За океаном и на острове. Записки разведчика - Феклисов Александр - Страница 26

— Саша, я выполню, что ты просишь. Понимаю, это не твоя инициатива, а задание Родины. И постараюсь все выполнить самым лучшим образом. Это — мой долг. Я горячо поблагодарил Ласточкина. Затем мы подробно обсудили, как приступить к выполнению ответственного задания. Договорились, что Петр проведет с «Монти» одну-две доверительные беседы, в ходе которых в ненавязчивой форме проявит интерес к заводу в Окридже, выяснит срок ввода его в эксплуатацию, принципиальную схему действия и некоторые другие детали.

Ласточкину удалось поговорить с «Монти» недели через две. Американский друг охотно и обстоятельно ответил на все вопросы и подчеркнул, что правительство США придает стройке первостепенное значение и немедленно выделяет запрашиваемые средства. Кроме того, «Монти» высказал мысль, что советские ученые уже сейчас должны заняться перспективной проблемой выделения чистого урана-235 и использованием его в военных и промышленных целях. Ласточкин согласился с этим и спросил, мог бы его друг подготовить записку, в которой была бы изложена суть работ по строительству урановых заводов. Этот документ он пошлет, мол, сугубо конфиденциально в Академию наук СССР. «Монти» обещал написать и скоро сдержал свое слово. Точно в назначенный срок он вручил Ласточкину подробную записку, к которой был приложен рабочий чертеж технологической линии завода по получению урана-235.

Материал получил высокую оценку Центра. На очередной встрече Ласточкин передал «Монти» благодарность от Академии наук в Москве и сказал, что советские ученые нашли его записку весьма важной и что информация будет использована коллегами, разрабатывающими проблему урана-235.

Вскоре «Монти» получил новое задание. Встречи с источником происходили нерегулярно, так как он часто выезжал в командировки — в Бразилию, Мексику, Канаду и другие страны. Но каждое свидание было весьма продуктивным. Ласточкин получил от него много секретной информации. Но из-за отъезда Петра в середине сорок пятого на Родину связь с «Монти» прервалась. Его не смогли передать никому из сотрудников резидентуры — он как раз находился в очередной заграничной командировке.

Перед отъездом Ласточкин оставил письмо для «Монти», в котором выразил сожаление, что не смог лично попрощаться с ним, что человек, который передаст ему это послание, его, Ласточкина, добрый друг и что он надеется: «Монти» найдет с этим другом общий язык и будет поддерживать доверительные отношения.

Через пять месяцев сотрудник резидентуры, использовав рекомендательное письмо, установил контакт с «Монти» и продолжил с ним работу.

В июле 1944 года резидент поручил мне установить связь с агентом «Рупертом». В коротком письме Центра, присланном с диппочтой, кроме условий явки были старенькая фотография агента, его словесный портрет. Упоминалось, что он может прийти в военной форме. Встреча назначалась вечером, в двадцать сорок пять, у одного известного кинотеатра на Бродвее.

В течение семи месяцев я выходил на явку, но агент не приходил. Об этом мы регулярно сообщали Центру и в ответ получали указания продолжать выходить на встречу.

В феврале 1945 года, уже теряя надежду установить контакт с «Рупертом», я отправился с женой в другой кинотеатр. За сорок минут до встречи вышел из кинозала. За мной никто не последовал. Дополнительно проверился на маршруте к месту встречи, полагая, что все мои усилия будут, как и прежде, напрасными.

На этот раз на месте явки мое внимание привлек мужчина лет сорока в форме армейского майора. Он стоял у рекламного щита и, судя по всему, кого-то ожидал. Человек этот был небольшого роста, худой, и внешний вид его не совсем соответствовал имевшимся у нас данным на «Руперта». Пройдя мимо входа в кинотеатр и не обнаружив среди стоявших там лиц человека, более подходящего по описанию, я развернулся и подошел к майору. Когда я обратился к нему со словами пароля: «Майор, не вы ли ждете Хелен?», он заулыбался и в ответ произнес точные слова отзыва.

