Демон тринадцатого месяца (СИ) - "Cofe" - Страница 51

— Я думаю, — равнодушно произнес Глава, все разглядывая клейкую полоску на пальце. — Думаю, что ваша ученица, лекарь Бин, права: пусть посмотрит мою кровь, если имеет подобную возможность.

Оскорбившийся лекарь, молча, поклонился и вышел, будь его воля, хлопнул бы в сердцах задвигающейся дверью. Ли Мин тоже попрощавшись, подхватила, позабытый им, медицинский ящик и поспешила за учителем — мириться. Переступив вслед за ушедшими порог своих покоев, Глава остановился, глядя им вслед.

— Странно, — озадачился старый лекарь, когда им позволили живыми покинуть покои Главы, — что господин позволил тебе прикасаться к нему.

— Ничего странного, — как всегда возразила его самоуверенная ученица, таща за ним медицинский ящик. — Если тебя долго мучают боли, то уж не до капризов. Будешь хвататься за любую возможность излечиться.

— Может быть и так, — недовольно пробормотал лекарь, все еще сердясь на нее. И на все-то у этой девчонки есть ответ.

— Я вот не понимаю: ему все хуже, а он как-то держится. Вашими лекарствами, должно быть, — польстила перенервничавшему учителю Ли Мин.

— Лекарства все те же, — буркнул лекарь. — У Главы мощная ци (энергетика), за счет ее и держится. Я вот одного в толк не возьму, когда это Глава умудрился сломать ребро? В последний раз, когда осматривал его, он не был травмирован. Однако он не присылал за мной и не жаловался мне на травму, хотя она явно недавняя. Тебе, что-нибудь известно о сем? — спросил он у подозрительно притихшей ученицы.

Ли Мин прикусила губу, виновато глянула на, не спускавшего с нее проницательного взгляда, лекаря Бина, и призналась, что нечаянно упала со стены на Главу. И тут лекарь взорвался. Ослепленный гневом, он принялся оглядываться в поисках подходящей палки, когда они уже шли через Поместье к воротам. Надо ли говорить, что Ли Мин без раздумий пустилась от него наутек, не дожидаясь когда лекарь найдет таковую. А уж когда он, неожиданно быстро для нее, добрался до дома за ней следом, его во дворе поджидал Фэй Я, встав на его пути живым заслоном.

— Мы сами виноваты, друг мой, что послали тогда в Поместье девочку, поставив перед ней трудную задачу. Вот она и решила ее подобным образом, — семеня за пышущим гневом лекарем, торопливо увещевал он друга. — Прошу тебя заметить, что Глава ведь не обмолвился об этом ни словом упрека и даже не пожаловался.

Сказалось ли то, что лекарь изрядно перенервничал у Главы, как и быстро проделанный в гневе переход от Поместья к дому, что не прошло даром для такого уже не молодого человека, как он, но кончилось все тем, что он оставив мысль о неминуемом наказании непутевой ученицы, и, угрюмо вздохнув, ушел в дом.

Глава 15

Утро Главы

В это ленивое летнее утро Глава вспоминал свой разговор с императором во время их последней тайной встречи. Все те дни, что Глава находился при дворе, он мог видеть его величество только на утренних Советах, на которых тот не просто выказывал подданному свое недовольство, а открытое пренебрежение и все ждали, что Главу Северного Ветра вот-вот постигнет открытая опала. На торжествах Глава не был замечен сыном Неба, так что даже Министр финансов, тихо осведомился, в чем причина императорской немилости к нему. Глава ничего не мог сказать на это, лишь уныло покачал головой. В конце концов, он подал прошение освободить его от службы при дворе из-за ухудшавшегося здоровья. Два дня император не отзывался на его просьбу, пока указом, что огласил евнух, Главе не было разрешено вернуться в свое Поместье на горе Доуфань. Дафу с готовностью принял указ, собираясь на следующий же день отправиться из дворцового города домой.

А ночью к нему явился придворный евнух, попросив следовать за ним без лишних вопросов. Глава подчинившись, вышел за евнухом через боковые незначительные дворцовые ворота и запутанными переходами и галереями, пришел в скромный павильон проживания евнухов среднего ранга. Введя туда Главу, его провожатый поклонился и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. А Глава повернулся к младшему придворному евнуху, что стоял к нему спиной.

