Усобица триумвирата (СИ) - "AlmaZa" - Страница 11

- Я думал, это ни для кого здесь не секрет, но если нет, то ладно, - пожав плечами, он рассказывал дальше, - мир с Брячиславом был заключен, а вскоре и с Мстиславом. Они разделили Русь на троих, договорившись о дружбе. Восемнадцать лет назад умер Мстислав, не оставив наследников. Его часть перешла к Ярославу, поскольку он княжил в центре, между югом Мстислава и севером Брячислава. Брячислав умер десять лет назад, но у него остался сын. – Приезжий ещё раз показал на здание, с которого начал повествование. – Полоцкий князь, замирившись с Ярославом, когда приезжал с ним повидаться, всегда останавливался здесь. Он был язычником, и никто особенно не хотел соседствовать с ним. Война не возобновлялась только благодаря Ингигерде и её уму, Ярослав же с Брячиславом ненавидели друг друга до самого конца. Якобы Брячислав пытался то отравить соперника, то ещё как-то его извести, а Ярослав отвечал ему вечными попытками схватить и посадить в поруб, потому и хоромы ему выделил рядышком. Но ни у того, ни у другого ничего не вышло.

- Ты так складно всё вещаешь, словно сам свидетелем всему был, хотя не должен, лет тебе сколько?

- Четвертина от сотни, не стар и не молод, но, ты права, своими глазами мало что видел – только ушами ловил.

Киликия заметила, что из скопления приезжих, видимо, завидев её, выступил Святослав и, улыбнувшись, пошагал к ним. «Боже, сейчас он выдаст, что я княгиня, приезжий смутится, станет извиняться, что вёл себя так запросто. Я невольно обижу человека!» - однако убегать и прятаться было невозможно, ей пришлось стоять и ждать, пока не подойдёт муж. Заволновавшись, гречанка косилась на реакцию незнакомца, но тот не поклонился и не выказал особых жестов уважения, хотя по всем приметам было ясно, что перед ним князь.

- А, Всеслав Брячиславич, вот ты где! – похлопал Святослав того по плечу, подойдя. – А мы тебя потеряли.

- Да я вот собором залюбовался, - указал он себе с Киликией за спину, пока та приходила в себя и переваривала узнанное, услышав его имя, - какой исполинский! Это ж надо вымахать громадину!

- Да, отец вложил всю душу в Святую Софию, - гордо обозрел храм Святослав и, не то специально, не то не в силах совладать с привычкой, положил ладонь на плечо жены, подвинув её чуть к себе. Мало кто из бояр и князей когда-либо прилюдно выказывал чувства к своим супругам, кто-то считал это ниже своего достоинства, кто-то – неприличным, как, например, Всеволод, но Святослав оставался и уважаемым воином, и нравственным христианином, и продолжавшим не стесняться любви к своей Киликии мужчиной. – Ну что, идём? Столы накрыты, племянник! – с иронией произнёс он. С разницей в два года, они всё-таки были разных поколений. Киликии показалось, что неуловимо муж указал гостю на его место – младшего и подчиняющегося, однако это могла заметить лишь она, хорошо зная Святослава, потому что тон его был безукоризненно вежливым и гостеприимным.

- Идём, Святослав Ярославич, идём, - с благодарностью поклонился Всеслав и, бросив напоследок взгляд в глаза Киликии, поклонился ей тоже. В лице его промелькнуло что-то необъяснимое и не понятное для неё, точно с нею успели вступить в заговор, а она того и не заметила.

___________________________________

Примечания:

(1) нарочитыми в те времена называли знать

(2) Влахерна – самый удалённый от императорского дворца, северо-западный район Константинополя, триклинии – столовые, в которых располагалось по три ложа в форме буквы П, на которых по греко-римским традициям ели полулёжа, с четвёртой стороны заносили еду. Возможно, в них оставались и ночевать.

(3) Александр Македонский

Глава пятая. «Пир»

Когда Святослав подвёл Всеслава к дому Коснячки, в котором были накрыты столы, тот протянул руку Нейоле и, не замечая протестующих и негодующих взоров, повёл её к входу. Понимая, что кроме него, как обычно, никто не решится вмешаться, второй Ярославич осторожно обратился к гостю из Полоцка:

- Всеслав… ты и супругу с собою ведёшь?

- Да, а что такое? – северный князь огляделся, пытаясь уразуметь причину неловкости и не нашёл ни одной другой женщины. Будучи догадливым и внимательным, он спросил: - У вас не принято обедать вместе с жёнами?

