Страж червонной дамы (СИ) - Прягин Владимир - Страница 7

— Сочувствую. Хотя у меня сейчас — не намного лучше.

— Ну, не скажи. Такую фифу богатую наши парни тоже поохраняли бы, уж поверь. От желающих отбою бы не было… Да, и кстати, раз речь зашла…

Воровато оглянувшись на дом, она шёпотом спросила:

— Сколько ей лет? Я никому не скажу, вот честное слово! Помираю от любопытства просто — она ведь старше, чем кажется? Так-то по ней не видно, но что-то такое есть, я даже не знаю…

— Ладно, — сказал Пётр зловеще, — открою тайну. Но если разболтаешь — пожалуюсь твоей маме. А у неё отцовский ремень припрятан…

— Вот гад! — Настя легонько стукнула его кулачком. — Наслушался, а теперь издевается. Пообещала же — буду молчать, как рыба. Давай уже, не тяни!

— Сорок четыре года.

— Да ладно⁈ Я думала, что под сорок… Ёлки-морковки, я же от зависти теперь лопну! Везёт богатеньким…

Настя, сражённая этой новостью, поплелась обратно во двор. Он посмотрел ей вслед, задержавшись взглядом на гладких ножках. Потом, тряхнув головой, напомнил себе — он тут не на каникулах. Ему предстоит работа, очень серьёзная, причём в ближайшее время…

Из памяти, как из мутной воды, поднялась какая-то мысль по поводу разговора с девчонкой. Как будто Настя случайно упомянула нечто принципиально важное, а он пропустил…

Пётр сосредоточился, но додумать не удалось — из окна махала Зарницына, призывая его к себе.

Глава 4

— Развлекаешься? — спросила Зарницына ядовито, когда он вошёл к ней в комнату. — Охмуряешь юных пейзанок? А ты, Петруша, часом не позабыл, зачем ты сюда приехал?

— Я выполняю свою работу. Пытаюсь, по крайней мере. Вы нас поставили в невыгодные условия — игнорируете опасность и лезете на рожон, простите за выражение. На острове что-то зреет, но информации катастрофически не хватает. Вот и пытаюсь хотя бы тех расспросить, с кем мы находимся в одном доме.

— Ага-ага, я так и поняла. И многое ли тебе рассказала девочка Настя?

— Ничего конкретного, — буркнул Пётр. — Хочу понять, например, кто из местных может подгадить графу и сорвать его сделку с вами. Попробовал Настю подвести к этой теме, но она ничего не знает. Или боится. Граф для неё — запредельно важная шишка, былинный персонаж просто…

— А ты как думал? Это ещё спасибо, аристократов чуть поприжали за последнее время. Лет тридцать-сорок назад картина была другая. Папаша этого графа, подозреваю, мог бы любого тут отходить батогами — и бургомистра, и полицмейстера… Ладно, то дела прошлые, а меня волнуют сегодняшние. Ты, значит, полагаешь, что подлянку хотят устроить не мне, а графу? А я просто подвернулась под горячую руку? Так себе версия…

— Это просто предположение, одно из возможных.

— А пси-фон тебе что сигналит?

Пётр признался:

— Тоже не очень ясно. Наши противники, похоже, не дураки. К прямой слежке не прибегают, иначе я бы почувствовал. И до сих пор не атаковали. Скорей всего, им выгоднее напасть во время переговоров, поэтому пока затаились. Хотя опять же — это только догадка.

— В общем, толку от тебя — по-прежнему ноль. А шофёра я могла бы и подешевле найти.

Зарницына встала, прошлась по комнате. Остановившись у окна, хмуро посмотрела на улицу:

— Терпеть не могу, когда надо сидеть и ждать. И когда ситуация от меня не зависит. Лучше делать ошибки, чем торчать на месте, как пень… Да, кстати, что там твоя поклонница подожгла? Ну, возле дороги? Меня аж любопытство взяло…

— Народный обычай, разве не знаете? Записать проблему и сжечь бумажку — в день осеннего равноденствия, утром.

— Я с севера, ваши южные развлечения мне — до лампочки. Хотя идея забавная. И вообще, равноденствие — это мысль…

Она подсела к столу, покопалась в сумочке и вытащила карточную колоду. Подмигнула:

— Ну что, Петруша, сделаем передышку на пять минут? Раскинем пасьянс? Пристрастила меня недавно одна подружка в столице. Экзальтированная барышня — с прибабахом, если говорить по-простому. Держит свой гадальный салон.

