1941. Друид. Второй шанс (СИ) - Агишев Руслан - Страница 25

Перед глазами Гвена оказалось перекошенная от ярости бородатая харя, перемазанная землей и кровью. Ничего не соображающему парню бросили в руки винтовку и толкнули к брустверу.

— Отсекай пехоту, сука! — снова заорал бородач, сам хватаясь за пулемет и пристраиваясь рядом. — Отсекай!

Дрожа всем телом от страха, друид прильнул к земляному брустверу, выставив вперед оружие. Трясущиеся пальцы нащупали курок и с силой вдавили его. Винтовка тут же вырвалась из рук и лягнула его прямо в плечо, выбивая слезы из глаз.

Приготовленный патрон выскользнул из пальцев. Второй золотистый бочонок тоже полетел на землю. Гвен никак не мог зарядить непослушное оружие.

— Б…ь, как мыши прут… Проклятая немчура! — орал рядом сосед, то и дело ворочай пулемет из одной стороны в другую. — Получите, твари!

В какой-то момент Гвену удалось ухватить непослушный патрон, и он поднял голову, взглянув на поле боя. И в первые мгновения ему тоже показалось, что оно полно серых мышей.

— Великий Лес…

Между черными железными гигантами, изрыгающими пламя, сновало бесчисленное множество серых существ, удивительно напоминавших самых обычных лесных или полевых мышей. Они также резко дергались в разные стороны, потом замирали на одном месте, затем вновь начинали бежать. Что-то ли пищали, то ли лопотали.

— Мыши… Это же всего лишь мыши…

Удивительно, но именно это странное ощущение вернуло его в колею. Конечно, соображал Гвен еще плоховато, но страх уже не сводил его с ума, как раньше. Да и дрожь почти прошла.

— Просто обычные мышки, — снова и снова, как мантру, повторял он в пол голоса. Чувствовал, как с каждым новым повторением, страх все больше и больше отпускал его. — Крошечные серые мышки… — даже пробовал улыбнуться, хотя получалось не очень. Губы изгибались в нечто, напоминающее гримасу, до неузнаваемости искажавшую лицо.

Сразу же патрон, словно сам собой, влез в патронник, удобно устроившись в ствольной коробке. Пятка приклада уперлась в его плечо, а цевье винтовки легло в ладонь. Осталось лишь нажать на курок.

— Раз мышка, — прозвучал сухой выстрел, и небольшая фигурка немецкого пехотинца рухнула на землю. — Два мышка, — после нового выстрела упал еще один солдат. — Три мышка.

И тут его локтя что-то неуловимо коснулось. Легонько, едва ощутимо. Друид бы и не заметил, если бы это не повторилось еще раз. Словно кто-то пытался обратить на себя внимание.

— Чт… — повернул он голову, и застыл.

Прямо у его локтя стоял на задних лапках мышка-полевка. Довольно крупная, с бурой шерсткой и черной полоской по холке. Мордочку подняла и недовольно щурила глазки-бусинки, словно мышка была чем-то глубоко возмущена. Позади нее выжидало еще несколько ее собратьев поменьше.

— Малыш, чего тебе… — его взгляд случайно упал вниз. — Черт, получается, вам нужно?

У самых его ног колыхался живой серо-коричневый ковер из сотен и сотен мышей, настороженно водящих мордочками из стороны в сторону. Ногу некуда было поставить, везде были они.

— Пришли, значит, на мой зов, дети Великого Леса, — улыбнулся Гвен. Получалось, что Великий Лес откликнулся на его зов о помощи. — Только что вы сможете сделать?

Наклонился к мышиному патриарху, самому крупному и хмурому из всех. Похоже, если с кем-то и «говорить», то это только с ним. Остальные, словно китайские болванчики, лишь кивали мордочками, глядя на самого главного «мыша».

— Как от вас толк-то? — вздохнул парень, окидывая глазом мышиное воинство — бесчисленное и в тоже время крохотное. Что оно может против железных механизмов? — Там ведь железные короба на колесах, а враг внутри спрятался. Пока до него доберешься… Да и как добраться?

Вновь вздохнув, Гвен перевел взгляд на поле боя. По нему тянулись густые клубы черного дыма, распространявшие вокруг себя неимоверную вонь. То там то здесь полыхали пламенем застывшие железные коробки с опушенными орудийными стволами. Но еще больше танков продолжало ползти вперед.

