне не согласен с моим решением.

— Ты моя стыдоба! И если не помолчишь и не скроешься, то я тебя развею.

— Не сможешь! Я теперь на веки вечные повязан с тобой. Непутевой, одинокой и злой! — прошипел Лорд и попятился от меня, пока я слушала все его претензии. В это время в мою деревянную дверь не переставали стучать.

— Звучит как угроза.

— Тем более, я тебе подобного не прощ-щ-щу.

— Когда тебя не станет, мне уже будет все равно. Так что угрозы на меня не подействуют, — заметила я и открыла дверь в свою спальню, чтобы там и запереть беспутного кота-вредителя. Тот понял, что я более чем серьезно настроена избавиться от него, и резко поменял тактику. Сделал круглые, влажные и жалобные глазки.

— Ну, дай глазком хоть одним взглянуть. Вдруг нам там кто сгодится? — промурлыкал Лорд, я закатила глаза и покачала головой.

— Нет. Больше такого позора я не переживу. И пока ты тут споришь со мной, кто-то может умереть, — ответила я вполне честно, а еще в который раз вздохнула, гадая, за что мне досталось столь вредное проявление волшбы, которое появилось путем «почкования» (если вкратце и основываясь на словах этого самого фамильяра).