Газлайтер. Том 4 (СИ) - Володин Григорий - Страница 19

Я достаю мобильник и звоню Никитосу:

— Сейчас выйдет толстяк в блейзере. С шишаком на лбу. Проследи за ним. Меня волнует, уедет он или останется ждать на улице.

— Понял, шеф.

Убрав телефон в карман, поворачиваюсь к Антонине и задаю единственный вопрос, что мне сейчас интересен:

— Кто это?

— Ростовщик Бирюзский, — тяжко выдыхает женщина, обняв себя за голые плечи. — Он положил на меня глаз. Требовал, чтобы в это время я танцевала приват только для него. Я его терпела, он давал крупные чаевые, а мне нужны деньги для дочки, — на ее глаза наворачиваются слезы. — Сегодня возле барной стойки я ждала его, а потом пришел ты, Даня.

— Понятно, — бросаю, задумавшись.

Приходит сообщение от Никитоса: «Сел в „Волгу“. Не уезжает. Кого-то высиживает»

— Боров ждет возле входа, — сообщаю.

— Боже! — вскрикивает Антонина. — Теперь он меня убьет! Надо было сразу его отшить, но я ради денег терпела и дождалась, что он съехал с катушек!

— Успокойтесь, — спокойно говорю. — Ваш ученик — сильнейший телепат в княжестве. Вам ли бояться какого-то ростовшика?

— Ты мне поможешь, Даня? — умоляюще смотрит на меня. Она подходит ближе, почти касаясь меня пышной грудью.

— Это моя обязанность — помочь любимой учительнице, — улыбаюсь. Затем мягко обнимаю ее за спину. — И я не хочу больше видеть, как вы плачете.

— Спасибо, — она вытирает слезинку с ресничек. — Ты — мой любимый ученик, Даня.

— Приятно слышать. — Обязательно расскажу об этом признании Светке, пусть побесится. — Антонина Павловна, так вы вернетесь в школу?

— Я хочу, — отвечает с готовностью.

Мы стоим близко друг к другу, очень близко. Некоторое время я смотрю Антонине в глаза.

— Значит, вернетесь, — киваю и, отпустив женщину, поворачиваюсь к двери. — И не волнуйтесь из-за ростовщика. Начиная с завтрашнего дня вы больше его не увидите. Я займусь им прямо сейчас.

Глава 10

Командировка

Выхожу из клуба и вглядываюсь в припаркованные машины.

— Данила! Постой! — Антонина Павловна цокает каблучками следом за мной. — Может не стоит? Данила, что ты задумал? У тебя не будут проблемы? Данила…

Она выбегает на крыльцо в одном стриптиз-белье. Я молча снимаю куртку и накидываю одежду на голые плечи учительницы.

— Прикройтесь, — строго говорю. — Не май месяц.

Антонина покорно сводит вместе края куртки, прикрывая оголенную грудь.

— Данила…

Не слушая, я двигаюсь по тротуару налево. Стоящий у моей машины, Никита открывает дверь передо мной. Я его игнорирую и прохожу мимо. Направляюсь прямо к новой модели «Волги» с обновленной массивной решеткой радиатора. По пути «обрастаю» мышечным каркасом физика. Слышу за спиной цокот каблучков, но не оборачиваюсь. Раз девушка хочет посмотреть — пускай смотрит.

К моему удивлению, ростовщик Бирюзский жаждет нашей встречи не меньше меня.

— Вышел, сученыш! — сам вываливается наружу жирный боров. — Сейчас ты у меня за всё ответишь!

Еще в клубе заметил, что щиты у него тот еще навоз. Ширпотреб на скорую руку, а не щиты. Думаю, с одного пси-разряда проломаю. В кабинке я не тронул защиту: легче просто кулаком по лбу дать, чем браться за щиты, тем более в таком замкнутом пространстве. Сейчас же, быстро покумекав, решаю сохранить инкогнито. Пускай уже многие знают, что я телепат, но уровень моей псионики пока еще не достояние общественности. Только аристократы в курсе благодаря наезду графу Митовичу у Горнорудовых. Местные же беспредельщики пока в неведении.

Жирдяй пытается огреть меня массивным кулачищем. Я не уворачиваюсь. Зачем? Это всего лишь жирный боров. Он даже бигусов не ел, а что такое тонна жира против звериной диеты и небольшого усиления? Просто выставляю прямой блок, и его пухлая ручища налетает на твердые как камень мышцы предплечья. Раздается хруст.

— А-и-и-и-и! — неожиданно здоровый ростовщик издает визг кастрированного кабана.

