Ночные ястребы - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 17

Томас положил руку на плечо Пага:

— Я понимаю. Эта магия не для людей. — Он улыбнулся. — Но нам пришлось научиться ей, не так ли?

Паг улыбнулся его словам.

— Верно. Акайла и другие начинали творить заклинание, а я сидел и наблюдал. Прошли недели, прежде чем я начал понимать, что они дают мне уроки. Затем однажды я… присоединился к ним. Я научился творить чары вместе с ними. Тогда и началось мое обучение. — Паг усмехнулся. — Они были подготовлены. Они знали, что я приду.

Томас широко раскрыл глаза:

— Откуда?

— Макрос. Похоже, он предупредил, что к ним должен прибыть «потенциальный студент».

— Это значит, что между войной и странными событиями прошлого года существует связь.

— Да. — Паг замолчал. — Я узнал три вещи. Первое: наше представление о том, что существуют разные пути магии, неверно. Они все магия. Путь определяется лишь возможностями мага. Второе: несмотря на все обучение, я лишь начал понимать то, чему меня учили. Ведь я не задавал вопросов, а значит, эльдары ничего не отвечали. — Он вздрогнул. — Они так отличаются от… от всех. Не знаю, может это из-за полной изоляции, недостатка общения с другими родственными народами, но Эльвардейн так чужд нам, что после него Эльвандар кажется таким же родным, как Леса вокруг Крайди. — Паг вздохнул. — Иногда мне казалось, что все тщетно. Каждый день я вставал и уходил в лес, ожидая возможности поучиться. Теперь, когда нет Макроса, я знаю о магии больше всех в этом мире, но я ничего не узнал о том, с чем нам предстоит бороться. Меня готовили как орудие, не указывая, каково мое предназначение.

— Но у тебя есть подозрения?

— Да, но пока я не уверен, я не стану делиться ими даже с тобой. — Паг поднялся. — Я многому научился, но мне еще многое надлежит узнать. Совершенно очевидно, — и это третье, что я узнал, — оба мира стоят перед лицом величайшей опасности, самой серьезной со времен Войн Хаоса. — Паг встал и посмотрел Томасу прямо в глаза. — Мы должны отправляться.

— Отправляться? Куда?

— Скоро все прояснится. Мы еще недостаточно подготовлены, чтобы вступить в противоборство. Мы мало знаем, и знания эти приходят к нам с трудом. Нам надо знать больше. Ты должен отправиться со мной. Сейчас.

— Но куда?

— Туда, где мы сможем узнать то, что поможет нам в борьбе: к Оракулу Аала.

Томас внимательно посмотрел на Пага. За все годы их знакомства Томас никогда не видел молодого мага столь взволнованным. Он тихо спросил:

— В какой мир?

— Именно поэтому мне нужен ты. Твои силы отличны от моих. Я еще могу провести коридор на Келеван, но путешествовать в миры, которые я знаю лишь по книгам тысячелетней давности?.. Если мы будем вместе, у нас еще есть шанс. Ты поможешь мне?

— Конечно. Я поговорю с Агларанной и…

— Нет, — голос Пага был тверд. — И на это есть причины. То, о чем я подозреваю, еще ужаснее того, что я знаю. Если это окажется правдой, тогда будет лучше, если никто, кроме нас двоих, не будет знать, что мы решили предпринять. Рассказать о наших поисках кому-то еще означает, что мы рискуем все погубить. И те, кого ты хочешь успокоить, будут уничтожены. Так что пусть лучше немного поволнуются.

Томас взвесил слова Пага. Лишь в одном был сейчас уверен этот выросший в Крайди молодой человек, ставший валкеру: с ним говорил один из немногих людей во вселенной, заслуживающих полного и абсолютного доверия.

— Мне это не нравится, но я понимаю твою осторожность. Что же мы собираемся делать?

— Чтобы пересечь космос и, возможно, проплыть по течению времени, нам нужен скакун, повелевать которым можешь только ты.

Томас отвел глаза и, глядя в темноту, сказал:

— Это было так… давно. Как и все бывшие слуги валкеру, те, о ком ты говоришь, за прошедшие столетия стали сильнее и вряд ли согласятся подчиниться. — Он подумал, восстанавливая в памяти давние образы. — Но я попытаюсь.

Отойдя к центру поляны, Томас закрыл глаза и поднял руки высоко над головой. Паг молча наблюдал за ним. Долгое время никто не двигался. Затем человек в золотых доспехах повернулся к Пагу.

