Тень темной королевы - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 57

На мгновение наступила тишина, а потом Бигго спросил:

— И это все — а потом можно и по домам?

Кто-то хихикнул. Эрик обнаружил, что тоже не в силах сдержать смех. Рядом безуспешно боролся с нервным весельем Ру. Не прошло и минуты, как хохотали все.

Кэлис подождал пару минут и поднял руки, призывая к тишине.

— Многие не вернутся. Но те, кто вернется, заслужат свободу и милость своего короля. Если мы одолеем этих проклятых змей, вы получите возможность жить той жизнью, которая вам по душе. А теперь экипируйтесь. Нам предстоит длинный и трудный марш через пустыню.

Люди бросились к навесу, как дети к елке на Празднике Зимы, и вскоре везде слышались дружеские насмешки и шутки.

Эрик нашел линялую, но вполне пригодную синюю куртку, а поверх нее нацепил чужеземный нагрудник с полустершейся мордой льва. Простой круглый щит, кинжал на поясе и длинный меч хорошей работы дополнили экипировку. Потом к его ногам, отброшенный чьей-то нетерпеливой рукой, подкатился конический шлем с переносьем. Эрик поднял его, и из него выпал кольчужный ошейник. Эрик примерил шлем, примерил ошейник и, подумав, решил оставить и то и другое.

Хорошее настроение, вызванное шуткой Бигго, быстро улетучивалось, и когда груда была разобрана, лица у всех вновь стали мрачными. Кэлис поднял руку, требуя внимания.

— Теперь вы — Кровавые Орлы Кэлиса. Если кому-то это название окажется знакомым, вы — люди с Закатных островов. Те, кто служил у меня раньше, расскажут остальным все, что нужно знать об Орлах, и как отвечать на расспросы. Мы — самые свирепые воины Королевства, и не боимся ни человека, ни демона. В прошлый раз, правда, мы получили пинок под зад, но это было двенадцать лет назад, и я сомневаюсь, что хоть один из тех, кто это помнит здесь, остался в живых. Сформируйте роты — мы наемники, но не сброд — и пополните запасы. Каждый понесет по три меха с водой.

К закату Фостер и де Лонгвиль разбили людей на роты. Кэлис посмотрел на запад и повел людей навстречу багровому солнцу.

Никогда в жизни Эрик не был настолько измучен жарой, жаждой и невероятной усталостью. Чесалась шея, но не было лишних сил, чтобы дотянуться и почесаться. Первая ночь показалась относительно легкой. Воздух быстро остыл, а к рассвету стало просто холодно. Но это был сухой холод, и начались муки жажды, а пить было можно только с разрешения Фостера и де Лонгвиля — по глотку в час.

Перед рассветом был дан приказ разбить лагерь; поставив палатки, каждая на шестерых человек, все быстро забрались в них и моментально уснули.

Через несколько часов Эрик внезапно проснулся от того, что начал задыхаться. Он попытался вдохнуть всей грудью, но только обжег легкие. Открыв глаза, Эрик увидел потоки горячего воздуха, поднимающиеся от сланцев. Его товарищам тоже было не до сна. Несколько человек вылезли из-под раскаленных тентов, надеясь, что жара снаружи каким-то образом будет меньше, но тут же вернулись назад. Как бы читая их мысли, Фостер крикнул, что каждого, кто будет пить без приказа, ждет публичная порка.

Вторая ночь была трудной, а день — просто ужасным. В этой жаре они не отдыхали — только расходовали меньше энергии. Ночь тоже не принесла облегчения: холодный и очень сухой воздух высасывал влагу из организма с такой же жадностью, что и дневная жара.

На марше Фостер и де Лонгвиль бдительно следили, чтобы никто не запнулся и не отстал. Эрик подумал, что они следят еще и за тем, чтобы никто не бросил оружие — а это могло быть, учитывая, как все устали.

На третий день Эрик отчаялся опять увидеть воду и тень. В довершение ко всему местность пошла в гору, и подъем, сначала довольно плавный, становился все круче и круче.

Кэлис, который шел впереди, остановился и жестом поторопил остальных. Поднявшись к нему, Эрик увидел внизу покрытые зеленью холмы, перемежаемые небольшими рощицами: они достигли степей. Вдалеке виднелась извилистая полоса деревьев — туда и показывал Кэлис.