— Гадальный? А смысл? Есть же пси-прогноз.

— Так и я о чём. Говорю же — малость ку-ку. У неё — никакого пси, всё только на картах. Весело с ней… Так, ладно, давай подумаем. Равноденствие, равновесие… Ага, вот. Смотри и учись — пасьянс «Аптекарские весы»…

Она быстро перебрала колоду, вытащила червонную даму и положила её посреди стола:

— Это буду я. Гадаем на меня, разумеется.

— А почему вдруг красная масть? Вы же брюнетка вроде.

— Ничего ты не понимаешь, Петруша, — снисходительно сказала она. — Цвет волос у современной дамы — не догма, а настроение. Перекрашусь хоть в рыжую, хоть в блондинку, если будет такая блажь. Но дело даже не в этом. Важно не то, какой меня хотят видеть, а то, кем я себя ощущаю. Сама решу и назначу, кто я по жизни. Понял?

— Как скажете.

— Дама есть, теперь — её контрагент. Тут тоже всё ясно — дорогой наш граф Семияров. Пиковый туз. Ну и, наконец, спутник дамы… Ладно уж, так и быть. Раз бегаешь за мной хвостиком — тебя и возьмём. Бубновый валет, пожалуй…

Туза она поместила справа от дамы, валета — слева. Тщательно перетасовала колоду. Несколько верхних карт отложила, не глядя, в сторону. Остальные же принялась выкладывать на столешницу рубашками вверх, следуя определённой системе.

Получилось два больших круга, в каждом по двадцать карт. Левый включал в себя валета, правый — туза, а между ними расположилась дама. Всё это, как догадался Пётр, символизировало две чаши весов. Аптекарских, да.

— Исходное позиция — равновесие, — пояснила Зарницына. — А что вокруг дамы начнётся дальше — сейчас узнаем. Для этого нам понадобится секретное число от валета и от туза. То бишь от тебя и от графа. Твоё число я даже не спрашиваю — предсказуемо до оскомины…

Начав с валета, Зарницына отсчитала по кругу семнадцать карт. Выдвинула ту, на которой счёт завершился, но переворачивать не спешила.

— Итак, — сказала она, — семнадцать. Валет нам задал число. А туз… Гм, надо подумать… Три? Граф вроде намекал, что три миллиона хочет за сделку, но шиш ему… Там два с половиной — красная цена, но я и до двух собью…

Пётр уставился на неё, замерев. Опять показалось, что он вот-вот ухватит очень простую, но важнейшую мысль.

— Ау, Петруша. Чего застыл?

— Погодите минуту… Не отвлекайте, пожалуйста…

Он лихорадочно вспоминал.

Вот они рано утром прибыли в городок…

Начиная с того момента, произошло два важных события. Первое — согласована встреча с графом. Второе — мимо дома проехал, вероятно, тот самый мотоциклист, что был на пароме.

Если мотоциклист — враг, то что получается?

Активность начали проявлять и те, кто готовит сделку, и те, кто хочет её сорвать. События ускоряются.

Да, но это — внешние проявления. Видимая часть айсберга, который прёт на Зарницыну, образно говоря…

Были ещё и мелочи, которые вроде бы не имеют отношения к сделке, но почему-то застряли в памяти.

Мелочь номер один — дежавю, возникшее в ту секунду, когда Пётр увидел фото комиссара полиции с сослуживцем.

Мелочь номер два — сожжённая бумажка на улице. И Настины комментарии, в которых ему почудилось что-то важное.

Мелочь номер три — «секретное число» графа. Сам по себе пасьянс — ерунда, естественно, но…

Есть стойкое ощущение, что эти крупинки смысла можно соотнести друг с другом, использовав как подсказку. Надо только подобрать ключ, увидеть их в нужном ракурсе…

— Слушай, парень, — произнесла Зарницына с недовольством, — хватит строить умную рожу. Я тебе плачу не за то, чтобы ты отмахивался и затыкал мне рот. Если надумал что-то — рассказывай. Чётко, внятно.

— Вы опять меня сбили с мысли. Неужели нельзя было потерпеть минуту-другую? Я пытаюсь сложить мелкие детали в одну картину. Может, нам это жизнь сегодня спасёт…

— Конкретнее!

— Госпожа Зарницына, давайте договоримся — не повышайте на меня голос. Я не ваш крепостной, не надо устраивать мне допрос. И ваши уничижительные ремарки — они вообще-то не слишком на пользу делу.