1941. Друид. Второй шанс (СИ) - Агишев Руслан - Страница 22

И в момент кульминации битвы за столицу никому не было никакого дела до оставшегося в окружении пехотного батальона. Ведь, на карту было поставлено столько, что жизни нескольких сотен израненных бойцов уже ничего не стоили.

В это же самое время к западу от расположения батальона

Честно говоря, Гвен не сразу согласился вести воинов. Переживал за Зою. Вдруг, в его отсутствие с ней что-нибудь плохое случиться. Разве ее кто-то сможет защитить? Вряд ли.

Именно так он и сказал воеводе, ожидая после этого всевозможные кары на свою голову. Но тот, кого все называли товарищ комбат, объяснил, что именно от него и тех воинов сейчас зависит и жизнь Зои, и жизнь всего их воинства. Только они смогут выяснить, что собирается сделать враг, а, значит, и дать им возможность подготовиться.

Поэтому сейчас друид и вел троих воинов вдоль реки, ища место для переправы. Будь Гвен один, то давно бы уже оказался на той стороне. Ни одна ветка бы не шелохнулась, ни один камешек не качнулся. С теми же, кто шел следом за ним, все было наоборот.

-… Тише я сказал, — шипел парень на незадачливого разведчика, совсем «зеленого» парня, задевшего ветку ели и этим вспугнувшего ворона. Птица тут же разразилась хриплыми криками и, взлетев, начала кружить над ними. — И это лучшие следопыты? Да, нас за десяток с лишним верст слышно… А теперь, скидывайте… э-э-э свои лыжи.

Парень показал на длинные плоские доски на ногах воинов. В его мире их называли снелли, что означало «скользящие». Хорошая приспособа для охотника в зимнем лесу или поле, но сейчас им нужно было нечто другое.

— Сейчас через болото пойдем. Небольшой кружок сделаем, и в нужное место выйдем. А тут снегоступы нужны, а то все потопнем.

Гвен вытащил нож и нарезал с ближайшей ивы десятка три подходящих веток. Из них и предстояло сплести снегоступы. Нехитрое дело, если руки привычны, а не из одного места растут.

— Ничего мудреного здесь нет. Сначала толстый куст сгибаешь под каркас, который после оплетаешь длинными ветками, — воины с завистью смотрели, как быстро мелькали в его руках ветки. Одна шла туда, другая сюда, третья в сторону. В итоге, на снег лег первый снегоступ, который так и просился на ногу. — Как дети малые, в самом деле…

Пришлось, и им помогать, иначе так и остались бы здесь стоять.

— Как по болоту пойдем, глазами не хлопать, — наставлял он их. — Наступать только на кочки с травой. Про лед даже не думайте, вмиг ко дну пойдете. На хорошем болоте лет некрепок.

Сделав пару десятков шагов по болоту, всем стало ясно, что без Гвена они здесь так и остались бы. Больно уж коварным это место оказалось, полным ловушек, словно специально ждавших добычу.

-… Всегда на звериные следы смотрите, — Гвен показал на неровную цепочку следов, которые тянулись чуть в стороне от них. — Они все вам о дороге расскажут. Знающему человеку и верную дорогу в чаще покажут, и про опасности предупредят, и на съедобные припасы укажут.

Через несколько шагов парень уже на другие следы показывал.

— Беличьи… Значит, где-то поблизости ее кладовая, — быстро осмотревшись, Гвен приметил небольшое дупло. К удивлению остальных оттуда удалось вытащить почти три горсти орехов. — Угощайтесь. С орехами никакой мороз не страшен… А остальное оставим. Нельзя все забирать, а то зверек зиму не переживет.

К вечеру, когда они все-таки вышли из болота и оказались на той стороне, все четверо уже были сыты. Орехи, сушеные грибы и даже яблоки оказались очень даже кстати. После них есть совсем не хотелось.

— Темнеет уже, привал пора готовить, — лейтенант кивнул, уже давно признав в Гвене более опытного человека. — Тогда елового лапника несите для постели. Только берите нижние ветки, что у самой земли растут. От них дереву только тяжесть, а нам они в самый раз будут…

Вскоре между двумя дубами, где они решили заночевать, уже лежала целая охапка душистого лапника. В разные стороны торчали ветки с иголками, норовя уколоть неумеху.

