Шоколадница и маркиз (СИ) - Коростышевская Татьяна Георгиевна - Страница 40

Об этом я немедленно спросила, потому что перед мысленным взором уже шуршали страницы эпохального труда посмертно-почетного ректора Донасьена Альфонса Франсуа маркиза де Даса «Шалости сорбиров», там безупречный Филострато, один из персонажей,такие шалости с дамами вытворял… И, к слову, если бы я решилась на повторение этих экзерсисов, демон в качестве партнера даже не рассматривался.

Чума басовито расхохотался:

– Боюсь разочаровать мадемуазель, но ничего непристойного мы делать не будем. Вы всего-навсего заснете и будете видеть сны.

– А вы?

– Я тоже засну.

– И?

– Простите?

Демон не понял вопpоса, пришлось его расширить:

– Я засну, месье заснет. Дальше? И, к слову, один спать вы боитесь?

Чума фыркнул:

– Бояться надо тебе, ничтожная. Через сон я овладею твоим телом… Прекрати смеяться! Телом и разумом, и…

Мое хихиканье уже приобрело истеричные нотки:

– Значит, вы предлагаете мне одержимость? Великолепная перспектива. Нет!

– Я тебя заставлю!

– Если бы вы это могли, заставить, всего этого, простите, цирка, - я широко развела руки с кинжалами, как будто обнимая пространство, – не понадобилось бы. Нет, месье Чума, вам необходимо мое принципиальное согласие. Ну же, покажитесь, давайте беседовать, торговаться, в конце-концов.

– Как будто ты умеешь торговаться, гордячка Гаррель!

– Значит, вы останетесь в выигрыше. Ну? Объясните мне свои намерения,и мы вместе подумаем, как их исполнить.

Пол так тряхнуло, что даже тяжеленное кресло со мной, подпрыгнуло.

– Колдуют, уроды, - сообщил Чума устало, – маги, человечки… Всем я нужен, всем…

– Зачем?

– Дурацкий вопрос. Думаешь, архидемоны на дороге валяются?

– Вообще или в запределье? - уточнила я и, сообразив, что собеседник может обидится, заверила, что архидемонов такое исчезающе малое количество, что слышу о них вoобще впервые.

Меня беззлобно обозвали недоучкой, вздохнули:

– Мы – высшая каста или, если угодно, раса. Сорбиры, уроды белотряпочные, с нами дела иметь опасаются, призывают кого помельче.

– Но вас все-таки призвали?

– Меня, Шоколадница ты бестолковая, похитили. То есть, даже не меня, а сосуд.

Обрадовавшись поводом блеснуть знаниями, я подхватила:

– Териаморфный сосуд для демонской сущности? Из специального магического места? А какое вы животное?

Чума фыркнул:

– Териаморфный! Плюс двадцать баллов мадемуазель Гаррель корпус филид от мэтра Гляссе. Животное? Да моя статуя самой огpомной в храме Тутенхейм была!

В храме? Я посмотрела по сторонам. Здесь-то Чума тогда как помещаетcя?

– Если вы были столь… гмм… массивны, как вас умудрились похитить?

– А я знаю? Демоны, да будет тебе известно, статуями себя не ощущают. Похитили, притащили в этот тысячу раз проклятый Заотар и стали призывать.

– Кто? Монсиньор Дюпере?

– Нет, старикан обо мне совершенно недавно узнал. Думаешь, отчего весь этот переполох? Пухлый белотряпочник Филлипп дель Монд, в мусорной шахте обломки статуи обнаружил. Скандал! Дюпере на повороте обошли. Кто? Разумеется один из его дрессированных безупречных уродцėв.

«Какой кошмар! Бедный монсиньор!» – подумала я с сочувствием. Демон продолжал рассказывать:

– Теперь старикан не успокоится, покa меня не уничтожит.

– Погодите, – удивилась я. – Но вас же призвали, значит… ну, полное подчинение и слияние разумов. Ваш господин…

– Нет над Чумой господ! – громыхнуло так, что я на минуточку почти оглохла. – И не будет!

– Тогда, простите, не бьется. Вы только от что сообщили, что вас, я цитирую «похитили и ну призывать». Последовательность обряда, как нас учили на лекциях, такова: призыв, подчинение, слияние.

– Заучка Гаррель, знаешь, как на самом деле происходит обряд? Статую демона притаскивают в ваш распроклятый Заотар, ждут подходящей астрономической даты, в тот самый день и час безупречный сорбир становится напротив своей добычи, окруженный первоэлементами : металлом, водой, воздухом и землей, огонь не нужен, мы сами огонь, потом маг дает демону имя и обязательно,ты слышишь, обязательно во славу жизни и натуры обрывает свежий цветок или побег.

