Восход короля торговцев - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 63

Ру до сих пор не видел его без шляпы и теперь обнаружил, что Эстербрук почти совершенно лыс, не считая пряди седых волос на затылке. Он носил длинные баки, но бороду брил. По его лицу пробежала кривая улыбка.

— Ваша попытка ввезти из Даркмура большое количество вина заслуживает уважения. Думаю, что это дело стоит продолжать. Очень жаль, что вы попали в беду с Мошенниками. Если бы я о вас знал тогда, то смог бы несколько уменьшить ваши потери и спасти жизнь Сэму Таннерсону.

— Впечатляет, что вы знаете такие подробности, — сказал Ру.

Эстербрук небрежно махнул рукой.

— Информацию куда легче получить, если есть деньги. — Он наклонился вперед. — Запомните: из всех товаров, находящихся в продаже, самый ценный — информация.

Ру молча кивнул, решив, что это не приглашение к обмену мнениями, а скорее лекция.

— А теперь я надеюсь, что в будущем вы и Тимоти Джекоби отбросите ваши разногласия, ибо я могу счесть затруднительным вести дела с двумя мужчинами, готовыми в любую минуту друг друга убить.

— Не знал, что мы ведем с вами дела, — заметил Ру. Эстербрук улыбнулся, но в его улыбке не ощущалось ни доброжелательности, ни теплоты.

— Похоже, судьба благосклонна к вам, юный Эйвери, — сказал он. — Вы очень быстро заняли заметное положение. Женитьба на дочери Гельмута Гриндаля предоставила в ваше распоряжение средства, о которых большинство людей вашего возраста только мечтают, но вы добились и более крупных успехов. О вас высокого мнения во дворце. Отец господина Джекоби был очень расстроен, когда именно ваша компания получила контракт на перевозку грузов для принца; по его мнению, выбор должен был пасть на него. Знаю также, что вы дважды пощипали его в тех сферах торговли, которые считаются менее почтенными.

Ру заставил себя засмеяться.

— Есть одна вещь, которую я выучил, несмотря на свою молодость, господин Эстербрук; она заключается в том, чтобы не признавать чужих мнений.

Эстербрук рассмеялся, и на этот раз в его смехе звучало искреннее веселье.

— Отлично сказано. — Он вздохнул. — Ну хорошо. Что бы ни случилось, я надеюсь, что мы сумеем работать в согласии.

— За мной долг, который я обязан заплатить, господин Эстербрук, — сказал Ру. — Но к вам это не относится.

— В этом пункте — нет, — согласился Эстербрук.

В дверь постучали, и в комнату вошла Сильвия.

— Ужин на столе, — объявила она.

— Нельзя заставлять ждать хозяйку дома, — сказал Эстербрук.

Ру покачал головой, но промолчал и встал. Эстербрук жестом попросил его идти впереди.

Ру шел по коридору за Сильвией, и при каждом взгляде на ее золотистые волосы сердце его начинало биться сильнее.

В столовой он даже не заметил, как сел на предложенное ему место; хозяин сидел во главе длинного стола слева от Ру, а Сильвия — напротив. За этим столом могли уместиться еще семь человек.

— Я никогда не видел комнаты, обставленной так, как эта, — заметил Ру.

— Ее идею я почерпнул из описания дворцового пиршественного зала в одном из королевств, входящих в Кешийскую Конфедерацию. Тамошний король обычному придворному блеску предпочитал более интимную обстановку, и вместо того чтобы сидеть в центре стола, решил поставить его боком и сесть в торце, чтобы иметь возможность беседовать со всеми.

— Раньше у нас был огромный круглый стол, — сказала Сильвия, — и приходилось кричать, чтобы сидящий напротив мог вас услышать.

Ру улыбнулся:

— Мне это нравится.

Он дал себе слово завести такой же, но потом понял, что в его маленьком доме нет комнаты, где такой стол мог бы поместиться. И тут Ру вспомнил об игре, которую затеяли он и его партнеры. Если они выиграют, то он построит подходящий для этого дом. О том, что случится, если они проиграют, Ру старался не думать.

Хозяева вовлекли его в быстрый обмен репликами, и Ру не сумел запомнить и половины того, о чем говорилось за столом. Весь вечер он отчаянно старался не пялиться на Сильвию, но ничего не получалось. Она же избегала его взгляда. К концу ужина он изучил черты ее лица так же хорошо, как планировку собственного дома. Ру запомнил изгиб ее шеи, рисунок губ и чуть выдающийся передний зуб — единственный изъян в ее красоте, который он смог заметить.

