Маленькая скандальная история (СИ) - Салах Алайна - Страница 15

— Я соскучился, — шепчет Антон, пока мы в обнимку пятимся в спальню.

Мне приятно все, что вылетает из его рта. Приятно, что по-прежнему относится ко мне с трепетом и не превращает наш секс в обычную животную случку. Возможно, поэтому мы до сих пор им и занимаемся. Потому что в нем присутствует не только страсть, но и нежность.

— Мне нравится чувствовать твой член внутри себя, — шепчу я, неспеша двигаясь на бедрах Антона.

— А мне нравится тебя трахать, — хрипло отзывается он.

В сексе с ним я много говорю, и Антон все чаще меня в этом поддерживает.

— Повтори.

— Я люблю тебя и люблю тебя трахать.

Зажмурившись, я целиком отдаюсь ощущениям в теле. За две недели я почти этому научилась. В этом, как оказалось, и кроется секрет оргазмов. Если в сексе думать о собственном удовольствии, а не только о том, насколько хорошо с тобой партнеру — то все получится. С Арсеном я этого не понимала.

От смакования знакомого сладостного ощущения меня отвлекает то, что Антон неожиданно сжимает мои пальцы. Распахнув глаза, я недоуменно смотрю себе на руку, на которой поблескивает кольцо.

— Что это? — лепечу я, разглядывая сверкающий бриллиант.

— У тебя тонкие пальцы, но вроде бы подошло, — произносит Антон немного смущенно.

Мой объятый возбуждением мозг соображает не сразу. Так, выдыхай-ка, Ксюш. Кольцо надето на мизинец, так что оно точно не обручальное.

От облегчения я начинаю истерично смеяться. Боже. У меня даже поясница похолодела.

— Я если честно, уже было испугалась… Это мне? — Вытянув руку, я внимательнее разглядываю золотистый ободок на фаланге. — Очень красивое. Не знаю, что и сказать…Спасибо.

Крепко обняв Антона за шею, я целую его снова, стараясь вложить все, что чувствую в этот момент: нежность, растерянность и необъятную благодарность за то, что заставляет чувствовать себя женщиной настолько. До встречи с ним я даже не догадывалась, что мужчины бывают настолько трепетными и романтичными.

21

— У вас с женой есть секс? — спрашиваю я, задумчиво разглядывая потолок в перерыве между нашим ежедневным обеденным сексом. Для меня это безопасный разговор. Ревности к законной супруге Антона я ничуть не испытываю. Он ее, а не мой.

— Очень редко, — отвечает Антон с запинкой.

— Почему?

— Думаю, мы больше не хотим друг друга. Когда я прихожу домой, она уже спит.

— А будить не пробовал? — шутливо уточняю я.

— Пробовал. Но часто получал отказ, так что перестал.

— И как справляешься? Судя по тому, что в среднем наш секс длится два часа, он для тебя не на последнем месте.

Антон молчит, поэтому мне приходится приподняться и заглянуть ему в глаза:

— Передергиваешь?

Он морщится. Видно, что не привык обсуждать с кем-то столь интимные темы.

— Да ладно тебе! — я щипаю его за плечо, подбадривая. — Все это делают. Я не исключение.

— Да, — с трудом выговаривает он через паузу. — Бывает.

— А ты ей когда-нибудь изменял до меня?

Снова молчание.

— Однажды. Но Вероника изменила мне первой.

Мои брови непроизвольно ползут вверх. В нашем гендерно-ориентированном обществе измены сплошь и рядом ждут от мужчин, но крайне редко — от женщин.

— Так ты, получается, ей отомстил?

— С тобой нет. В тебя я влюбился. Но после той измены мне, наверное, стало легче. Я вступал в брак с мыслью о том, что это навсегда, а когда узнал, что у жены интрижка на стороне — весь мир пошатнулся.

— Развестись не думал?

— Думал, но позже и по-другому поводу. После ее измены, напротив, как обезумевший пытался сохранить брак. Чего только не делал. Разве что песни под окном с гитарой ей не пел. Очень боялся все потерять.

Под впечатлением от услышанного я даже понижаю голос. Начиная этот диалог, я и не предполагала, что затрону такую болезненную тему.

— И как вы после этого жили?

Кадык на шее Антона заметно дергается.