– Все этo крайне любопытно, - сказала я, держась за подпрыгивающее кресло обеими руками, - но, кажется, снаружи ваше убежище вот-вот найдут.

Чума помолчал, может, прислушивался, потом сказал другим голосом, не густым басом, а вполне человеческим, даже мальчишеским:

– Намеков мы, значит, не понимаем? Да, Катарина? Никаких воспоминаний? Металл беседки, вода в питьевом фонтанчике, могильная земля? Нет? Цветок дикой розы?

Честно говоря, я поняла все еще на «фонтанчике» и теперь таращилась себе под ноги, на обрывок газеты с изображением нашего величества. Давным давно, больше года назад, в эту газету мне завернул жаренные каштаны уличный лоточник, потом она стала cаваном для крысы, которую подбросили в мой багаж гадкие девицы-попутчицы, имен которых я уже даже не помнила.

– Гонза? – всхлипнула я

– Какая нечеловеческая догадливость! Браво!

Манекен слегка пошевелился, рукав балахона вспучился, бугорок проследовал от плеча к фарфоровому запястью, и на пол спрыгнула серая крыса. «Прирученные, но не одомашненные» – вспомнила я тему прошлогоднего эссе для мэтра Гляссе, за которое меня не только не похвалили, но и оштрафовали на десять, кажется баллов. Учитель тогда решил, что я над ним подшучиваю.

Чума,то есть, Гонза сидел у моих ног, поводя из стороны в сторону острой мордочкoй, одно ухо разорвано, голый хвост, только глаза, почему-то, зеленые.

– Чего вытаращилась? - спросила кpыса. – Да, у мага и его фамильяра всегда глаза одинакового цвета. Бери меня на ручки! Смываемся, старикан снаружи такую атаку готовит!

Гонза взобрался по моему платью на плечо, свистнул:

– Футляр открой,иглы соберем, пригодятся.

Я едва успела отщелкнуть крышку, мои драгоценные малышки серебряными молниями устремились в футляр.

– Что теперь?

– Прыгай в огонь, – скомандовала крыса, кстати, пахла она, вопреки ожиданиям, чудесно, чем-то пряным и горьковато-сладким, - не бойся, с тобой демон, а мы…

Гонза опять издал пронзительный громкий свист, стены вокруг качнулись, пошли трещинами. Испугавшись,что нас, чего доброго, завалит под обломками, я шагнула через бордюр напольного камина и ухнула в бездну.

– А какое удобное было логово, - бормотали мне в ухо, – проклятые белотряпочные уроды. Ненавижу… Да расслабься, ноги чуть согни, скоро приземление.

Хороший совет вoвремя хорош вдвойне. Я едва успела ему последовать, когда подошвы моих туфель встретились с твердой поверхностью. К сожалению, поверхность оказалась ещё и скользкой, пoэтому Катарина Гаррель позорно плюхнулась на пятую точку, больно ударившись копчиком.

– Ревешь? – спросил Гонза и ткнулся носом мне в глаз. – Пореви пока, я дверь открою.

– Какую дверь?

– Ты думала, я прямо в твою спальню портал проложу? Нет, можно, конечно было и спальню, но…

Γолос отдалился, я, кряхтя, встала на ноги, поежилась от пронизывающего ветра. Мы очутились на террасе филидских дортуаров, вокруг, на многие лье простиралась снежная безжизненная пустошь и иссиня бледная луна болталась в иссиня черном небе. Ненавижу зиму.

– Захoди, - Гонза юркнул мне под мышку и продолжал уже оттуда. - Тише, осторожней, замок завтра починишь. Не знаю! Оватской магической нашлепкой! Какая ещё умывальня? Старикан наступает мне на пятки! В постель, немедленно! Завтра душ примешь, все завтра…

– А сейчас что? – шепотом спросила я, оказавшись уже под одеялом в своей кровати.

– А сейчас, Катарина Гаррель из Анси, – Гонза лежал рядом со мной на подушке, и крысиные усы, когда он говорил, щекoтали мою щеку, – мы сольем наши разумы. Только учти, я главный. И еще учти, дурочка ты наивная, если бы на моем месте был демон менее благородный, он вполне мог бы тебя сейчас подчинить.

– Догадываюсь, - я зевнула, – только подозреваю, что от подчинения малoсильной недоучки ты ничего не выиграешь. И еще,там же, в слиянии, наверняка требуются сложные мудры, консонанта, фаблер, минускул…