Полдень. Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади - Горбаневская Наталья Евгеньевна - Страница 20

Народный заседатель: Вы знали, что вам будет за это? Вы знали, что это будет именно на Красной площади?

Богораз: Заранее ничего не было известно.

Народный заседатель: Когда вам стало известно?

Богораз: Когда я пошла на Красную площадь.

Судья: Одновременно ли вы сели на тротуар?

Богораз: Не помню, затрудняюсь ответить.

Судья: Одновременно ли сели и подняли плакаты?

Богораз: Мне трудно сказать.

Судья: Работали ли вы?

Богораз: Да, я работала во ВНИИТИ в должности старшего научного сотрудника. О том, что я уволена, я узнала уже в тюрьме. 22 августа, в четверг, я сделала устное заявление начальнику своего отдела о том, что я объявляю забастовку в знак протеста против ввода войск в Чехословакию, в пятницу подала письменное заявление об этом в дирекцию и профком, и мне не сообщили о моем увольнении, 23-го была пятница, в субботу институт не работал, то есть уволили меня после ареста.

Прокурор: Почему вы выбрали именно Красную площадь?

Богораз: Этот протест был адресован правительству, а по традиции принято то, что адресовано правительству, выражать на Красной площади. Во-вторых, на Красной площади нет движения транспорта.

Прокурор: Но вы же знаете, где находится здание ЦК, здание Совета Министров, – они же не на Красной площади.

Богораз: Я повторяю, что на Красной площади нет движения и что такая уж традиция – обращаться к правительству на Красной площади.

Прокурор: Как давно вы знаете подсудимых?

Богораз: Литвинова – полтора-два года, Бабицкого – шесть-семь или восемь лет, Делоне – приблизительно полгода-год, Дремлюгу – месяца два.

Прокурор: Почему он, поддерживая ваше ходатайство, называл вас по имени – Лариса?

Богораз: Потому что это мое имя. А вообще спросите у него.

Прокурор: Охарактеризуйте ваши отношения с подсудимыми.

Богораз: С Литвиновым очень близкие, дружеские отношения, Бабицкого тоже считаю своим другом, если он не возражает. С Дремлюгой хорошие отношения, с Делоне – тоже, насколько позволяет разница в возрасте.

Прокурор: Когда в последний раз до 25-го вы виделись с подсудимыми?

Богораз: Отказываюсь отвечать на этот вопрос и затрудняюсь на него ответить.

Прокурор: Почему?

Богораз: Я отказываюсь отвечать на что-либо касающееся остальных и отвечаю только за себя. Ведь дело Файнберга вы же выделили.

Прокурор: Чем вы можете объяснить, что вы оказались вместе у Лобного места?

Богораз: Видимо, тем, что каждый хотел выразить свой протест именно там.

Прокурор: Был ли у вас об этом предварительный разговор?

Богораз: Отказываюсь отвечать.

Прокурор: Не кажется ли вам странным совпадение, что вы все оказались у Лобного места вместе? Нельзя ли предположить договоренность?

Богораз: Мне не кажется это странным: это или совпадение, или закономерность. Допускаю и то и другое.

Прокурор: Какой плакат вы держали?

Богораз: Я уже сказала, что отказываюсь отвечать. Я не снимаю с себя ответственности за все плакаты.

Прокурор: Как же вы принимаете на себя ответственность за все другие плакаты, если у вас не было предварительной договоренности и вы не могли знать, что на них написано?

Богораз: Мне известны тексты всех плакатов, каждый из них выражает то, что могла сказать я.

Прокурор: Откуда они вам известны?

Богораз: Я их видела на Красной площади, и они мне известны из материалов дела.

Прокурор: Но вы сидели все в один ряд?

Богораз: Файнберг сидел рядом, Бабицкий немного позади, рядом с ним Горбаневская, точно не помню.

Прокурор: Каким же образом вы могли видеть плакаты?

Богораз: Посмотрела направо, налево и увидела. В деле есть показания свидетелей, которые видели эти плакаты, стоя спиной к ним.

Прокурор: Какого размера был ваш плакат?

Богораз: Отказываюсь отвечать.

Судья: Какого цвета был плакат? Опишите его. Он был исполнен на белом материале?

Богораз: Отказываюсь конкретизировать, но могу сказать, что он выполнен на белом материале кистью.

Прокурор: Какого цвета была надпись?

Богораз: Отказываюсь отвечать.

Прокурор: Почему вы отказываетесь отвечать о том плакате, который был в ваших руках?

Богораз: Я не хочу снимать с себя ответственность за все другие плакаты.

Прокурор: Когда вы шли на площадь, были ли у вас лично какие-нибудь вещи в руках?

Богораз: Плакат.

Прокурор: Как вы его держали?

Богораз: Завернутым в газету.

Прокурор: Кто изготовил плакат?

Богораз: Я.

Прокурор: Когда и где?

Богораз: Накануне, у себя дома.

Прокурор: Кому-нибудь было известно, что вы делаете?

Богораз: Не думаю. Нет.

Прокурор: 24-го вы встречались с кем-нибудь из подсудимых?

Богораз: Не помню.

Прокурор: А 25-го утром вы видели кого-нибудь из них?

Богораз: Наверняка нет.

Прокурор: А на Красной площади кого из них вы увидели первым?

Богораз: Затрудняюсь сказать. Я пришла за 20 минут и ходила по Красной площади.

Судья: Вы все вместе пришли на Лобное место или кто-нибудь подошел первым?

Богораз: Затрудняюсь сказать.

Прокурор: Вот вы говорили, что адресовали свой протест правительству и поэтому пришли на Красную площадь, где по традиции принято адресоваться к правительству. Так я вас понял?

Богораз: Так. Но еще и потому, что на Красной площади нет движения транспорта.

Прокурор: А почему вы не обратились в правительство с письмом?

Богораз: Мне приходилось обращаться к правительству раньше, по другим поводам, и ни на одно из моих писем я не получила ответа.

Прокурор: А почему вы не избрали другую площадь или тихую улицу? Место, избранное вами, лежит на трассе движения от Спасской башни в сторону ГУМа.

Богораз: Если бы я это знала, я бы выбрала другое место. Я бывала на Красной площади и никогда не видела движения.

Прокурор: Представляли ли вы себе, что ваши действия привлекут внимание экскурсантов и других граждан? Разве вы не предвидели, что ваше выступление вызовет возмущение граждан и будет нарушением порядка?

Богораз: Я допускала возможность, что это привлечет внимание, но я не считала, что граждане кинутся с кулаками и станут отнимать плакаты.

Прокурор: Так что ж вы думали: что граждане благожелательно отнесутся к вашим действиям?

Богораз: Я не знаю, какой была и какой могла быть действительная реакция граждан, если бы не вмешались эти лица – те, кто на нас набросились.

Прокурор: Если вы читаете газеты, если слушаете радио, наше советское радио, вы должны знать, как советские трудящиеся относятся к политике партии и правительства.

Богораз: Да, я читала газеты и слушала радио.

Прокурор: Так разве вам не было ясно?

Богораз: Я тоже советская трудящаяся, но отнеслась к этому совсем по-другому. Но я не могла выразить свое отношение в газетах. И я вовсе не уверена, что все, что было написано в газетах, отражает мнение всех граждан. Скорее наоборот. К сожалению, моего отношения к этим вопросам не узнает никто за пределами этого зала.