— Змеиная река. Можно допить остатки воды. Эрик поднес к губам последний мех и обнаружил, что он почти пуст. Поражаясь, как при такой строгой экономии можно было за это время выпить три меха, он допил остатки. Кэлис посмотрел на де Лонгвиля:

— Пока все слишком легко.

Эрик бросил взгляд на Ру. Ру покачал головой. По линии был передан приказ начать движение, и отряд двинулся в направлении далекой реки.

Лошади топтались и фыркали в загонах, а Кэлис беседовал с двумя барышниками, которые бывали в этой фактории, Шингадзи Лэндинг, и раньше. Один из ветеранов сказал, что двадцать четыре года назад, когда Кэлис впервые был в этих местах, факторию сожгли до основания, но с тех пор снова отстроили, и теперь она процветала. Хотя сам Шингадзи умер пять лет назад, новые владельцы сохранили название. Так что теперь Кэлис пользовался в Шингадзи Лэндинг гостеприимством Брека.

Еда, которую им предложили, была простой, но после того, что они ели последние три дня, казалась великолепной, а больше всего радовало обилие вина и эля. Эрик думал, что в фактории будут ждать всадники, которых он видел у побережья, но встречали их совсем другие люди. Те всадники, как сказали Эрику, были джешандийцами, а эти люди — горожанами, жителями Города на Змеиной Реке.

С ними пришла рота городской стражи, и Кэлис был знаком с их капитаном. Они зашли поболтать в таверну, а мнимые наемники остались на улице. Они искупались в реке, вволю напились, и теперь отдыхали, перед тем как, уже верхом, пуститься в дальнейший путь.

Эрик с интересом разглядывал лошадей — уж в этом-то он разбирался. На каждой лошади была полная сбруя — удила, кавалерийское седло с подпругой и переметными сумами, за задней лукой оставлено место для скатки или свернутой палатки.

Но кое-что Эрика насторожило. Мимо как раз проходил Фостер.

— Капрал, — позвал Эрик.

Фостер остановился.

— В чем дело?

— Эта лошадь больна.

— Что?

Эрик пролез между жердями и растолкал соседних лошадей. Погонщик что-то крикнул ему; за время плавания Эрик достаточно выучил язык этой страны, чтобы понять, чего ему надо: «Убирайся!» Впрочем, Эрик не собирался пускаться в долгие объяснения; прикинувшись, что не понимает, он просто помахал погонщику рукой, словно в ответ на приветствие.

Дойдя до лошади, он провел рукой по ее левой передней ноге и поднял ее.

— Треснувшее копыто.

— Будь прокляты эти алчные души! — выругался Фостер.

Погонщик подбежал к ним, крича, чтобы они убирались.

— Вы еще не заплатили! Они не ваши!

Тут Фостер проявил свой легендарный гнев. Схватив погонщика за рубаху, он поднял его на цыпочки и зарычал:

— Я вырежу тебе потроха! Беги к своему хозяину и передай ему, что если он не появится здесь, пока у меня окончательно не испортится настроение, я убью его и всех лживых ублюдков из города, которые попадутся мне под руку! — Он отбросил погонщика, и тот врезался в лошадь. Лошадь возмущенно всхрапнула, а погонщик кинулся звать хозяина.

Стражники услышали шум, и загон окружили вооруженные люди.

— Капрал, разумно ли то, что вы делаете? — спросил Эрик.

Фостер только усмехнулся.

Появился барышник, требуя объяснить, почему они оскорбили его работника.

— Оскорбили? Да я насажу ваши головы на копья! Ты только взгляни на эту лошадь!

Барышник бросил взгляд на лошадь:

— Что с ней?

Фостер посмотрел на Эрика:

— Что с ней?

Эрик внезапно оказался в центре внимания. Оглядевшись, он увидел Кэлиса и капитана стражи, выходящих из таверны. Кто-то, очевидно, предупредил их, что намечается стычка.

— У нее больное копыто. Оно треснуло и гноится, а чтобы выглядело здоровым, его покрасили, — сказал Эрик.

Барышник разразился потоком ругательств, но Кэлис его перебил.

— Ты не ошибаешься? — спросил он у Эрика.

— Это старый трюк, — покачал головой Эрик и, задрав лошади морду, осмотрел ей глаза и пасть. — Ее чем-то опоили. Не знаю чем точно, снадобий, которые убивают боль, немало. Поэтому она не хромает. Но, что бы ей ни дали, действие этого снадобья уже кончается. Я заметил, как она подергивает ногой.