Нестандартный ход (СИ) - "De Ojos Verdes" - Страница 50

— А была бы ты ему настоящей женой, я бы сюда не добралась.

Она знала.

Она точно знала.

Тон не оставлял сомнений.

— Со мной он хотя бы спал, кстати.

Незнакомка вдруг резко села на постели и задумчиво постучала по лбу ухоженным длинным пальчиком, глядя в глаза Элизе:

— Рома своим женщинам не изменяет — он с ними расстается, если исчерпан интерес. Я его хорошо знаю. Раз он с Раей с самого начала вашего брака, значит, ты — никто. Зачем ты ему, Элиза?

— За каким-то хреном, — обрела дар речи потрясенная девушка. — Встала и пошла вон отсюда.

— И даже не спросишь, кто я? Откуда так хорошо знаю твоего мужа?

Элиза стремительно подлетела к нахалке и дернула ту за руку, потащив к выходу. И не обращая внимания на какие-то реплики.

— Не рассчитывай ни на что. Такие, как он, не привязываются. Это сорт особенный — одиночки. И они не любят, когда кто-то рядом совершает лишние телодвижения, отвлекая их от главного дела жизни… — её никак не удавалось выпихнуть из дома полностью, она цеплялась за косяк и вещала очень важную, согласно её мнению, информацию.

И тут…

— Света? — из лифта вышел и прирос к полу Разумовский собственной персоной.

Элиза кинула в него убийственный взгляд, ибо в эту секунду искренне ненавидела его и все эти абсурдные истории, связанные с ним. Швырнув, как оказалось, — Свету ему прямо в объятия, чтобы дальше разбирался сам, она вернулась в спальню, сорвав с кровати злополучное покрывало. Мозг никак не мог избавиться от картинки, как на белоснежной поверхности сидели в уличной обуви. Почему-то именно это её бесило больше всего. А, может, еще и то, что за полгода жизни с Разумовским она ни разу не была ни в его кабинете, ни в тренажерном зале, и тем более — не копалась в его гардеробной, только во время болезни схватив первые попавшиеся футболки. А эта стерва…везде побывала…добралась до всех уголков…

— Оставь, что ты делаешь? — мужчина вошел через несколько секунд и попытался вырвать ткань у неё из рук, пока Элиза целенаправленно шла к небольшой прачечной комнате, чтобы включить стирку.

— Его надо постирать! Она сидела на нем в своих грязных туфлях.

— Оставь, — уже тверже выдал он и всё-таки выдернул покрывало из её пальцев. — Иди собирайся.

Его невозмутимость доводила до белого каления.

— Я собрана! Я, бл*дь, собрана, Рома! Предельно собрана! Но всё равно запуталась во всем, что творится! Ты у нас, оказывается, сердцеед! И еще меня эпатажной называл, обалдеть… Меня! Когда как твои бывшие явно без царя в башке. Может, переквалифицируешься и начнешь строить психиатрические больницы для них?..

— Я понимаю, что ситуация неприятная, но мы опаздываем, Элиза, — оповестил сухо и отшвырнул ткань в сторону, двинувшись в гардеробную. — Давай потом…

Девушка вперилась в удаляющегося мужчину со злостью. А потом сама отправилась в гостиную, чтобы довершить образ, облачившись в платье. Сегодня на очереди струящийся роскошный черный атлас, который принято носить без белья. Но она с особым изощрением нацепила бюстгальтер и сняла бретельки.

Через пять минут они встретились в прихожей, Рома был, как всегда, безупречен и элегантен в летнем костюме, а пахло от него невероятно.

И это взбесило её еще больше.

Вновь её щелкнули по носу, демонстрируя, насколько они разные. И что она действительно не дотягивает…до его аристократизма.

Самым правильным было бы развернуться и остаться в квартире, не надо в таком настроении куда-либо ехать. Но гордость заставляла держать подбородок вздернутым, а спину — прямой, пока муж запирал замок.

Разумовский почему-то никогда не пьет в таких местах, предпочитая вести машину самостоятельно. Этот вечер исключением не стал — они прибыли на его спорткаре в какой-то уже ставшей традиционной — неоднозначной тишине.

Желание развернуться и покинуть зал было очень велико.

