Лисенок Вук - Фекете Иштван - Страница 14

По утрам травинки под инеем затвердевали и потрескивали даже от лисьих шагов. Не говоря уж о человеческих.

Вук и этот шорох услышал раньше всех.

– Идут Гладкокожие, – сказал он.

– В эту пору они прочёсывают лес, – встревоженно заговорила Карак. – Нас гонят на молниебойные палки. Жди беды…

– Мы не выйдем из чащи, – заявил Вук, – а здесь беда не стрясётся.

Шум, приближаясь, долетал со всех сторон до той части леса, где залегли лисы.

Вдруг пронзительный звук рога прорезал чащу, и, ломая ветки, хрустя ими, пошла облава.

– Бежим! – вскочила Карак, и Инь уже приготовилась последовать за ней.

Но Вук не двинулся с места:

– Если мы выйдем отсюда, нас увидят. Я не пойду!

– Но здесь нас застигнут, – нерешительно возразила Карак.

– Посмотрим. Убежать ещё успеем. Отсюда мы всё видим, а нас не видит никто.

Дрожа от страха, сжались они в комок.

Облава приближалась. Кричали загонщики, и где-то уже дважды бабахнуло ружьё.

– Мы погибли, – лязгая зубами, прошептала Карак.

Вук молчал. Он по слуху безошибочно определял, где идут люди, и понимал, что они обходят лисий тайник, над которым так густо переплелись ветки ежевики, что его нельзя было заметить.

Всё чаще гремели выстрелы, и загонщики обшаривали заросли уже поблизости от лис.

– Вперёд! Взять её, вот лиса, взять её! Ату, взять зайца, взять! – кричали они, не понимая, что ветром смерти веет от их бодрых голосов и в дрожь бросает свободный лесной народ.

– Я больше не выдержу, – вскочила с места Карак.

– Не уходи, – преградил ей путь Вук. – Знаю, я моложе тебя, но не уходи. Молниебойные палки грохочут не здесь.

Карак опять легла, но когда стрелок пальнул из своей палки по соседнему кусту, старая лисица, видно, потеряв окончательно голову, выскочила из кустов и понеслась опрометью.

– Лиса! Лиса! – закричал стрелок. – Там, впереди!

Горя желанием убить зверя, насторожились стрелки. Они не спускали глаз с чащи, но оттуда выбегали лишь зайцы, послушно кувыркавшиеся при звуке выстрела.

Карак уже замедлила чуточку бег, ведь вокруг стало потише, и потом остановилась, заметив, что один кустик будто шевелится. Она посмотрела туда и сразу же подскочила, – вспыхнул свет, а за ним прогремел выстрел.

Она почувствовала, как что-то впилось ей в бок, но не придала этому особого значения. Только бы убежать, спастись!

– Чёрт подери эту каналью лису! – проворчал сердито стрелок, заряжая опять ружьё. – Промазал я! Ближе надо было её подпустить.

Собрав последние силы, Карак бежала назад, не замечая, что облава осталась далеко позади. Наконец она присела на землю. Всё вокруг казалось таким странным, притихшим. Гомон загонщиков смолк, и она вспомнила о Вуке и Инь. Пошла к ним.

– Вы здесь? – спросила она и, шурша ветками, полезла в кусты, хотя обычно пробиралась тише лёгкого ветерка.

– Здесь, – прошептал Вук и сразу встал, потому что Карак шаталась и от неё исходил горьковатый запах крови.

– Тебя укусил Гладкокожий? – спросил он.

– Да, но это пройдёт. А вот устала я, как никогда. – И она положила голову на землю.

Стояла глубокая тишина. Инь боязливо съёжилась, а Вук смотрел, смотрел на старую лисицу, и когда запоздалый сухой лист, упав с дерева, закружился над ней, он понял, что её осенило крыло смерти.

Карак громко застонала, и кровь хлынула у неё из горла. Глаза старой лисицы широко раскрылись: она увидела приближение смерти.

Сначала она попыталась вскочить, но потом глаза её стали покорными, и блеск их потух.

– Я сейчас уйду. – Она бросила на Вука ещё один усталый и ласковый взгляд. Берегите себя и свободный лисий народ. Здесь плохо. Идите в моё логово. Оно ваше.

Бока у неё ходили ходуном. Мышцы вдруг напряглись немного, затем расслабились, и она постепенно затихла. Зелёная пелена заволокла ей глаза, и сразу в воздухе словно сломилась тишина.

– Пойдём отсюда, – грустно сказал Вук. – Карак погибла, и поверь мне, Инь, об этом ещё пожалеет Гладкокожий.

