Притяжение, будь рядом, когда я умру (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 50

– Тем более, что вокруг полно других куда более интересных мужчин…

– Вот именно!

– Амир, например…

Иву словно по голове ударили. Она обернулась и увидела стоящего прямо за её спиной Мэтта. Его футболка была влажной – видно, натянул на мокрое тело, не дожидаясь, пока обсохнет – так торопился. На лице его была то ли злость, то ли боль, то ли раздражение, понять было сложно, но Ива и не пыталась.

Мэтт когда-то ей сказал, что ничего не должен, вот и она теперь подумала, что ничего ему не должна и ничего такого не сказала, что было бы неправдой или могло бы его обидеть.

Мэтт шагнул к Софии и буквально швырнул на её шезлонг коробку с оставшимися круассанами.

– Что это, милый? – ласково спросила та.

– Завтрак в постель, – грубо бросил он и направился к своему дому.

Глава 23. Божественное

Мэтту было физически плохо. Его ноги, словно бы и не его вовсе, а какого-нибудь робота, вышагивали ровные поспешные шаги по песку, а сам он провалился в яму отчаяния, из которой, казалось, нет выхода.

Вначале Ива сбежала от него, словно он какой-нибудь мальчишка, чтобы гоняться за ней, потом София, которой он всё сказал уже раз тридцать и последний из них – вот только позавчера у него в кабинете. Они уже давно решили, что обойдутся без суда, хотя письменного договора у них нет, он купит Софии квартиру в Ванкувере, а пока она может пользоваться домом в Сабаделе под Барселоной. Он также будет ей оказывать финансовую поддержку в течение двух лет, пока она не встанет на ноги и не найдёт работу. На этом всё.

Тогда какого чёрта она не валит вместе со своими подружками обратно в Сабадель? Там дом с бассейном и рукой подать до ночной клубной жизни в Барсе – всё, как она любит. Он бы ей живенько помог, но, во-первых, психотерапевт настоятельно рекомендовал быть с Софией поделикатней в виду последних событий, а во-вторых, элементарно стыдно перед друзьями. Его и от прошлой сцены бросало то в пот, то в тошноту. А перед Ивой… так и вообще, кажется, уже ниже некуда падать. Неудивительно, что он ей больше не интересен.

Мэтт машинально прижал руку к груди, к тому месту, где у него была рана – ему показалось, она снова воспалилась.

Он услышал больше, чем могла бы предположить даже София. Просто ветер был в его сторону. И что теперь? Как это должно выглядеть: он подходит к Иве и объявляет, что не спит не только с Софией, а вообще ни с кем вот уже полгода, потому что сохнет, как подросток, по Иве? Ну бред же.

А не сказать – тоже глупо получается. Ива и без того какая-то непробиваемая в плане зарождения или воскрешения чувств к нему, а теперь, после того, что наплела ей София, и вовсе в его сторону не взглянет.

Однако невзирая на все сомнения и маяту, Мэтт поступил так, как учила его когда-то мать: он ещё раз вспомнил о том, чего на самом деле хочет, и направил себя прямиком к цели, не отвлекаясь ни на что, в том числе и на препятствия.

The Flabbies – Under the sun

Ещё до приезда Ивы, зная, какая она любознательная, он запланировал обширную туристическую программу.

На этот раз не только Мак, но и Бен с Мединой изъявили желание ехать в его кабриолете. У Ивы с Луной такого желания не возникло, чему Мэтт даже не удивился, однако в последний момент Луна, как-то странно взглянув на Мэтта, поджала губы и тоже уселась в его машину.

– Надеюсь, у меня не сдует голову от твоей езды? – проворчала она.

Мэтт не заметил ни её наглости, ни хамства: он аж испариной покрылся от понимания, что Ива и Амир окажутся в машине наедине. Пусть и только на время езды до старинного города Ператаллада, но даже это – плохо. Очень плохо. Хоть бы София со своими подружками к ним подсела, но нет же, той, как назло, захотелось ехать на своей машине.