— Было сложно. Я не мог об этом забыть и по возможности постоянно упрекал Веронику. Ужасно себя вел. Даже на детекторе лжи ее проверять пытался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Теперь морщусь я. Вот Антона колбасило, если он решился на столь античеловечные методы. По мне так, если не веришь человеку на слово, то не стоит пытаться сохранять отношения.

— Сколько тебе было тогда?

— Лет двадцать пять-двадцать семь. Молодой. Сейчас бы я до такого не опустился.

Я с облегчением киваю. Ладно, спишем эмоциональную истерию на возраст.

— Тяжело. А жена узнала о твоей измене?

— Да, я быстро спалился. Там все закончил сразу, и потом Вероника меня еще полгода пилила.

— Логично, — с тихим смешком заключаю я. — Ты пилил ее, а она тебя. Так у вас стало один-один.

Мне по-человечески жаль Антона, идеализированные представления о браке которого когда-то пошатнулись, но и его жену я обвинять во всем не могу. По моему убеждению, женщины в массе своей моногамны и на измену их может толкнуть лишь глубокая неудовлетворенность отношениями. Короче, я бы не торопилась обвинять Веронику во всех смертных грехах.

Антон ничего не отвечает. Вместо этого его пальцы скользят по моему животу, спускаются к промежности и легко проникают внутрь. После недавно закончившегося двухчасового секс-марафона там влажнее, чем турецком хамаме.

— Опять? — почти с суеверным ужасом переспрашиваю я, чувствуя, как мне в бедро упирается окрепший член.

Не переставая ласкать меня изнутри, Антон кивает.

Трезво оценив ситуацию и поняв, что лучший способ заблаговременно не превратить карету в тыкву — это сделать небольшой перерыв, я мягко отталкиваю его руку и сажусь сверху. Игриво покусываю его подбородок, щекочу языком ключицы, ныряю кончиком в выемку пупка.

Антон начинает дышать тяжелее, когда я обхватываю его член рукой. Запрокидывает шею и тихо стонет, когда всасываю в себя головку.

— Нравится?

— Очень, — хрипло выдыхает он. Кажется, я становлюсь зависимой от его реакций.

Я начинаю двигаться на нем ртом. Вниз, вверх, стараясь взять глубже, невзирая на выступающие слезы и спазмы в горле. Упрямо хочу довести его до оргазма во второй раз.

— Ты охренительная, — слышу я за несколько секунд до того, как горячие терпкие струи выстреливают мне в неба.

Я проглатываю его сперму до капли. Во-первых, чтобы не пачкать диван, во-вторых, потому что так и поступают охренительные.

— Кушать хочется неимоверно, — признаюсь я, падая головой на плечо Антона.

Он гладит мои волосы, утыкаясь в них лицом, будто тем самым еще раз признавая, ему со мной хорошо и минет был потрясающим.

— Не думал, что смогу так кончить.

— В рот? — шутливо уточняю я, чувствуя себя невероятно раскрепощенной и жутко испорченной.

— Да.

Я кусаю губу, чтобы спрятать улыбку. Все же приятно, черт побери, чувствовать себя особенной.

Именно это зашкаливающее чувство особенности в итоге и толкает меня на первую крупную ошибку.

— Ты кушать хочешь? Могу что-нибудь приготовить.

Совместный обед, организованный руками, которые терпеть не могут готовить, это выход за грань отношений, завязанных исключительно на сексе. Как и разговоры по душам, впрочем. Жаль, что я пока этого не понимаю.

Пообедать вместе Антон легко соглашается.

22

— Жена улетает на отдых, — сообщает Антон, придвигая к себе порцию картофельного пюре с отбивной, приготовленной мной по рецепту мамы. — На две недели.

Я поджимаю губы. Интересно, какой реакции он ждет? Что я начну трястись в победном танце, прикрикивая: гип-гип, ура?! Наконец твоя благоверная свалила из города?

— К чему эта информация? — сухо уточняю я, не до конца понимая, почему раздражение во мне с каждой секундой растет.

— Просто решил сообщить, — Антон смотрит на меня с недоумением. Мол, ты чего это вдруг завелась?

— Я уже говорила, что твоя измена супруге — только на твоей совести, — чеканю я, тщетно пытаясь взять себя в руки. — И как женщина я в каком-то смысле ей сочувствую. Никто не заслуживает быть обманутым. Поэтому я действительно не понимаю, для чего ты сообщаешь о ее отъезде. Радости я по этому поводу не испытываю.