— Ваше величество, — опустился он на колени.

— Как ты смеешь! — глухо проговорил младший евнух. — Как смеешь покидать меня сейчас… или… — испуганно обернулся он к Главе. — Говорят, что ты при смерти… потому просишь отпустить тебя? И это в то время, когда так нужен мне здесь⁈

— Не гневайтесь, ваше величество, — склонился к плитам пола дафу.

— Не сейчас тебе оставлять меня, когда Царедворец не спускает с меня глаз, сторожа каждый мой шаг, а я ничего не смогу сделать. Сколько еще терпеть от него высокомерие и попрание императорской власти? — сквозь зубы проговорил император. — Я терплю все эти унижения, только потому, что ты сказал, что сможешь сладить с ним. И что же? Ты бросаешь меня?

— Ни в коем случае? Я должен подумать, что делать дальше и… поправить здоровье, чтобы служить вам и впредь.

— Ты все же умираешь? — с тихой обреченностью воскликнул потерянный император, прозрев вдруг горькую правду. — Ты не должен оставлять меня. На кого мне здесь положиться, как не на тебя? Не вздумай умирать. Почему ты не одолел Царедворца раньше? Чего выжидаешь, почему колеблешься? Ты же всегда был уверен в себе, так почему не избавишь меня от него?

— Ваше величество, простите слабость и малодушие своего ничтожного, ни на что не годного слуги, но Царедворец не простой противник, которого можно запросто заключить в темницу. То, за что следует карать смертью, Царедворцу сходит с рук, вы сами знаете это. У него немыслимые связи и везде шпионы. Каждый вельможа при дворе чем-то обязан ему. Обвинить его в чем бы то ни было, будет трудно, если невозможно. Очень многие встанут на его защиту. Что бы поймать его, необходимо сплести прочную и частую сеть, такую, что бы он не смог найти в ней лазейку и вырваться.

— Но как же твой архив? — напомнил император. — Разве шпионы твоего клана не собрали о Царедворце и его окружении каждую мелочь, любой слух, проверяя даже самые незначительные сплетни. И сейчас ты говоришь, что свидетельств его преступлений и грязных делишек, которые до сих пор вопиют к Небу, недостаточно, чтобы призвать к справедливому ответу?

— Ваше величество, есть кое-что с чем столкнулись мои соглядатаи и что необходимо прояснить немедленно.

— Что это? Не тревожь меня.

— До нас дошли некие сведения… только не понятно пустая это болтовня или действительно, то к чему стоит прислушаться. Может это всего лишь уловка. Вспомните, что Царедворец хитроумен в плетение интриг.

— Что… что это за слух? — все тревожился император.

— Ваше величество, этот слух требует тщательной проверки?

— Говори!

— Царедворец собирает силы.

— Нет… нет это невозможно! — перепугался император, отшатнувшись от Главы. Он постоянно ждал и боялся этого.

— Ваше величество, успокойтесь. Это только слух, который следует проверить.

— Ты прав. Возвращайся в Поместье и вылечись. Возьми моего придворного лекаря.

— Вы щедры, ваше величество и очень внимательны к своим подданным, только лекарь может уже стал человеком Царедворца. Сейчас, когда я почти готов открыто выступить против него, не смею так бездарно провалиться.

— Ты прав, — не мог не согласиться император со вздохом обреченности — никому неприятно чувствовать себя загнанным, тем более владыке Поднебесной. — Разузнай все как следует.

От воспоминаний Главу отвлекла неожиданная делегация Хранителей, вошедших в его кабинет. С недоумением переводил он вопрошающий взгляд с одного почтенного старца на другого. Но все они держались с невозмутимым и важным видом.

— Господин, пора готовится к встрече, — напомнил главе клана один из мудрейших старцев.

— Неужели достойный гость уже на пороге? Но дайте мне немного времени, я никого не задержу со своим облачением, — с извиняющейся улыбкой попросил Глава.

— Господин, — шагнув к его столу, проговорил Третий Хранитель: — Неужели необходимо прибегать к столь сомнительной мере каковой является ваш брак?