— Видишь, малыш, сколько их? Вам с ними все равно не справиться.

Но старый мышь упрямо качнул мордочкой, словно был не согласен. Следом точно также качнули головами и остальные.

— Упрямый, значит.

Гвен хотел погладить мыша по макушке, но тот извернулся и куснул его за палец.

— Ладно, упрямец, веди свое воинство… — парень все же смог коснуться его мягкой шерстки, передавая свою благодарность. — И спасибо, маленький брат.

Проводив взглядом, мышиного патриарха, Гвен снова взялся за винтовку. Сейчас лишь этот кусок дерева и железа отделял его от смертельной опасности.

Разрывы снарядов все чаще и чаще накрывали позиции защитников. Первыми замолкли сорокопятки, весь бой огрызавшиеся в сторону немцев. Прямым попаданием разворотило оба орудия, не оставив там ничего живого. Следом прилетело пулеметчику, лихо прореживавшего пехоту.

На траншее уже живого места не оставалось. Все было изрыто воронками от разрывов снарядов и напоминало мертвый лунный ландшафт. Погибшие защитники лежали прямо там, где их застали пуля или осколок. С раскинутыми в стороны руками, вскинутыми головами и потухшими глазами, они так и не покинули позиции. Лежали, словно ждали еще одного, самого последнего приказа встать и, примкнув штыки, идти в атаку. А раненные, не в силах двинуть ни рукой ни ногой, просто с бессилием смотрели в небо. Прощались с тем, кто может передать родным их последние «прости и прощай».

Первые танки уже были в каких-то десятках метров. И, казалось, что уже ничто не способно было их остановить. Оставался последний рывок: преодолеть линию траншей и выйти на оперативный простор.

—… Курт, что за срач ты развел в панцере? — надрывал горло механик-водитель, стараясь перекричать грохот двигателя головной машине. А стрелок-радист, к которому и обращались, в ответ лишь ржал во все горло. — Жрешь, как свинья! Я вижу мышь, твою мать! По твоей милости мы из сортира теперь вылезать не будем…

— Тебе мерещится, Отто! Где ты видел этих тваре… Черт! Вон она! — уже орал наводчик, тыкая рукой себе под ноги. — Б…ь, еще одна! Проклятье, их же здесь сотн… А-а-а-а!

Из под полураскрытого люка в полу вдруг рванул серый мохнатый фонтан, тут же распадающийся на десятки мелких грызунов. Юркие серые молнии стремительно вцеплялись во все, что только видели. В доли секунды экипаж четверки оказался буквально облеплен мышиным ковром. В стороны хлестнула кровь, слизь…

Головная машина, лишившись управления, тут же встала как вкопанная. Еще через несколько минут тоже случилось со вторым танком, шедшим следом. Он вдруг сделал резкий разворот из-за агонизирующего водителя, которого пожирали заживо, и замер. Следом встал третий танк, из которого с воем попытался вылезти командир. Не успел. Взвизгнул и, испустив дух, вывалился из люка.

По полуобвалившейся траншее, перебирая копытами, бежал матерый кабан с седой полоской, тянущейся по хребту. Время от времени секач останавливался и, вытянув морду с крупными желтоватыми клыками, начинал грозно похрюкивать.

— Хр-хр-хр-хр, — правда, это больше напоминал рычание какого-то неведомого зверя, чем хрюканье. — Хр-хр-хр-хр.

Наконец, кабан замер у обвалившейся стены, где из под земли выглядывала чья-то нога в грязном сапоге. Грозно рыкнув, секач начал усердно копать землю, раскидывая мерзлые комья в разные стороны.

— Хр-хр-хр-хр-хр…

В какой-то момент в хрюканье стало слышаться нетерпение. Кажется, клыкастый кого-то нашел.

— Хр-хр-хр-хр-хр…

Осторожно вцепившись в брючину откопанного человека, секач начал тянуть тело в сторону леса.

[1] Шегеци — непереводимый грузинский мат, примерно означающий жесткий секс без согласия женщины

[2] Земляное масло — нефть; в данном контексте бензин.

Глава 11

Москва, Кремль