Девушка не поверила своим глазам, увидев…Свету. Ну, конечно, они все — его круга! И где эта сумасшедшая была раньше? Целых полгода не показывалась на горизонте…

— Извини, но уже отсюда не в моих силах её выгнать, — прошептал ей Рома. — Не ведись на провокации, Элиза. Пожалуйста. Будь выше этого.

Но…не получилось выполнить его просьбу.

Этот день стал роковым. Во всех смыслах.

Слишком большая концентрация людей, вызывающих апатию. Слишком долго сдерживаемый внутри праведный огонь, которым хотелось сжечь бóльшую часть окружающих её лицемеров. Слишком душно среди них. Как ей стать такой, как они, чтобы не подвести Рому?!

И будто бы сосредоточились на ней…

Его бывшая. Неотрывно следящая за перемещениями девушки. Его нынешняя. Бросающая в Элизу любопытствующие взгляды исподтишка. Его бабушка. Выражающая свою неприязнь слегка скривленным в презрении ртом.

Голова шла кругом. Горло сдавливало застрявшим внутри криком.

Она была предоставлена сама себе — муж отходил переговариваться со знакомыми. А девушка бродила по украшенному залу и ненароком попадала из одной компании в другую. Старалась…ассимилироваться вопреки внутренним ощущениям. И казалось, что везде ей одинаковы не рады. И искренне злорадствуют, прекрасно зная сложившуюся ситуацию — ведь весь треугольник в сборе.

Вишенка на торте — родителей Раи вместе с ней посадили за один стол с Разумовскими и ещё какой-то семейной парой. Элиза была дико раздражена этими никчемными интригами. Странно, что обошлось без Светы.

Небывалый уровень примитивизма!

И только сидящий рядом Рома как-то сдерживал её нрав. Но всё произошедшее способствовало тому, что она была на грани взрыва. Ещё чуть-чуть — и апокалипсису быть.

Всё бы ничего, но в какой-то момент девушка вдруг ощутила прикосновение к своей ноге и подпрыгнула от неожиданности. Это что-то бесстыдно терлось об неё, а Элиза просто отказывалась верить своим догадкам. Но изловчилась и опустила руку под скатерть, прикоснувшись к…тонкой лодыжке. Это был вызов. Не могла Рая быть настолько тупой, чтобы спутать ткань мужского костюма с тканью женского платья. Просто не могла. Но сделала вид, что промахнулась.

Элиза грубо сбросила чужую стопу вниз. Настолько резко и неожиданно, что послышался мерзкий оглушающий цокот каблука. К счастью, никто ничего не заметил. Только они с девушкой посмотрели прямо друг другу в глаза. И та широко скалилась, провоцируя.

Но когда ситуация повторилась…Элиза просто не выдержала и обратилась к ней, немного нагнувшись:

— Я извиняюсь, если задеваю твои чувства…но… У тебя, может, какое-то неврологическое заболевание, влияющее на работу опорно-двигательного аппарата? — собеседница захлопала ресницами, натянуто улыбаясь. — Я так и думала. Будь добра, убери ногу с моего колена?

— Пардон. Не заметила, что задеваю кого-то. Затекла мышца, разминаю.

Да твою…

Разумовский заметно напрягся, прекрасно слыша их диалог. И вот эта исходившая от него холодность и суровость вновь заставили девушку перебороть себя и не затягивать разговор…

Элиза держалась на честном слове весь дальнейший вечер и специально не вставала, не отходила никуда, чтобы не вляпаться во что-нибудь. И даже успешно не замечала Свету. Хотя с Раей так не получалось — она была прямо перед ней.

Компания за столом вдруг стала обсуждать моду обсценной лексики, и тут старшая Разумовская резанула безапелляционным утверждением:

— Что бы ни было, женщинам нельзя сквернословить — отрицательно сказывается на образе и убивает женственность.

Это получилось непроизвольно. Молодожены уставились друг на друга, и Элиза красноречиво выгнула бровь, не упустив случая вставить шпильку:

— А вот Вашему внуку нравится, когда дама умеет удивить красным словцом…

— После того, как он женился, я его больше не узнаю, — парировала с ядовитой наигранно вежливой улыбкой. — Поэтому…охотно верю.

— Бабуль, зря Вы так категоричны! Недавно проведенные исследования показали, что материться очень полезно. Мат имеет некий эффект болеутоляющего и помогает мозгу избавиться от рефлексии. Попробуйте — Вам понравится… К тому же, практически все великие русские писатели владели могучей составляющей языка в совершенстве…