1941. Друид. Второй шанс (СИ) - Агишев Руслан - Страница 16

Как говориться, война — не мать родна, а злая тетка. Не успеешь оглянуться, уже не боец с медалями и орденами, а зэка или, вовсе, убитый.

— Алиев, черт тебя дери! — снова крикнул, чтобы часовой поторопился.

— Слушаюсь товарища командира, — донесся до него гортанный голос рядового. — До ветру водил…

Старший лейтенант смерил взглядом сгорбившегося бойца в возрасте и с потухшим взглядом, больше похожим на какого-то мастерового с завода, чем на военного.

— Садись… Ты чего же наделал, отец? — вдруг спросил Синицын, даже не открывая красноармейскую книжку бойца. — Ладно, те сопляки побежали, а ты что? Ты же коммунист, должен был на месте стоять. Знаешь же, что нельзя. Чего молчишь?

Заметив обветренные губы бойца, подвинул в его сторону алюминиевую кружку. Тот сразу же схватился за ручку, и едва ли не залпом ее опустошил.

— А чего говорить-то? Знаю, что виноват, — не поднимал взгляда боец, буравя стол перед собой. — Не выдержал, испугался, как снова такни пошли… Третья атака за день. Стреляешь, а немец прет и прет, прет и прет, — он говорил глухо, безэмоционально, словно о ком-то чужом рассказывал. Чувствовалось, что смертельно устал человек. Со всем смирился: скажут «стой» — станет, скажут «ложись» — ляжет. — Потом ротного убили, а связи еще с утра не было. Кто-то взял и слух пустил, что посыльный из штаба полка был с приказом отступать. Вот мы и пошли…

Синицын шумно вздохнул, прекрасно понимая, что там случилось. Сам как-то оказался в подобном положении. Рация в дребезги, юнкерсы целыми днями висят над головой, немец прет со всех сторон. А тут крик о приказе отступать. Как устоишь?

— Ладно, отец, иди во вторую роту, — старший лейтенант протянул бойцу красноармейскую книжку. — Там как раз пулеметчику второй номер нужен. Только… — сделал небольшую паузу, придавая своим словам нехорошую тяжесть. — Второго шанса, отец, не будет. Понял, рядовой?

Тот неверяще поднялся со стула. Кивнул.

В этот момент в землянку влетел часовой Алиев, оказавшийся высоким кавказцем с иссиня черными волосами и крупным носом.

— Товарища командира, еще троих взяли! Оттуда шли! — боец махнул в сторону линии фронта. — Два мужика и девка с ними. Говорят, какой-то бред несут — про особое секретное задание, про диверсии в тылу, про какой-то живой лес и лекарства.

Грязно выругавшийся, Синицын откинулся спиной к стене. Чувствовал, что теперь точно поспать не удастся. Все, кто приходил с той стороны, были потенциальные, а скорее всего реальные диверсанты. Такие сказки рассказывали, что заслушаешься. Слезу даже можно пустить от жалости.

— Смотри-ка, а эти про особое задание будут рассказывать. Ну, ну, — усмехнулся старший лейтенант. — Неужели должны были самого Гитлера убить? Может даже бумагу от самого товарища Сталина покажут?

Глава 7

-//-//-

С самого утра завьюжило. В лесу кружила поземка, наметавшие у деревьев и без того немаленькие сугробы. Шагнешь с дороги — запросто по самую грудь провалишься.

— Ой, не к добру все это, — бормотал плотно сбитый комбат, напряженно вглядываясь в окуляры бинокля. — Как такая тишина виснет, сразу же мне тошно.

Стоявший рядом с ним, высокий ротный, соглашаясь, кивнул. Ему тоже было не по себе. Все внутри него сжалось, словно в нехорошем предчувствии, что было верным признаком грядущих неприятностей.

— И связь, словно обрубили… Проклятье, — чертыхнулся комбат, со вздохом убирая бинокль в чехол и поворачиваясь к соседу. — Связисты еще не вернулись? — тот отрицательно мотнул головой, укоризненно смотря при этом. Мол, чего спрашиваешь, если уже знаешь. — Тогда шли новых, Алексей. До обеда чтобы связь полком была. Иди, иди.

Высокая нескладная фигура ротного уже давно исчезла за поворотом промерзлой траншее, а он все не уходил. Вытащив кисет, медленно скрутил крупную цигарку и в глубокой задумчивости закурил. Ему было о чем поразмыслить, а с цигаркой на таком морозе и думалось легче.