- На больших торжествах, вроде грядущей свадьбы, собираются все без исключения. Или же на скромной семейной трапезе. Но на таких вот мужских пирушках…

- Моя княгиня имеет ровно то же положение, что и я сам, - беспрекословно, но безумно вежливо, отчеканил Всеслав. – Она будет сидеть рядом со мной. Если вы не против?

Святослав хотел бы иметь рядом человека, смыслящего в таких ситуациях получше, чем он сам. Или хотя бы Изяслава, который бы мог взять ответственность на себя, нарушая традицию весом своего каганского титула, но старший брат уже ждал внутри, а возле него стоял лишь Всеволод, глазами просящий отстоять их порядки. Виданное ли дело – женщина на мужских посиделках!

- Я не против, - решил ответить Святослав только за себя, но никто не стал ему противоречить и все повторили смиренное принятие обычаев приезжих.

Молчаливая Нейола с гордой посадкой головы и чёрными, прожигающими глазами, холодно улыбнулась Святославу не то с благодарностью, не то с одобрением его благожелательности, и прошла под руку с Всеславом в боярский дом. Всеволод подался к брату, зашептав ему на ухо:

- Почему ты не остановил его? Почему не воспрепятствовал этому… этому неслыханному попранию приличий!

- Успокойся, ничего страшного не произошло, - осадил его Святослав. – Если ты хочешь, чтобы он уважал наши порядки, начни с того, что уважай его порядки!

И он поспешил догонять гостей, войдя с ними в пиршественную залу почти одновременно. Изяслав уже начал попивать принесённые мёды, переговариваясь и смеясь с Коснячкой, любезно предоставившим свой кров для сходки. Дочь его и была нынешней полюбовницей великого князя, но боярину была не так важна её честь, как те выгоды, которые сулил сговор с Изяславом и попустительство его развлечениям. За считанные недели Коснячко возвысился и обогатился, закрывая глаза на ночные похождения в их дом.

При появлении Всеслава с Нейолой шум стих, и Изяслав, подняв голову, увидел, с чем связано напряженное молчание. Некоторые воеводы и бояре хмурились от столь неожиданного появления женщины, некоторые, особенно дружинники помоложе, напротив, с интересом и любованием оглядывали полоцкую княгиню, обладающую своеобразной, резкой северной привлекательностью. Возможно, красавицей её было не назвать, потому что в ней не было привычной округлой мягкости местных славянок и их женственности, но контрастность белой кожи и чёрных волос, точёные изгибы подбородка и тонкого носа всё-таки были способны вызывать восхищение. Особенно в паре с её неимоверным чувством достоинства, которое она несла, подобно царице.

- А, вот и дорогой родич! – не надумал ничего сказать по поводу Нейолы Изяслав и указал напротив себя место Всеславу. – Садись поближе, мы ждали только тебя, всё уже накрыто, угощайся.

- Спасибо, любезный дядя, - покосившись на Святослава, назвавшего его племянником, просиял гость и поклонился великому князю.  – Мы с моими людьми действительно в пути проголодались.

- Это быстро исправим! – веселился Изяслав, наблюдая, как прислуга занесла ещё два блюда с окороками и свежевыпеченный ржаной хлеб. Потом его взгляд опять упал на Нейолу. Киевлянок он уже каких только не видывал, а вот из чужеземок редко попадалось что-то стоящее, ведь путешествовали в основном мужчины, потому и встретить иностранку случай представлялся не часто, что и говорить о высокородных и прекрасных. Вот только печенежских женщин было вдоволь, да те все низкорослые, кривоногие и будто бы без талии. – Не будет скучно твоей жене с нами? – не выдержал Изяслав, стараясь не обличить свой зажегшийся к полоцкой княгине пыл.

- Она привычна к тому, чтобы всегда быть со мной, - посмотрел на неё любовно Всеслав и – многие разве что не ахнули от зрелища – поднёс её руку к своим губам и поцеловал. Самые старые, бородатые бояре отвернулись от приезжего, пряча гневливые взгляды в тарелках. Прилюдно целовать жену! Да хоть бы и в руку – какое-то унижение! Мужчина он или всё-таки недаром сбрил всё с лица? Ни стыда, ни истинной мужеской повадки. Изяслав посмотрел на это спокойно, единственное, чего ему захотелось – это тоже поцеловать руку Нейолы, или хотя бы услышать её голос, до сих пор не прозвучавший ни разу.