Князь мертвецов (СИ) - Волынская Илона - Страница 9

Митя поморщился - ему не нужны были уточнения, чтоб безошибочно опознать специфические комплименты ее превосходительства.

- А еще весьма интересуются моим юным помощником. И! – Урусов многозначительно повысил голос. - Восставшими мертвецами.

Митя коротко выдохнул.

- Не будь Леокадия Александровна первой дамой губернии, ей бы у нас в Департаменте допросы вести! Когда мертвецы восстали, отчего, почему. Где в тот момент были вы, что говорили, что делали. Я, конечно, отговорился горячкой боя: дескать, не до того было, самому бы в мертвеца не превратиться, естественным, так сказать, путем. Чем вызвал изрядное недовольство. Но если со мной, в силу нашей общей принадлежности к Кровной Знати, Леокадии Александровне приходилось хоть сколько-нибудь сдерживаться, то пару дней назад бедняга Потапенко вывалился из губернаторского дворца, как из бани - весь мокрый, глаза выпучены...

Казацкого старшину Потапенко Митя не опасался: тот ничего толком не видел, пришел после.

- А до этого... - тон Урусова стал еще многозначительней. - На чай приглашали госпожу Шабельскую с дочерями, особенно интересуясь любезными Адочкой, Капочкой, Липочкой и Алечкой!

То есть теми из многочисленных сестричек Шабельских, кто был в здании Мариинской гимназии, когда Урусов и Митя встали между ними и наступающими варягами. Директриса - благослови ее Господь и Предки - загнала девчонок в подвал, и они почти ничего не видели, но… Если задуматься, «почти не видели» легко переходит в «кое-что все-таки видели». Особенно когда за дело берется губернаторша!

- Сдается, будь у нее возможность, она бы и пленных варягов допросила!

- Уже. - глухо ответил Митя.

- Допросила? - то ли изумился, то ли восхитился Урусов.

- Пыталась. Господин полицмейстер расстарался - и сопроводил, и камеру велел открыть. Хорошо, отец письменным приказом с печатью запретил без него камеру отворять. Такой скандал был, полицмейстер весьма грозился.

- Ждан Геннадьевич у нас известный... угодник.

- Дамский?

В ответ Урусов только зло дернул углом рта и тут же улыбнулся по-настоящему:

— Вот видите, Митя, Аркадий Валерьянович вполне способен уберечь ваши тайны даже от госпожи губернаторши! А это посложнее, чем от альвийских шпионов!

Митя мрачно покосился на Урусова. Тот думает, что знает Митину тайну. Неправильно думает, и тайна - вовсе другая. Но отец - не деликатный княжич из Кровных Симарглычей, он – сыскарь из простых, выслуживший дворянство, и что будет если до него дойдут слухи? И какие слухи до него дойдут? О чем он узнает, услышит догадается, и как поступит? Проклятье, у них и так отношения изрядно подпорчены, причем в нынешней ссоре Митя отца даже не винил! Сперва отцу сказали, что его пятнадцатилетний сын ввязался в бой, а когда отец бросился к нему - оказалось, что сын исчез из дома. Пропадал невесть где больше суток, а по возвращении рассказал невнятную байку о тяжком душевном потрясении, развеять которое он мог лишь вдали от людей. Отец, будучи натурой черствой и непоэтичной, ни единому слову не поверил. Но Митя же не виноват, что не мог рассказать правду! Потому что отец бы потребовал вернуть варяжскую добычу просто так, а это решительно невозможно. Так вляпаться, как Митя вляпался – и даже не получить за это хоть какого возмещения? Увольте, на такое он не согласен!

Но мало ему отца - еще и губернаторша!

- Что ей неймется? - буркнул он, с трудом проглотив «... дуре старой!»

- Не понимаете? - хмыкнул Урусов.

Митя мотнул головой - он все же светский человек, понимает, конечно! Если губернаторша, как и Урусов, догадывается... думает, будто догадывается, что Митиным отцом был кто-то из Моранычей ... о, какая лакомая тайна!

- Если она убедится, уверится... Станет писать письма... Подругам в Москву, в Петербург, да по всей империи! Рассказывать, хвастаться, превозносить свою проницательность ... - глухо сказал он, чувствуя, как внутри становится льдисто-спокойно, а земля под его ногами начинает едва заметно шевелиться, словно там, под ней, возится кто-то. - Она может даже и бабушке-княгине написать. – голос Мити стал утробным.