— Да… — негромко протянул он, затягиваясь дымком. Горький, правда, но голову хорошо прочищал. А другого ему и не надо. — Считай, вторые сутки в полуокружении бьемся.

Их соседа слева, батальон капитана Завьялова, с позавчера уже не слышно. Стрельба и канонада затихли, словно там все вымерли. Из двух нарочных, лишь один вернулся. Сказал, что почти сразу же наткнулся на немцев.

Справа от них, по донесениям разведки, немцы прорвали оборону полка и сейчас утюжат их тылы.

-… Значит, не сегодня — завтра, жди в гости. Похоже, надо занимать круговую оборону, — догорев до самых пальцев, погасла и вторая цигарка. — Если только не будет приказа отходить…

Только такого приказал не было. Не было и связи, чтобы прояснить обстановку.

— Труба… — сплюнув со вздохом, комбат развернулся и пошел в сторону своей землянки.

Чуть дальше за склоном притоптывал от мороза смуглый часовой. Явно не русский, с сильно раскосыми глазами, он энергично размахивал руками и что-то гнусаво подпевал себе под нос. Немного согревшись, снова замирал у заледеневшего полога землянки.

— Товарища комба… — завидев командира, часовой тут же вытянулся и начал было докладывать.

Но комбат махнул рукой, прерывая его.

— Там? — показал в сторону землянки особиста. Часовой кивнул. — Один?

-//-//-

Опешивший особист замер. С вытянувшимся от удивления лицом он смотрел на сидевшего перед ним парня, кажется, впервые не зная что и сказать.

— Ты что такое несешь? Ваньку валять вздумал? Думаешь, дурачком прикинулся и в тыл отправят? — в его голосе отчетливо слышались нотки раздражения. — Ты эти сказочки про кабанов для других оставь! Ясно⁈

Таких историй от задержанных, пришедших с той стороны, Синицын еще не слышал. Были на его памяти слезы с упоминаниями старенькой матушки или умирающей жены; были гневные отповеди о страшных боя и тяжелых ранениях; были героические рассказы о рукопашных схватках. Все, кто оказывался перед ним, сотрудником особого отдела, всячески пытались оправдаться. Но такого откровенно бреда еще не было.

Синицын внимательно вглядывался в черты лица, сидевшего напротив него человека. Кем же он был? С виды совершенно обычный парень: среднего роста, отросшие черные волосы, немного скуласт, прямой нос. Выделялся, пожалуй, только взгляд — пронзительный, глубокий и все понимающий. Встречая этот взгляд, словно ощущаешь свою беспомощность, неправоту.

Мотнул головой, прогоняя эти глупые мысли. Все ему было ясно и понятно. Задержанный не хочет ни в чем признаться, а откровенно смеется над ним.

— Какие друиды? Какой еще к черту другой мир? — политрук встал с места и навис над сидевшим человеком, который, словно специально, все сильнее и сильнее оговаривал себя. — Или это ты так Германию называешь? А у нас тут тогда что?

Особист почувствовал холодок между лопаток. Это же была откровенная антисоветская клевета. Задержанный даже не скрывал своих убеждений. Значит, перед ним сидел никакой не оступившийся сельчанин или случайно попавший в плен красноармеец, а самый настоящий враг.

—… Ты зря гневаешься, воин. Я друид и не могу говорить не правду, — парень удивленно развел руками. Казалось, искренне не понимал, что уже «наговорил» на расстрельную статью. — Повторюсь, я прибыл из другого мира, одного из многих — многих тысяч миров. В мироздании одновременно существует великое множество миров, подобных нашим. И в этом нет ничего удивительного…

С кривой усмешкой слушал все это политрук. Сейчас у него отпали последние сомнения. Враг просто издевался над ним, тратя его время на выслушивание откровенного бреда.

—… Почему ты не веришь моим словам о приручении лестных тварей и исцелении от чернянки, воин? Друидам подвластны многие тайны мироздания. И приручение дикого зверя лишь самая меньшая из этих тайн.

Синицын подвинул к себе листок для протокола и кивнул. Мол, пой, птичка, пой. Все равно не долго осталось. Нужно было лишь закончить оформление протокола допроса и отправить его в особый отдел дивизии.