Старинный каменный город с узенькими улочками, заставленными цветочными горшками, понравился всем, особенно маленький ресторанчик у входа, где удалось вкусно и сытно поесть. Ива, то и дело, фотографировала причудливые кованные двери, маленькие балкончики, башенки, часовню со всех ракурсов, а потом и виды на крошечный город с этой самой часовни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мэтт немного успокоился: Иве хорошо, и она обязательно оттает. У него ещё весь мир в запасе, чтобы радовать и радовать её, не останавливаясь.

Дальше по маршруту следовала крепость Тосса-де-Мар, но по пути было решено заехать в старинную церковь, где ко времени их прибытия должна была начаться праздничная служба.

Ива рассматривала лики святых, изображённых на фресках высоких сводов и витражах узких окон, и вдруг осознала, что все они – мужчины. А среди них лишь одна женщина – Мария, матерь божья.

Она закрыла глаза и позволила высоким «ааа» и низким «ооо» грегорианских католических песнопений качать себя на волнах познания. Нигде ещё она так не жила в моменте, как в этом божьем храме.

Ей вдруг стало совершенно очевидно, что мир невозможен без мужчин. Дети рождаются от них, а не от святого духа. И медицина тут ни при чём: Ива не может забеременеть, потому что ей нужна энергия, мужское начало. Анонимное семя не приживается в ней потому, что её тело и подсознание упорно ждут мужчину.

Ива открыла глаза и, не задумываясь, машинально отыскала среди сотен голов и лиц то единственное, на которое могла бы смотреть вечно, как на огонь и воду. Каштановые пряди выгорели на солнце и казались золотом в волнах тёмного средиземного моря. Загорелая кожа свидетельствовала о том, что он родом отсюда, из этих земель, из самого сердца европейской цивилизации. Куда бы ни затащили предки его гены, его родина тут, на этой земле. Он часть фресок, витражей и латыни, каменных ступеней и веков, истончивших их, изъевших временем и историей. В его крови инквизиция, крестовые походы, но и в них же Леонардо да Винчи, Микеланджело, Караваджо, Рафаэль и Боттичелли. Он рождён прекрасным и жестоким, как и его предки. А его семя продолжит его род здоровым потомством.

Мэтт резко обернулся, словно почувствовав на себе взгляд, но Ива успела закрыть глаза:

Господи, я прошу у тебя только одного:

дай мне ребёночка.

Я никогда и ни о чём не стану тебя просить,

только о его здоровье и благополучии.

Ива протянула руку и осторожно коснулась запястья Амира.

– Давай уйдём? – едва слышно предложила она.

Амир услышал. Он замешкался, но только на пару мгновений.

– Давай.

Сердце его билось ускоренно, и ему даже показалось, будто оно вторит ритму церковного пения. Амир был мусульманином, и католическая церковь являлась для него не более чем туристическим развлечением, но хоть сам бы он этого никогда и не признал, мысли у него здесь возникли далеко не поверхностные. Слушая высокие изящные голоса канторов, он размышлял о том, что важнее: мужская дружба или влечение к женщине, имеющее все шансы перерасти в любовь на всю жизнь.

Human Touch – Promise Not To Fall

Мэтт заехал на заправку.

Счётчик горючего показывал, что если ему не пополнить бак, то до Тосса-де-Мар он не доберётся. Скрипя зубами, он подрулил к автомату. Мэтт делал всё так быстро, как ещё никогда в жизни. Чем дольше он здесь задержится, тем дольше Ива и Амир будут наедине.

Когда Бен, застрявший в заправочным магазине, наконец, вернулся, Мэтт прошипел:

– Тебя чего там, в унитаз засосало?

– Да конфет просто Пыжику взял… А тебя какая муха укусила?

Мэтт подумал, что Бен всегда такой классный, порой бывает настоящим тормозом. Он разогнался так, что даже Медина возмутилась:

– Эй, полегче, парень! У меня трое детей, забыл? Я и сама пожить ещё хочу! Надо было с Амиром ехать…

Но спешить, как оказалось, было некуда: машина Амира стояла у обочины, за которой простирался склон, весь усеянный голубыми цветами. У Ивы в руках уже собрался внушительный букет, она то нюхала его, то кружилась, вытянув свободную руку в сторону, а Амир довольно улыбался и фотографировал её. Издалека Мэтту не было видно, чей это телефон, его или её.