Тень темной королевы - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 69

— Но эта война — она ни на что не похожа. Мы нанялись на службу после того, как пал Килбар. Из рассказов тех, кому удалось спастись, я понял, что там было плохо, но даже представить себе не мог, что произойдет в Хайпуре. — Он помолчал, как бы собираясь с мыслями. — Билбари заключил договор о несении патрульной службы. У раджа Хайпура была армия, одна из тех красивых игрушечных армий, которые так хорошо выглядят на парадах, но он понимал, что ему нужны опытные бойцы, которые задержат захватчиков, пока опытные головорезы не обучат его солдат и не сделают из них настоящих бойцов. Мои товарищи и я — не джешандийцы, но мы владеем конем и мечом достаточно хорошо для этой работы. Через месяц мы впервые столкнулись с врагом. Небольшой отряд, около полусотни мечей, налетел на наш передовой пост и сразу же скрылся. Больших потерь не было ни с той, ни с другой стороны. Мы сообщили о стычке и стали ждать следующей, но в один прекрасный день проснулись и увидели, что небо на северо-востоке затянуто пылью. Это надвигалась армия в десять тысяч всадников. — Зила с горечью усмехнулся. — Старина Билбари наложил в штаны, и, скажу вам, не только ему в этот день понадобились новые портки. В том фортике, не таком даже крепком, как ваш, нас было около двух сотен, и всем потребовалось меньше минуты, чтобы прийти к выводу: нужно уносить ноги. Эта мысль посетила не только нас: к городу уже стекались другие заставы. По существу, все бои развернулись лишь у городских стен, и с этого дня у нас не было ни минуты передышки. — Теперь взгляды всех собравшихся под навесом были прикованы к нему, и каждый внимательно слушал его рассказ. — Люди себя не жалели, и на третий месяц осады игрушечные солдатики раджа превратились в таких же закаленных бойцов, как и наемники — и даже лучше, потому что они дрались за свои семьи, а мы — всего лишь за деньги.

Он замолчал. Кэлис тоже какое-то время ничего не говорил, а потом тихо спросил:

— Когда они потребовали сдачи?

Зила смутился.

— Из-за этого, собственно, все и рухнуло. Эрик уже успел узнать, что наемники строго придерживаются соглашения и традиции. Чтобы нарушить их, должно было произойти нечто невероятное.

— Что случилось? — наконец спросил Кэлис.

— Они не стали требовать сдачи. Просто остановились на расстоянии полета стрелы и принялись готовить осадные орудия. С неделю было затишье, мы лишь изредка постреливали со стен для очистки совести, а потом начался штурм. Для человека, который в жизни не держал в руках иного оружия кроме церемониального меча, радж оказался на редкость отважен и встал во главе своей армии… — Зила прикрыл глаза ладонью, и на мгновение Эрик подумал, что тот плачет, но когда он убрал руку, в его глазах были не слезы, а с трудом сдерживаемое бешенство.

— Этот глупый ублюдок вышел на стену в этой трижды проклятой золотой короне и с веером из павлиньих перьев в руках, а ящерицы разъезжали внизу. Он приказал им убираться.

— Что еще? — сказал Кэлис.

— Он никак не мог взять в толк, что это не обычная стычка за контроль над торговыми путями с раджем Махарты или жрецом-правителем Ланады. Он не понял этого, когда они ворвались в его дворец и начали резать его жен и детей у него на глазах… — Зила закрыл глаза и прошептал:

— И кажется, даже тогда, когда они посадили его на кол перед его же собственным дворцом.

— Посадили на кол? — выпалил Эрик.

Кэлис бросил на него короткий взгляд и вновь повернулся к Зиле:

— Ты что-то утаиваешь.

— Дьявол, это грязная история, — пробормотал Зила. — Она не делает чести мертвым. Да и мне, говоря откровенно.

— Вы под защитой мира лагеря, — напомнил Праджи, но темное подозрение сделало его некрасивое лицо еще уродливее. — Вы переметнулись?

Зила кивнул.

— Мой капитан и другие… — Казалось, он запутался в собственной выдумке.

