Принц крови - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 43

Дигай крикнул, и его возница, щелкнув кнутом, послал лошадей вперед. Охота началась. Эрланд и его друзья верхом пустились вслед за колесницами.

Колесницы военным маневром — веером — разъехались в стороны, готовые преградить льву дорогу, вздумай он бежать. Поднялся шум — молодые кешианские охотники взывали к своему богу охоты — Гуис-Вану. Охотник с окровавленной пастью, которого в Королевстве причисляли к темным богам, почитался в Кеше как главное божество и был патроном всех охотников.

Лев помчался по поросшей травой степи. Он не мог бежать быстро продолжительное время, а спрятаться ему было негде. Дигай нагонял его.

Вдруг Джеймс натянул поводья, призывая Эрланда остановиться.

— Что такое? — спросил Эрланд.

— Пусть эта куча-мала проедет вперед, — ответил Джеймс. — Мне бы не хотелось, чтобы ты неожиданно оказался впереди охоты.

Эрланд собрался возразить, но понял, что хотел сказать ему Джеймс. Если что-то произойдет, это потом будут описывать как «несчастный» случай. Он кивнул и пустил лошадь легким галопом — так можно видеть, что делается впереди без риска попасть в самую середину охоты.

Колесницы резко заторомозили, оставив Дигаю место для встречи со львом. К тому времени как подъехала свита Эрланда, Дигай уже соскочил с колесницы и, крадучись, двинулся к льву, держа в руках длинное копье и щит.

— Оружие у него — совсем примитивное. Как им охотиться на кошку такого размера? — произнес Эрланд. — Почему бы ему не взять лук?

— Это обряд, знаменующий вступление в зре-лость, — ответил Кафи. — Быть сыном лорда Джаки — большая ответственность. Чистокровные пользуются луком, чтобы подстрелить хищника, который повадился в стадо, но, чтобы стать настоящим великим охотником — симбани, чтобы добыть шкуру льва с гривой для головного убора, надеваемого по торжественным случаям, охотник должен пользоваться оружием своих предков.

Эрланд кивнул и подъехал ближе к колеснице Дигая. Возница, юноша примерно такого же возраста, очень беспокоился за своего молодого господина. Молодой охотник был сейчас уже в пятидесяти ярдах от колесницы, на полпути к притаившемуся льву.

Лев припал к земле, облизываясь и тяжело дыша. Он вертел головой, пытаясь понять, приближается ли опасность. Потом зверь сел и огляделся. Бежать ему было некуда — колесницы окружили его со всех сторон, отрезая путь к отступлению. В это время он увидел приближающегося человека. Лев зарычал, выражая гнев и страх.

Некоторые лошади забеспокоились и попытались убежать, но возницы крепко держали их.

— А что, если он бросит копье и промахнется? — спросил Эрланд, поворачиваясь к Кафи.

— Он не будет бросать копье, — ответил Кафи. — Это очень опасно. Он попытается спровоцировать льва на нападение и проткнет его копьем в прыжке или, подойдя поближе, заколет.

Для Эрланда в этом было столько же смысла, как и во всем варварском ритуале. Охотиться на львов, медведей, волков и уивернов, которые нападали на стада, — в этом был смысл. Но убивать зверя, которого ты не будешь есть, только для того, чтобы носить его голову как трофей, — бессмысленно.

Лев бросился на охотника. Эрланд и его друзья услышали удивленные возгласы воинов и поняли, что этот лев ведет себя не так, как предполагалось. Дигай, растерявшись, упустил момент. Когда лев прыгнул, молодой охотник не правильно направил копье, и оно вскользь задело зверя. Все смешалось — юноша был опрокинут на спину и прикрывался щитом от ужасных когтей. Потом зверь повернул морду назад, пытаясь дотянуться до копья, которое торчало у него в боку.

Лев понял только две вещи — боль и кровь. Он зарычал, и юноша попятился от него, прикрываясь щитом. Лев завертелся, пытаясь схватить копье зубами, оно выпало. Дигай остался по одну сторону раненого льва, а его копье — по другую.

— Он погибнет! — закричал Эрланд.

— Никто не станет вмешиваться, — пояснил ему Кафи. — Это его право — убить или быть убитым. Я и сам вижу во всем этом мало смысла, но так уж ведут себя чистокровные.

Эрланд внезапно откачнулся в седле назад и вынул ноги из стремян. Наклонившись вправо, он отстегнул правый стремянной ремень. Сняв его, он подтянул к себе левое стремя, чтобы оно не било лошадь по боку. Дважды обернув стремянной ремень вокруг руки, Эрланд проверил, как далеко он может ударить своим самодельным оружием.

