Ружемант 3 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 54

Бейка вторила ей.

— Помнишь, чем кончали герои древности? Ничем хорошим. Развращенные властью, пали жертвами собственных же пороков. А может быть, слишком рано получали силу? Я только что сказала, что жертвую тобой каждый день. Каждый день ты под пулями, под разрывами. Рядом с тобой катаются танки. Как давно ты орешками щелкал сферы-самоубийцы? И вот уже недавно разобрал на части «Панголин». Растешь, быстро. Потому что нельзя вырастить воина в тепличных условиях. Ни разу не стрелявший ружемант — посмешище.

Умолк, пытаясь переварить услышанное. На миг задумался: что, если Бейка права? Стоила ли эта правда того, чтобы ее знать? Призрак разговора будет ходить за мной по пятам, вещая о том, кто таков и какая огромная ответственность лежит на плечах.

— Тебе это, — заговорил, прочистив горло, — зачем? Вырастить из меня полубога?

Таким развлечения ради не занимаются. Глянул на лист бумаги, теперь сиротливо лежащий на столе. За окном, сдувая палатки, взревел винтами вертолет, уносясь вверх. Еще недавно оно казалось мне важным. Теперь жизнь подкидывала свежую проблему.

Попасть в последнего ружеманта, проявить себя на поле боя, подтвердить чьи-то догадки, чтобы спасти сотни тысяч человек — это одно. Теперь меня рядили в одежды полубогов.

Зло и насмешливо, испугав Ириску, гаркнул сарказм: дальше что? Гном Григорий?

Стало не по себе от затянувшегося молчания командующей. Будто выбирает себе оправдание…

— Все это ради простой мести Скарлуччи? Победы в войне? Сколько ружемантов было до меня? Так ли случайна их смерть?

— Сбавь тон, рядовой, — Бейка прищурилась. Моя откровенность пришлась ей не по вкусу. Смотрел в глаза, не отводя взгляда: нет уж, пришла ее пора дать мне отчет.

— Я не знала и не могла знать, что в тебе может жить божественная аватара. Печать помнишь? Ты умудрялся пользоваться способностями до ее снятия. Я начала догадываться о твоих силах, но выложи тогда все перед тобой на тарелочке, чего бы добилась? А если это ошибка природы, системы, черт знает кого еще? Я говорю только тогда, когда знаю наверняка, мальчик.

Унял себя через миг. В самом деле, Бейка не пачкала себя враньем. И никогда не ставила свое выше общественного.

Выдохнул, повержено поднял руки. Бейка тоже смягчилась.

— Все в порядке, рядовой. Сомнения — то, что отделяет слепое исполнение от долга. Зачем мне это? Незачем. Я искала ружеманта для проверки своих научных работ. Искала того, кто поможет мне выбраться, освободиться от проклятия. Ничего не поменялось, Потапов, я все так же хочу спасти своих девчонок. И мальчишек, если попадутся под горячую руку, — ее улыбка стала добрей.

Командирский голос успокаивал и убаюкивал, даровал уверенность не в ее словах, в самом себе.

— Потому я несколько раз спрашивала тебя, хочешь ли продолжать лично ты? Моя вендетта — только моя и ничья больше. Но и девчата, что зависят от меня, мне дороги. Думаешь, я приехала бы сюда просто так?

— Ну, ты привезла их с собой. Пункт же перенесли.

— Они привезли меня с собой, Потапов. Берсеркин быстро забрал бы каждую из них под свое крыло. Помнишь, тебя окучивали на церемонии награждения? От костюмов, желающих тебе добра и радостей, не протолкнуться.

Кивнул. Хватило ума не соглашаться на их посулы. А уж после представления, что устроил мне Вербицкий, окончательно уверился: выбрал правильную сторону.

— К ним подходили. Горомир, Варламов, Берсеркин. Личные дела, что раньше были лишь у меня, попали к ним на стол. Моя коллекция маленьких жемчужин их впечатлила. Не понимают и не видят, что слаженно и хорошо они работают, лишь пока при мне. А они обратят их в посредственности. С карьерой военных. Я не против. Но моя цель вырвать их из горнила войны, вернуть домой, а не впихнуть как можно глубже ей в пасть. Понимаешь?

Не было нужды повторяться. Бейка говорила с женским надрывом. Чего уж там, она сама воплощение Восьми. Эмоциональный мутант давно сгинувших героев. Не отдали, не отступили, спасли…

Не поверить ей было трудно.