Ру очнулся от забытья уже возле двери. Он пожелал хозяину и хозяйке спокойной ночи. Сильвия крепко пожала ему руку, придвинувшись к нему так близко, что костяшки его пальцев коснулись ее груди.

— Вечер был чудесным, господин Эйвери, — проворковала она. — Надеюсь, вы скоро навестите нас снова.

Ру едва не заикался, обещая ей повторить визит. Вскочив на коня, он медленно поехал к воротам, изумляясь волшебному чувству, которое не покидало его, и тому, что, по всем признакам, Сильвии Эстербрук было приятно его общество.

Закрыв за Ру дверь, Сильвия подошла к окну, чтобы посмотреть, как он уезжает.

— Твое мнение? — спросила она, обернувшись к отцу.

— В высшей степени многообещающий молодой человек, — ответил Эстербрук.

— Морда у него, конечно, крысиная, — холодно сказала Сильвия, — хотя он, несомненно, неглуп. У него оказалась неожиданно сильная рука. — Она постучала ноготком по зубам. — Эти хилые на вид парни часто бывают… очень выносливыми.

— Сильвия! — резко произнес Эстербрук. — Ты знаешь, что я не люблю таких разговоров.

Проскользнув мимо него, она поставила ногу на ступеньку лестницы, ведущей в ее спальню, и сказала:

— Отец, ты меня знаешь. И это ты меня сделал такой. — Она улыбнулась ему через плечо. — Ты собираешься его убить?

— Надеюсь, что не придется, — ответил Эстербрук. — Он умен, а то, что я слышал о его военном прошлом, доказывает, что еще и живуч. Пожалуй, я предпочел бы иметь его в качестве союзника, а не противника.

— Но это не мешает тебе по-прежнему добиваться его разорения, — заметила Сильвия, поднимаясь по лестнице. Эстербрук лишь отмахнулся.

— Разорить человека — это совсем не то, что убить его. Если в результате этой пшеничной спекуляции он разорится, я предложу ему место в одной из моих компаний. Тогда у меня не будет причин тревожиться, а он сможет нажить приличное состояние.

Сильвия скрылась наверху, и Эстербрук направился назад в библиотеку.

«Кроме того, — сказал он себе, — если понадобится, я прикажу Тиму Джекоби убить его».

Ру прихлебывал кофе. Это была пятая или шестая чашка за день, и он пил его, уже не испытывая от этого удовольствия.

Дэш взбежал по лестнице и подошел к столику.

— Вам письмо.

Он протянул Ру записку. Покупатель в Саладоре предложил за драгоценности цену меньшую, чем надеялся получить Ру, но не настолько низкую, чтобы это заставило его искать более выгодную сделку.

— Пошли ответ с самым быстрым всадником, — велел Ру. — Деньги вперед и сразу.

— Дункан сообщает, что на постоялом дворе начались какие-то разговоры, — сказал Дэш. — Кое-кто слышал, как прошлой ночью мельник, напившись, говорил, что у него нет пшеницы для помола, так как крестьяне не привезли ее в город.

Ру удовлетворенно кивнул:

— Держи меня в курсе.

Дэш ушел.

— Начинается, — сказал Ру.

Мастерсон кивнул. Написав записку, он подозвал официанта и вручил ему ее.

— Отнеси ее вниз, будь добр. Для господина Эмстеда.

Ру вздохнул.

— Как у нас дела?

— Мы в долгу, — сказал Мастерсон, — то есть должны выплатить шестьсот тысяч золотых соверенов, чтобы рассчитаться по пшеничным опционам. Вы провернули самую большую разную операцию с пшеницей в истории… во всемирной истории! — Он провел рукой по лицу. — Сомневаюсь, найдется ли хоть одно пшеничное зернышко между Малакз-Кросс и Дальним Берегом, которое в течение следующих двух недель не окажется перед городскими воротами и на котором не будет написано название нашего синдиката. Будем надеяться на лучшее, Ру.

Ру улыбнулся.

— Вы не стали бы поддерживать меня, если бы не понимали, что мои план сработает. — Он показал пальцем на нижний этаж. — Все это основывается на одном факте, Джером. Каждый находящийся здесь человек, в том числе и мы с вами, — жадный ублюдок.