Кто-то просит прощения - Панов Вадим - Страница 8

– То есть вас совсем не пугает, что вы находитесь на высоте десять тысяч метров и со скоростью девятьсот километров в час мчитесь в весьма условном направлении? Будучи запертыми в железяке, весом девяносто тонн? Вы вообще можете себе представить девяносто тонн? Я в армии танкистом служил, знаете, сколько танк весит? Сорок тонн. В два с лишним раза меньше. И он по земле ползает, понимаете? Ему падать некуда. Хотя с чего там падать? Вы способны поднять сорок тонн? Мало кто может. И танк сам себя высоко не поднимет, разве что прыгнуть может, если разгонится, и то недалеко. А мы сейчас на десяти тысячах метров! Вы знаете высоту Эвереста? Восемь километров. Знаете, сколько до него отсюда спускаться надо? Например, на санках? Два километра строго вниз. – Александр указал глазами на пол. – А наши санки весят девяносто тонн, и возникает вопрос: как они вообще на такую высоту взобрались?

Мужики переглянулись.

– Иногда нужно задумываться над тем, что нас окружает, – серьёзно и с большой грустью произнёс Александр. – И тогда сон уходит сам собой. – После чего вновь повернулся к Феликсу и как ни в чём не бывало поинтересовался: – Так на чём мы остановились? – Но ответить не позволил: – Ты по какому ведомству проходишь?

– На государевой службе, – сказал Вербин, мысленно отдавая должное проницательности попутчика.

– Не в налоговой?

– Нет.

– Всё равно неплохо, – поразмыслив, решил Александр. – Времена сейчас непростые, лучше быть поближе к казне. У тебя во фляжке что?

– Ты заметил фляжку? – искренне удивился Феликс.

– Я по молодости в пограничных войсках служил, – ничуть не смущаясь, рассказал «танкист». – Глаз намётан, знаешь ли. Так что припас?

– Виски.

– Отлично, – одобрил Александр. – Я после него сплю, как младенец. – И вызвал стюардессу. – Олечка, солнышко, завари нам с другом, кофе, пожалуйста, спасибо, звёздочка моя. – Улыбнулся вслед удаляющейся девушке и продолжил: – После кофе я тоже сплю, но не как младенец, а как взрослый мальчик. Такой, знаешь, лет тридцати пяти… – Блондин неожиданно замолчал, внимательно посмотрел на Феликса и спросил: – Почему ты всё время молчишь? Расскажи что-нибудь о себе.

Волосы разметались по подушке. Глаза закрыты, а рот чуть приоткрыт. Дыхание ровное.

Спит…

Немного беспокойно, но точно спит. Кулачок левой руки крепко сжат, как, бывает, сжимают его младенцы.

Маленькая…

Впрочем, не такая уж и маленькая.

В комнате жарко, во сне Лера скомкала одеяло в ногах, а свободная футболка – её единственная одежда, задралась, и теперь девушка лежала обнажённой, а поскольку мужчина, которого Лера знала под именем Аркадий, наблюдал за ней с помощью видеокамеры, в некоторые моменты ему начинало казаться, что он видит затянувшееся вступление к фильму для взрослых. Камера была дорогой, с хорошим разрешением, и бросив на картинку несколько взглядов подряд, Аркадий рассмеялся, пробормотал:

– Это неизбежно. – Приблизил изображение и стал медленно, очень внимательно разглядывать спящую красавицу.

Не толстенькую, но изящно округлившуюся молодую женщину с покатыми плечами, небольшой, на «троечку», но очень красивой грудью с крупными тёмными сосками, и тонкой талией, подчёркивающей крепкие бёдра. Ни намёка на юношескую худобу, что Аркадию очень нравилось – он любил, когда молодые девушки могли похвастаться развитой женственной фигурой. Глаза у Леры были тёмными, маленькими, но очень яркими, живыми и смешливыми. Сейчас закрыты, но Аркадий их прекрасно помнил. Ему нравилось в них смотреть. Завершали картину чёрные брови, аккуратный носик и полные, чётко вырезанные губы идеальной формы. Девушка возбуждала Аркадия. А когда она перевернулась на живот, показав камере округлую попу, мужчина пробормотал:

– Нет, это невозможно. – И отвернулся от монитора, на который шла «картинка» с камеры.

И улыбнулся, подумав, что может в любой момент, когда только пожелает, войти в комнату и полюбоваться спящей девушкой. Прикоснуться к ней. Поцеловать. И даже взять её. Но в подглядывании была своя прелесть, приносящая необычное, ни на что не похожее наслаждение. Ведь Лера не знала, что Аркадий за ней наблюдает, и вела себя естественно, очень по-настоящему, что умиляло и возбуждало мужчину. Возбуждало настолько, что он с трудом заставлял себя переставать любоваться Лерой.

Но и дела сами себя не сделают. Тем более – важные дела.

Аркадий вернулся к ноутбуку, который успел свалиться в «спящий режим», запустил программу, положил руки на клавиатуру, собираясь поработать, но понял, что видит не цифры и буквы, а раскинувшуюся на кровати Леру. И не просто видит, а чувствует её запах, слышит её тихое дыхание, ощущает её близость – физически! – ощущает, что она рядом, и хочет…

Самое удивительное заключалось в том, что Аркадий не хотел заняться с девушкой любовью. То есть хотел, но не сейчас. Сейчас он испытывал иное желание – сказать, обратиться к ней, выговориться. Вид спящей красавицы пробудил в Аркадии чувства, о существовании которых он давно забыл. Но к которым был готов. И которых жаждал.