Вспомнил, как видел кружащихся вокруг девчонок солдат. Думал, клеятся, а они попросту пытались их заинтересовать, переманить. Тройняшкам давали стрелять из пулемета, Владе спешили достать любое лекарство. Белке дали возможность выкопать среди арсенала ствол с уникальными для штурмовиков свойствами. Интендант лыбился и скрежетал зубами одновременно.

— Не держу никого из них. Быть здесь и со мной — их решение. Я давно поклялась, что не брошу и поддержу. Платят мне тем же.

Выдохнул, вновь посмотрел на лист подписанного приказа. Улыбнулся.

— Обсудим состав группы? В качестве дружеского офицерского жеста?

— Иногда ты не такой уж и рядовой, рядовой! — с ухмылкой отозвалась Бейка…

Серьезность с их лиц можно было соскабливать вместе с маскирующей краской.

Споры до хрипоты, обсуждения до самой ночи — все вело лишь к десантному вертолету.

Простреленные, наспех заляпанные сваркой борта успели высадить не одну бригаду по ту сторону стены, минуя огонь зенитных ПВО.

Настал и наш черед.

Тройняшки, подхватив любимый пулемет, обвешавшись с ног до головы патронными лентами, забирались внутрь. Елена, Ната, Бейка, Фелиция молчали. Ритуальная тишина, разжигающая огонь боевого волнения. Вскоре он перерастет в дикое пламя войны.

Берсеркин провожал взглядом. Как и обидевшаяся, долго просившаяся в группу Белка. Получив отказ, прятала за каменным лицом слезы, обиду и боль.

Ей было что сказать Скарлуччи из свежего пистолет-пулемета промеж глаз. Бейка решила иначе: мне так и не удалось оспорить ее решение.

Пилот молился. Набожный человек, крестился перед каждым выстрелом.

На миг я подумал над давно услышанными словами: солдат молится не богам, своему оружию. И чуть не поперхнулся…

«Арес» на коленях заждался, устал работать холостыми на стрельбище в тренировках. Жаждал настоящего сражения.

Бейка захлопнула люк-аппарель, осмотрела группу, кивнула. Брифинг будет коротким.

— Ну что, бойцы. Сегодняшняя вылазка станет не проверкой, а экзаменом к тому, к чему так долго готовились. Штурмуем особняк Вита Скарлуччи.

Не удивились — знали. Слух об этом разнесся задолго, как мы выбрали их для этой цели.

Ночью не смог заставить себя уснуть. Нашей задачей Бейка поставила прорвать оборону. Пробиться сквозь заслон механоидов, предать особняк бронемага огню. Бейка говорила, у нее есть оружие против чародея, не спеша раскрывать подробностей. Обладание тайной щекотало нервы ей, мне, всем подряд.

Фелиция хмурилась, сопели, как паровоз, Тройняшки.

На них будет немало работы: к чертям прошлые шпионские игры, сегодня в чести лишь лобовой, неприкрытый штурм!

Соединенные общей связью, сверили карту в тысячный раз. Бейка повторяла то, что говорила раньше — никто не противился.

— Высаживаемся. Может быть жарко. На высадку полминуты, после — вертолет уходит. Точки эвакуации нет, работаем на выполнение. По данным разведки здесь, здесь и здесь — тяжелая техника. Пешком придется идти порядка пятнадцати-двадцати километров.

Сестрицы переглянулись: сегодня им придется тяжко. Не забурчали, молча приняли судьбу.

— Ближе никак. «Гадюки» поливают небо. Превратят «птичку» в обугленную невеличку.

— До высадки десять минут! — пилот пытался перекричать рев машины.

Будь на пару лет моложе, сказал бы: десять минут до судьбы. Ухмыльнулся.

Через две нас настиг автоматный стрекот, заставил встрепенуться. Барабанной дробью по обшивке заколотила чья-то очередь. Пилот, стиснув зубы, заложил вираж. Сквозь иллюминатор бронированной двери я смотрел, как мимо нас проносятся сферы дронов: камикадзе и не очень.

Турель, спрятавшаяся под самым брюхом винтокрылой машины, ответила им тяжелым огнем.

В голове царствовал кавардак. Страх, волнение забивали собой мысли. То и дело звал Ириску, смотрел на часы. Время решило остановиться, тянуться полудохлой мухой в меду.