Инь с содроганием взглянула в последний раз на Карак и пошла следом за Вуком, который увёл её далеко в кустарник, а когда вечером от тумана ещё больше сгустился мрак, они отправились к старому дому Карак.

Вук снова прошёл по тропинке, по которой когда-то проносила его, держа в зубах, старая лисица, и почувствовал во рту горький привкус печали. Нет больше Карак!

В логове всё осталось по-прежнему. Только блохи переселились куда-то. На другой день, когда рассвело, Инь с изумлением осмотрела прекрасный дворец.

– Здесь хорошо, – сказала она, но больше ничего не прибавила: ведь Вук молчал, и Инь знала, что Карак не выходит у него из головы.

В ту ночь они охотились вместе, и в деревне стало на четыре курицы меньше. На заре они принесли кур в логово и, расправившись с ними, крепко заснули. Может быть, в какое-то мгновение вспомнили они о Карак, но лисы точно так же, как люди, скоро забывают.

Потом они начали ходить поодиночке, каждый своей дорогой, – ведь Инь уже изучила лес и все уловки лисьего народа.

Стройной, красивой лисой стала она. Необыкновенно проворной и умной, как её мать.

А время между тем шло.

Однажды в полдень, когда Инь и Вук проснулись, в логове было особенно светло. Вук посмотрел со скалы вниз, и глаза его широко раскрылись от удивления. Холмы и долины стали белыми.

Выпал первый снег. От всего вокруг веяло поразительной красотой и тишиной, как от самой белизны.

– Погляди, Инь, на… – сказал Вук и не смог дать имя снегу, который нюхал, чихая.

У Инь и Вука отросла густая, бархатистая шерсть, и их причислили к лисьей знати.

Снег не таял. Это не больно им нравилось, потому что на нём оставались следы и всякий при желании мог читать их. А потом странное чувство проснулось в двух молодых лисах. Они уже не довольствовались обществом друг друга и искали товарищей даже среди чужих.

Как-то на заре около своего дома Вук обнаружил рядом со следом Инь чужой след и насторожился. А забравшись в логово, замер от удивления: возле Инь лежал чужой лис и как ни в чём ни бывало обгладывал заячью кость. В первое мгновение Инь и гость струхнули, – ведь Вук умел смотреть грозно, – но потом лисичка, подойдя к брату, ласково заговорила:

– Не сердись, Вук! Мы вместе поймали Калана и вместе едим его. Это Барк, мой близкий приятель. Он уже много слышал о тебе.

У Барка были весёлые, лукавые глаза, и он с такой лёгкостью перекусил заячий позвоночник, точно Калан был склеен из бумаги.

– Да, – подтвердил он, – за свою жизнь я уже несколько раз наблюдал, как затвердевает спина вод, но имя моё неизвестно. А стоило тебе появиться на свет, как лес сразу заговорил о тебе. Я, правда, происхожу не от великого Вука. Но не сердись. Я подкреплюсь немного и уйду.

– Можешь остаться здесь, – с теплом в голосе предложила Инь, – места нам хватит.

– Барк знает лисьи порядки, – насупился Вук. – На заре каждый должен быть в своём логове.

Глаза у Инь стали колючими.

– Я делюсь с ним тем, что принадлежит мне. Не командуй мной. – И она встала перед Вуком.

– Зачем ссориться? – отстранил её Барк. – Я и так собирался предложить Инь место в моей норе. Пойдём со мной, Инь, если хочешь.

Инь чуточку подумала и сказала, с любовью глядя на Вука:

– Не знаю. Право, не знаю. До сих пор я не расставалась с братом. И он очень умный…

– Барк тоже порядочный лис, – перебил её Вук. – И сюда ты можешь вернуться в любое время.

– А вдруг Барк на самом деле не хочет, просто так говорит.

– Я?! – воскликнул Барк, и глаза его так и засияли от радости. – Если веришь мне, пойдём со мной. Это логово принадлежит Вуку, но моя нора не хуже. Пойдём, Инь!

И бросив последний взгляд на Вука, Инь пошла за Барком, словно давно уже ходила по его следу.

Вук остался один.

Порой ему недоставало Инь, порой он радовался одиночеству.

Время шло, и уже старым стал снег.

Однажды Вук бесцельно бродил по лесу. Вдруг он поднял голову. Издалека, из бора, к нему быстро приближались две лисы. Одна от другой словно спасалась бегством. В последнее время он стал раздражительным, и эта картина не на шутку взбесила его. Шерсть у Вука взъерошилась, и когда лисы поравнялись с ним, он преградил им путь.