— Сейчас такую постель соорудим, что вы ни разу и не видели. На такой перине в самый трескучий мороз спать можно, — улыбнулся он, глядя на удивленные лица бойцов. — Сейчас сами все увидите.

Устроившись посреди пышных еловых ветвей и прикрывшись от ветра стволами дубов, они скоро пригрелись.

— И правда, тепло, — удивился лейтенант, зарывшись в еловую кучу с головой. — Не Крым, конечно, но тоже хорошо… Объявляю тебе, товарищ боец, благодарность.

Гвен в ответ кивнул. Мол, принимает благодарность.

Глава 10

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Приказ командования группы армий «Центр» № 2250 от 10 ноября 1941 года на продолжение операций на московском направлении / оперативный отдел.

'… Начиная с 14 ноября 1941 года:

1) 2-ой армии продолжить выполнение прежней задачи: овладеть общей линией Курск, Малоархангельск и к северу от нее продвинуть без замедления свои моточасти в направлении Воронеж.

2) 2-ая танковая армия наносит удар через р. Оку в направлении между Рязанью и районом Каширы. Поскольку еще позволяют условиях дорог, необходимо выбросить вперед особо подвижные, хорошо снабженные достаточным количеством горючего, подразделения для систематического разрыва линий железных дорог и для внезапного захвата переправ через р. Оку.

3) 4-ая армия ведет наступление на Клин. В дальнейшем намечается продвижение 4-ой и 3-ей танковых групп, усиленных пехотой, в направлении на Ярославль, Рыбинск.

4) 9-ая армия очищает от противника района Калинина. После этого, как приказано, должна отбросить части противника на участке р. Лама и захватить переправы на западном берегу Волжского водохранилища'.

14 ноября 1941 г.

23 часа 15 минут.

Москва, Кремль.

Невысокий плотный мужчина с побитым оспинами лицом неподвижно стоял у настенной карты и, не отрываясь, смотрел на тянувшиеся с запада на восток огромные черные клинья. Враг уже был у самой столицы. Оставалось каких-то полсотни километров, один — полтора дневных перехода для моторизованных соединений.

— Хм… — скрипнул зубами Сталин, взглядом снова и снова возвращавшийся к самой большой точке на карте. Судорога исказила лицо, на мгновение выдав поселившийся в его душе жуткий ужас. Ведь, на его глазах рушилось его то, чему он посвятил всю свою жизнь. Жуткое ощущение, рождавшее внутри него глубочайшее отчаяние. — Шегеци[1]…

Тяжело вздохнув, скользнул взглядом вправо. С восточной оконечности карты уже на запад тянулись другие стрелы, ярко-красного цвета. Их целью тоже была столица, которая не собиралась сдаваться и отчаянно ждала подкреплений.

— Товарищ Жюков, ви хорошо подумали? — в минуты волнения его акцент звучал особенно жестко. — Переброска дальневосточных частей уже закончена, что позволило сформировать три полностью укомплектованные армии — две общевойсковые и одну танковую. Мы готовы начать контрнаступление уже завтра, а вы предлагаете ждать еще целых две недели?

В голосе слышалось обвинение, но человек, к которому оно было адресовано, даже глазом не моргнул. Генерал смотрел уверенно, не отводя взгляда. Чувствовалось, Жуков был готов отстаивать свое мнение до самого конца.

— Ви же понимаете, что каждый день промедления стоит нам огромных потерь⁈ — продолжал Сталин, делая шаг в сторону генерала. — Людских потерь…

Сделал еще один шаг. Оказавшись у стола, оперся на столешницу и пристально посмотрел на Жукова.

— Они солдаты, товарищ Сталин. И у них есть приказ: ни шагу назад, — твердо произнес генерал, не без труда выдерживая пронизывающий взгляд всемогущего хозяина кабинета. — Контрнаступление должно состояться ни днем раньше и ни днем позже, в чем и состоит неумолимая логика войны. Начнем раньше — враг не будет измотан и сохранит свежие резервы, начнем позже — он успеет подготовиться и предпринять предупреждающие меры.