- Дмитрий, держите себя в руках, а не то ее превосходительству никакие иные доказательства и не понадобятся. - жестко бросил Урусов, и Митя почувствовал, как к похолодевшим щекам снова приливает жар - от стыда. А еще светским человеком себя мнит - никакой выдержки! - Вы не всё знаете, - он наклонился почти к самому Митиному уху и скороговоркой пробормотал. - У их превосходительств племянница есть.

- И что? - после недолгого молчания наконец спросил Митя.

На него посмотрели если не как на дурочка, то как на наивного столичного жителя, ничего не понимающего в губернских раскладах.

- Очень, очень малокровная Мокошевна. Почти бескровная. Такое самым роскошным приданым не покрыть, а приданое там не то, чтоб плохонькое, но ничего особенного.

- И что мне за дело? - все еще не понимал Митя.

- Вам - нет дела, а губернаторше - есть! При таком малокровии девочку подумывали выдать за бескровного, как вашу матушку, как вдруг! В губернии начинают подниматься мертвецы - а рядом все время вертится некий интересный молодой человек, вроде бы не Кровный, однако же... - Урусов снова многозначительно поиграл голосом. - Как тут не присмотреться? Очень-очень внимательно...

И вот тут Митя понял, что это все всерьез!

- Мне шестнадцать только в конце месяца будет! - возопил он. - Я... - и как в омут с головой выпалил, то, чего не сказал бы при иных обстоятельствах. - Я маленький еще!

- Так и племяннице лет четырнадцать, может, меньше, - невозмутимо пояснил Урусов. - Однако же если надежды ее превосходительства относительно вас оправдаются, девочку можно выписать сюда, в Екатеринослав, а там и помолвку сладить, глядишь, через пару-тройку лет и поженитесь. Если, конечно, со свойственной ее превосходительству деликатностью...

У Мити вырвался нервный смешок.

- ... Надавить на семейство Белозерских угрозой раскрыть их семейную тайну. Хотя по некоторым оговоркам, смею заметить, ее превосходительство полагает, что давить и вовсе не придется. Все решит взаимная выгода двух родов. - в голосе Урусова звучали столь равнодушные нотки, что Митя мгновенно уверился — вот сейчас и будет сказано самое важное!

- В чем же эта выгода состоит? - хрипло спросил он.

- Право же, Митенька, неужто вам Белозерские про межкровные браки не объясняли?

- Объясняли конечно же! - возмутился Митя - уж не думает ли княжич, что в доме Кровной родни его не пускали дальше детской? - Что жену следует подбирать, чтоб ее Кровь усиливала родовую Кровь супруга в их детях. Или хотя бы сохраняла! Сильные Моранычи рождаются в браках с Морановнами, а также Внучками Живы или Даны.

- Жизнь и вода в любом союзе хороши. - вздохнул Урусов.

- Лельевны же, к примеру, или Огневны с Морановой Кровью в союз вступают неохотно, и дети рождаются малокровные. - Митя нахмурился, вспоминая - рассказывал дядюшка давно, а слушал Митя не слишком внимательно: в ту пору дела брачные его совершенно не занимали. да и сейчас казались скорее пугающими!

- Все верно, Митя, только ведь изредка бывает и так, что не жена в род мужа входит, а наоборот, супруг соглашается вступить в семейство жены. Для примера... только для примера! Предположим, что некий сильный молодой Мораныч обвенчается с Мокошевной, и даст согласие войти в ее род. Есть немалая вероятность, что и дети у него народятся неслабые, но по принадлежности к роду - уже с Мокошевой, а не Мораниной силой Крови. Сие, безусловно, порадует родню юной дамы и поднимет ее собственное значение в семье. С иной стороны, в другой семье и под другой фамилией у молодого Мораныча не будет нужды скрывать свою принадлежность к Кровным, и он сможет пользоваться Морановой Силой открыто и без препятствий. Особенно если первые пару-тройку лет после брака молодые не станут появляться в свете, чтобы не возбуждать излишнее любопытство. В деревню, к примеру, уедут. Мокошевны, с их домовитостью, деревню любят.