— Что ты… — начал Джеймс, но не успел он договорить, как Эрланд уже погнал свою лошадь к молодому охотнику.

Припавший к земле лев зарычал и пошел вперед на полусогнутых лапах, готовясь к прыжку. Молодой охотник держал перед собой щит, чтобы отразить его атаку. И в этот момент Эрланд ударил зверя тяжелым железным стременем. Лев зарычал, и лошадь принца шарахнулась в сторону. Лев резко повернулся и нанес удар огромной лапой, но лошадь уже была вне пределов досягаемости. Огромный кот двинулся следом, но вспомнил, что есть еще один враг.

Дигаю хватило передышки, которую предоставил ему Эрланд. Юный охотник прыгнул туда, где лежало его копье и в мгновение ока был готов к бою. Эрланд вернулся к своей свите, а молодой кешианский дворянин испустил боевой клич. Разъяренный болью и нападениями с разных сторон, лев прыгнул на Дигая. В этот раз копье поразило зверя прямо в грудь. Лев по инерции пролетел вперед, и наконечник копья глубоко впился в его сердце.

Воины на колесницах радостно закричали. Юноша стоял над дергающимся в предсмертных судорогах львом. Эрланд развернул свою лошадь — она заржала, почуяв кровь. Он решил отъехать подальше от кричащих людей. Вдруг принц подумал: а имел ли он право сделать то, что сделал? Может быть, он нарушил какой-нибудь обычай, когда отвлек льва? Навстречу Эрланду в колеснице ехал лорд Джака. Их глаза на миг встретились. Эрланд искал во взгляде вельможи хоть какой-нибудь намек на одобрение или гнев, но он остался бесстрастным. Эрланд остановился, чтобы пристегнуть стремя, и к нему подъехал Джеймс.

— Ты что, с ума сошел? С чего ты сотворил такую глупость?

— Он бы погиб, — ответил Эрланд, — и льва убили бы другие. Сейчас мертв один лев. Мне кажется, это более разумно.

— А если бы твоя лошадь не вовремя заржала, ты стал бы первой жертвой льва! — Джеймс схватил Эрланда за тунику и дернул так, что принц чуть не слетел с седла. — Ты сын не захудалого дворянина, не богатого купца. Ты следующий король Островов, да смилуются боги над нами. Если ты попробуешь выкинуть еще что-нибудь подобное, я лично побью тебя.

Эрланд оттолкнул руку Джеймса.

— Я никогда об этом не забываю! — ответил он, его лицо выражало гнев. — Милорд граф, я ни на миг не забываю об этом с тех пор, как погиб мой брат!

Эрланд внезапно пришпорил лошадь и быстрым галопом унесся в сторону города. Джеймс махнул рукой телохранителям, и те поехали следом. Они не пытались остановить его, но отпускать Принца одного тоже было нельзя.

— Мальчику нелегко… — заметил Локлир, приблизившись к стоящему в одиночестве Джеймсу.

— Это как раз то, что и нам с тобой довелось испытать в его возрасте, — покачал головой Джеймс.

— Неужели мы тоже были такими глупыми?

— Боюсь, что да, Локи, — Джеймс огляделся. — Они снимают шкуру со льва, так что можно возвращаться во дворец. Сейчас нас пригласят на очередное празднество.

Локлир поморщился.

— Интересно, говорил ли им кто-нибудь, что обедать можно, даже когда за столом сидит меньше пятидесяти человек?

— Похоже, нет, — ответил Джеймс, трогая лошадь с места.

— Поедем, успокоим задетую гордость нашего принца, — произнес Локлир.

Джеймс посмотрел туда, где скрылся принц и его телохранители.

— Это не гордость задета, Локи, — сказал он. — Дигаю столько же лет, сколько Эрланду… и Боуррику. Эрланд тоскует без брата.

Советники подъехали к ожидавшему их Кафи Лбу Харезу. Когда все трое повернули к городу, оставив ликующих кешианцев, Локлир спросил:

— Кафи, Эрланд нарушил какой-нибудь обычай?

— Не знаю, господин мой, — ответил уроженец пустыни. — Если бы ваш принц убил льва, он не только опозорил бы Дигая, показав, что тот не умеет охотиться, но и нажил бы могущественного врага в лице лорда Джаки. Но его высочество только отвлек зверя, позволив юноше подобрать оружие и убить льва самому. Может быть, все обойдется. Как знать, когда имеешь дело с чистокровными?