— Вы знаете, умелый человек, да к тому же с деньгами, всегда найдет способ проникнуть в осажденный город или выбраться из него. Эти ящерицы не требовали капитуляции. Они просто наседали на нас снова и снова, словно хотели всех уничтожить. На их стороне сражались и люди — подонки, которые мне и не снились, а на своем веку я навидался немало жестоких убийц. А ящерицы… — Он сделал большой глоток. — Ростом под десять футов, а в плечах

— как два человека! От одного их удара может отняться рука и расколоться щит. Страх им неведом. Атака не началась, пока не пробили брешь. — Зила покачал головой. — Вернее, пока мы не ушли со стен и не дали им дорогу. — Он помолчал. — Они заслали агента — его цель была кое-что передать наемникам. И он передал, что однодневной отсрочки никому не предложат, и после боя все оставшиеся в живых будут преданы мечу. И еще он сказал, что тот, кто уйдет со стен и останется в стороне во время штурма, может рассчитывать на долю в трофеях.

Праджи медленно встал. Казалось, он сейчас ударит Зилу, но он сдержался. Окинув его долгим взглядом, он плюнул ему под ноги и вышел. Кэлиса же, похоже, больше интересовали факты, а не моральная сторона дела.

— Что еще?

— Капитан сказал нам об этом предложении. Мы знали, что обречены. Каждый день по реке к ним прибывали резервы и продовольствие, а наши запасы таяли. Кто-то поджег зернохранилище… — Эрик вздрогнул: он знал, что смесь зерновой пыли и муки может взорваться от малейшей искры; поэтому в Равенсбурге было запрещено разводить огонь возле мельниц или зернохранилищ.

— Взрыв уничтожил почти все зерно и начисто смел целый квартал. Потом было отравлено вино в погребах, и два десятка людей умерли в страшных муках… — Зила закрыл глаза, и на этот раз на щеке его блеснула слеза — слеза ярости, обиды и горькой печали. — Их волшебники, чтоб им провалиться! У раджа были свои, и некоторые довольно умелые, а жрецы лечили раненых и больных, но магия ящериц оказалась сильнее. Во время боя вдруг начинали раздаваться странные звуки, и человека внезапно охватывал ужас, от которого опускались руки. Среди бела дня из сточных труб выбегали полчища крыс, которые карабкались на людей и вгрызались им в лица. Откуда ни возьмись, появлялись тучи комаров, и, делая вдох, люди глотали их вместо воздуха. Свежий хлеб плесневел, едва его вынимали из печи, а молоко скисало в ведре под коровой. И с каждым днем ящерицы рыли траншеи все ближе, придвигали свои осадные машины и продолжали нас молотить. — Зила обвел взглядом всех, кто был в трактире. — Не знаю, поступили бы вы иначе на моем месте, но я в этом сомневаюсь, — сказал он вызывающе. — Наш капитан доходчиво изложил нам, чем все это кончится, и мы поняли, что он не врет. Мы знали, что он не трус. — Зила повернулся к Кэлису:

— Ведь вы тоже знали его?

Кэлис кивнул:

— Он не был трусом.

— Эти ящерицы, им было плевать на обычаи. Они играли по своим правилам. Нам было не из чего выбирать.

— Как же вы ускользнули? — раздался сзади знакомый голос, и Эрик, обернувшись, увидел де Лонгвиля.

— Что-то из того, что сказал шпион этих ящериц, насторожило моего капитана. Не знаю что именно. Знаю только, что, когда они посадили раджа на кол на глазах у его подданных, всем оставшимся в живых было предложено либо разделить его участь, либо перейти на их сторону.

— То есть вам не было предоставлено дня перемирия? — спросил Фостер из-за спины де Лонгвиля, и Эрик посторонился, чтобы им было лучше видно Зилу.

— Я уже говорил — нам не дали времени даже собрать свои шмотки! Но Билбари понял, что они готовят ловушку. Он собрал нас у маленьких ворот на южной стороне, и мы пробились наружу, а ящерицы были слишком заняты казнями, чтобы посылать за нами погоню. В этой стычке и погиб наш капитан, погиб, стремясь вывести нас из города, который мы предали.

— Ваш капитан сам сделал свой выбор, — сказал Кэлис.

— Я был бы лжецом, согласившись с тобой. Мы же постоянные воины, и у каждого из нас был договор с Билбари. Мы голосовали, как положено постоянным воинам.

— И как же ты голосовал? — потребовал ответа де Лонгвиль.

— Разве это имеет значение?