Аркадий хотел быть нежным.

И хотел говорить с чудесной девушкой, слышать её голос, её рассказы, но в первую очередь – хотел говорить сам. Хотел поделиться тем, что у него на душе. Тем, о чём никогда никому не рассказывал.

Поэтому Аркадий закрыл программу, отставил ноутбук, вышел из кабинета и быстрым шагом добрался до комнаты девушки. Метрах в пяти от неё стал ступать тише – Лера же спит! – дверь открыл бесшумно, однако внутрь не вошёл. Остановился на пороге и долго, почти две минуты, смотрел на спящую девушку. И лишь потом решился заговорить. Но очень-очень тихо, почти шёпотом, боясь нарушить сон своего сокровища.

– Так получилось, что я никогда в жизни никому не говорил о чувствах. Я имею в виду – о настоящих чувствах, тех, которые действительно наполняют душу. Но при этом я хорошо знаю, что нужно говорить женщинам, как нужно говорить женщинам, как ласкать вас словами, какими словами и с какой интонацией. Я очень хорошо это знаю и умею. И мне всегда казалось, что это и есть разговор о чувствах – лёгкая ложь, которая приводит к приятному продолжению. Нет, не казалось – я в этом не сомневался. Я думал, что большего не существует, но однажды встретил женщину… не ревнуй – это было давно… я встретил… – на губах Аркадия появилась грустная улыбка. – Я встретил… я шептал ей привычные слова и лишь потом задумался о том, что все они, все те слова, что я шептал привычно, – я произносил их совершенно по-новому. Я жил этими словами. Я остро чувствовал каждый их звук и то, что они означают. Я понимал смысл этих слов, а не повторял работающий алгоритм. Привычно. Я это понял, когда стало слишком поздно – я потерял ту женщину. И в следующий раз мои слова вновь звучали глухо. Привычно. Ты не представляешь, как я тогда на себя злился, как ругал себя за то, что говорил ей только стандартные слова, пусть и говорил от души. Я ругал себя за то, что не рассказал ей о своих чувствах по-настоящему, пусть не так гладко, как это звучало… привычно… для меня… Зато по-настоящему, потому что второго шанса у меня не было. В жизни редко бывает второй шанс. И я свой упустил.

Аркадий провёл пальцами по дверному косяку. Он жаждал коснуться девушки, но Лера спала, а будить её он не хотел. Да и так, наверное, было лучше – без касаний. Издалека. Едва различимым шёпотом.

– Я не жалуюсь. Я рассказываю, как есть.

Ещё одна пауза.

– Я был близок со многими женщинами, ты ведь понимаешь, что не первая… Не обижайся, но так получилось. Вы входите в мою жизнь и приносите в неё нечто новое, каждая – своё. Ни одна из вас не идеальна, но каждая уникальна, а главное – вы все избраны. Да, не спорь – избраны. Тебе может показаться, что встреча… что наша встреча, которая полностью изменила твою судьбу, была случайной, что тогда, в московском баре, ты была слишком пьяна и только потому повелась на мои речи, но это не так. Ты не была сильно пьяна, Лера, твой взгляд безразлично скользил по сидящим в баре людям… безразлично… до того мгновения, пока ты не увидела меня. И вспыхнула искра, которую невозможно не почувствовать. Ты увидела меня, хотя я всегда сажусь в углу, не привлекаю внимания и внимательно наблюдаю. Я тоже разглядываю посетителей, но в отличие от тебя не лениво, от нечего делать, а целенаправленно – я ищу правильный взгляд. Бывает, ухожу из заведений в одиночестве на протяжении нескольких дней и даже недель. Но я не волнуюсь и не беспокоюсь, я знаю, что обязательно встречу ту, единственную, особенную женщину, которая посмотрит на меня так, что не останется сомнений – она пойдёт за мной куда угодно. В этом есть что-то мистическое. Я ведь просматриваю огромное количество претенденток. Я осторожен и терпелив, я умею видеть правильные взгляды, но каждый раз изумляюсь тому, как это работает. Как тесно сплетаются наши судьбы. Какое доверие мы начинаем испытывать друг к другу. И, кстати, я встречал правильные взгляды не только в барах – ещё в парках, магазинах, метро, просто на улице… Везде находятся женщины, замечающие того, кто не хочет быть замеченным. Что-то заставляет вас обращать внимание именно на меня. Мы начинаем разговаривать. Через десять минут становимся лучшими друзьями. На следующее утро просыпаемся влюблённой парой. А потом мы становимся очень и очень близки. – Аркадий вновь выдержал паузу. – Ты уже догадываешься, насколько тесным будет наше знакомство, но стараешься об этом не думать. Ты гонишь эти мысли, но поверь – всё то, что ты себе нафантазировала, померкнет перед тем, что я с тобой сделаю. Но я не собираюсь спешить. Нет. Это место располагает к долгим и вдумчивым отношениям, и я, признаться, люблю именно такие – долгие и вдумчивые. Если брать среднюю продолжительность жизни, мы будем вместе очень недолго. Но я сделаю всё, чтобы эта часть жизни показалась тебе намного длиннее предыдущей.