Он хватается за сломанные пальцы и делает попытку убежать. Но я грабастаю его за двойной подбородок и притягиваю к себе. Несильно бью под дых, и жирдяй падает на колени.

— Антонина моя, — мой голос холоден словно снежные пики гор. — Ты понял, падаль? — бью его по трапеции, жирная мышца смачно плющится, и боров тут же скулит от боли. — Еще раз. Она моя. Я — Данила Вещий, тот, кто убил верхушку Егерей и Ловарей. Уяснил, падаль? Я убил Коршуна. Я убил цыганского баро. Мне убить и тебя, ничтожество?

— Нет, — скулит он, распластавшись жирной горой на асфальте. — Я понял! Я больше сюда не ногой!

— Что-то мне не верится, — продолжаю колошматить борова ногами. Разбиваю ему губу, награждаю фингалом под глазом, ну и для профилактики ломаю пару ребер. Что непросто из-за тонны жира. Намного проще убить. — Точно?

— Да! Да! Пожалуйста! Тоня ваша!

— Для тебя она Антонина Павловна, обезьяна! — врезаю ботинком по печени. — Я не слышу!

— Антонина Палавна ваша!

— Ты ошибся. — Бац! Новый удар.

— Павловна! Антонина! Больше никогда к ней не подойду! — надрывный плач с кровавым сморканием.

— Увижу тебя еще раз — прибью, — новый удар по скуле, и он воет, как раздавленная свинья. — Убирайся, падаль.

Со стонами и хрипами боров залезает ползком в заведенную тачку и выжимает газ. Взвизгнув покрышками, «Волга» уносится прочь за считанные секунды. Ростовщик наплевал на скоростной режим, что неудивительно. Ему бы в больницу поскорее, а то еще помрет от внутреннего кровотечения.

Что интересно: вокруг ни души, кроме учительницы и подошедшего Никитоса. Ближайшие гуляки сразу отбежали подальше от драки. Интересно, полицию кто-нибудь вызвал? Хотя, даже если вызвали, она все равно не скоро приедет.

Оборачиваюсь к Антонине Павловне. Учительница стоит смирно как ягненок. С трудом отвожу взгляд от ее длинных голых ножек, торчащих из-под куртки.

— Простите что сказал, что вы моя, — виновато улыбаюсь. — Но так до этих псов доходчивей доходит. Если лев объявил притязания на добычу, мелкие шакалы уже не посмеют к ней сунуться.

— Ничего страшного, Данила, — она отводит глаза. — Спасибо, что заступился.

— Я сделал что должен, — пожимаю плечами. — Надеюсь, вас не шокировало произошедшее.

— Нет, что ты! Это было восхитительно! — восклицает она, переступив каблучками, как горная лань, а затем засмущавшись своего порыва, робко улыбается. — Наверно, мне пора на работу.

— Думаю, после происшедшего вам лучше взять выходной, — замечаю. — Садитесь в машину, мы вас отвезем домой. А насчет работы не волнуйтесь. Я договорюсь, — прежде чем женщина успевает как-то среагировать, властно беру ее за руку и отвожу к нашей «Волгу». — Всё будет в порядке.

Антонина покорно садится. Я же быстро поднимаюсь обратно в клуб. Ни на какие объяснения время не трачу, просто бросаю хостес:

— Танцовщицы Антонины сегодня не будет, она берет выходной. Передайте управляющим этого места, что лучшем им согласиться, потому что так решил Вещий, сын Невзорова, — я достаю бумажник и кладу девушке на планшет ровно четыреста рублей. — За приват.

Блондинка обескураженно хлопает глазками, а я разворачиваюсь и ухожу. Проблем точно не будет. Вещий и Невзоров — фамилии уже довольно известные в княжестве, ну а в Будовске тем более. То, что я набрал сорок человек, знает любой местный авторитет. А уж о базе царских охотников не слышал только глухой. Неглупые люди с нами ссорятся не захотят. А глупые долго не живут.

Подвозим учительницу до ее дома. Антонина молчит, взирая на свой дом, а потом неожиданно предлагает:

— Даня…ты не хочешь зайти на чашку чая? — она кладет руку на свое голое бедро — одновременно смущенным и намекающим жестом.

Ох, мои перепончатые пальцы! Нехилое искушение! В других условиях я бы сразу согласился — с такой-то женщиной можно даже две чашки, — но сейчас это недопустимо. У Антонины и так разрыв шаблона в связи с последними событиями, а если еще вдобавок попьет чай с учеником на ночь глядя, то совсем крышу может снести от когнитивного диссонанса.