После обмена несколькими дополнительными фразами стало ясно, что передо мной «Руперт». Я пригласил его в небольшой ресторан, где можно было спокойно побеседовать.

«Руперт» рассказал, что его перевели в дешифровальную службу военного министерства, так как он знал восточные языки, в том числе японский. Много месяцев находился на Гавайских и других островах Тихого океана. Поэтому он и не мог выйти на явку. А сейчас он хотел бы сообщить мне кое-что важное.

— Американцы, — начал он, — раскрыли японские шифры. Они быстро и свободно читают перехваченные японские дипломатические и военные шифртелеграммы. Американские специалисты уделяют большое внимание перехвату и расшифровке телеграмм японского посла в СССР, который часто встречается с Молотовым и добивается от Москвы заключения договора о ненападении. Читая телеграммы японского посла, американские руководители убеждаются, что Москва ведет честную игру в отношении США.

Здесь он сделал небольшую паузу, отпил немного вина и продолжил:

— Наше правительство сейчас в курсе всех планов о дислокации вооруженных сил Японии. В частности, американцы узнали о перелетах главнокомандующего японскими ВМС на Тихом океане Исороку Ямамото и сбили его самолет. Ямамото погиб.

«Руперт» добавил, что с конца сорок четвертого все морские сражения с японцами в Тихом океане обычно заканчиваются победой американцев. Это объясняется тем, что их корабли имеют значительно лучшие радары, прицелы и более дальнобойные орудия. Снова помолчав, он сказал, понизив голос:

— Учтите, наша дешифровальная служба бросила большие силы на раскрытие шифрпереписки между советскими учреждениями в США и Москвой за 1941 — 1942 годы. Американским специалистам удалось частично расшифровать одну телеграмму, направленную Амторгом в Москву. Специалисты считают, что со временем им удастся прочитать дипломатические шифртелеграммы между Москвой и Вашингтоном, Москвой и Нью-Йорком.

Я спросил агента:

— Можете ли вы назвать конкретную амторговскую шифртелеграмму, которую американцы прочитали, ее дату и примерный текст по памяти.

«Руперт» вспомнил и сообщил дату и примерный текст. Одновременно он обещал принести на следующую встречу все дополнительные сведения об этой депеше.

Я назначил «Руперту» очередную явку через месяц в более удобном месте и попросил повторить условия встречи. Он сделал это безошибочно. Я высказал пожелание, чтобы в следующий раз по возможности он пришел в штатском костюме.

У входа в метро я встретил жену, которая ждала меня согласно нашей договоренности, чтобы вместе возвратиться домой. Жена есть жена. Она сразу заметила, что я о чем-то напряженно думаю, и поинтересовалась, не случилось ли чего-нибудь. Я ответил:

— Все в полном порядке. Но, пожалуйста, не донимай меня расспросами. Мне нужно сосредоточиться и кое-что «прокрутить» в голове, чтобы все хорошо запомнить до завтрашнего утра.

— Ну, давай, крути, — сухо отреагировала жена, вынула из сумки женский журнал и принялась читать.

Утром, придя в помещение резидентуры, я составил подробный отчет о беседе с «Рупертом» и доложил его резиденту. Указания по дальнейшей работе с «Рупертом» Центр прислал диппочтой. В них был представлен перечень вопросов, которые следовало выяснить у агента.

Центр также приказал передать «Руперта» на связь нашему надежному агенту «Тихону», который работал с источником шесть лет назад.

Согласно разработанному плану, моя очередная встреча с «Рупертом» должна быть непродолжительной. Выяснив, что у источника на службе и дома все спокойно, я получил устную информацию по перечню вопросов, присланных из Центра. «Руперт» также передал мне некоторые дополнительные данные об амторговской телеграмме, текст которой, по словам источника, был расшифрован процентов на семьдесят [8] .

Потом я сообщил «Руперту», что в дальнейшем вместо меня с ним будет встречаться в Вашингтоне хорошо известный ему «Тихон», который подойдет к нему через пять минут после того, как я расстанусь с ним.