— Один отвечает мне. Он далеко, но спешит сюда. Скоро будет.

Время шло, и звезды над головой двигались своим чередом. Затем вдалеке послышался шум мощных крыльев, рассекающих ночной воздух. Вскоре звук превратился в рев ветра, и гигантская тень закрыла звезды.

Несмотря на огромный размер, она спускалась быстро, легко и наконец приземлилась на поляне. Создание, больше которого не было живого существа в Мидкемии, мягко сложило крылья более сотни футов в размахе. Лунный свет серебрился на золотых чешуйках огромного дракона. Голова размером с большую повозку опустилась до уровня двух стоящих перед ней людей. Огромные рубиновые глаза пристально глядели на них. Затем дракон проговорил:

— Кто смеет вызывать меня?

Томас ответил:

— Я, тот, кто когда-то был Ашен-Шугаром.

Реакция гиганта была очевидна: раздражение мешалось с любопытством.

— Ты думаешь повелевать мной, как когда-то моими предками? Так знай же, что могущество и умения драконов возросли. Никогда добровольно мы не превратимся в слуг. Ты осмелишься оспаривать это?

Томас поднял руку, прося слова.

— Мы ищем союзников, а не слуг. Я Томас. Вместе с гномом Долганом я сидел с умирающим Руагом. Он считал меня своим другом. Это его дар превратил меня в валкеру.

Дракон обдумал его слова.

— Та прощальная песнь была хороша, Томас, друг Руага. Ничего более изумительного не случалось на памяти нашего народа. Когда Руаг умирал, он в последний раз промчался по небу, как будто юность вернулась к нему, и громко пропел свою предсмертную песнь. В ней он пел о тебе и гноме Долгане. Все великие драконы слышали ту песнь и благодарили вас. Я выслушаю ваши слова.

— Нам нужно добраться до мест, отделенных от нас временем и пространством. С тобой я смогу достичь их.

Несмотря на все уверения Томаса, дракон, казалось, был недоволен тем, что ему опять придется нести на своей спине валкеру.

— Зачем вы хотите туда добраться?

Ему ответил Паг:

— Великая опасность нависла над этим миром, она грозит и твоему племени, и ужасней ее нельзя себе представить.

— Странные вещи происходят на Севере, — промолвил дракон, — и темный ветер проносится над землей по ночам. — Он помолчал, размышляя над собственными словами. — Я думаю, мы сможем заключить сделку. Я соглашусь нести тебя и твоего друга ради того, о чем вы говорили. Меня зовут Райат.

Дракон пригнул голову, и Томас ловко взобрался к нему на спину, показывая Пагу, куда ступать, чтобы не причинять гиганту неудобства. Когда оба поднялись наверх, они сели в мелкую ложбину между крыльями, где шея переходила в плечи.

— Мы у тебя в долгу, — сказал Томас. Дракон взмахнул крыльями и взлетел. Пока они быстро набирали высоту над Эльвандаром, магия Томаса удерживала Пага и его самого на плечах Райата.

Дракон заговорил:

— Долг дружбы не есть долг. Я из рода Руага; он для меня был тем, кого вы в вашем мире назвали бы отцом. Мы не придаем родственным связям такого значения, как вы, люди, но, тем не менее, это важно. Начинай, валкеру, время тебе взять управление на себя.

Собрав силы, которыми он не пользовался тысячелетия, Томас пожелал создать проход в то место за пределами космоса, где когда-то странствовали его братья и сестры, сея разрушения в бесчисленных мирах. В первый раз за многие годы повелитель драконов летел между мирами.

Томас мысленно направлял Райата. Он открыл в себе способности, не использовавшиеся в этой жизни. Снова он почувствовал в себе сущность Ашен-Шугара, но на этот раз его не поглотило безумие, которое он пережил, прежде чем смог преодолеть наследство валкеру и снова стать человеком.

Почти инстинктивно Томас поддерживал иллюзию космического пространства вокруг себя, Пага и дракона. Тысячи звезд освещали им тьму. И Паг, и Томас знали, что они не находились в том, что можно было назвать «реальным космосом», их окружало серое ничто, в котором Паг побывал, когда вместе с Макросом ему удалось разрушить мост между Келеваном и Мидкемией. Но это ничто не было даже материей, оно существовало между самими волокнами времени-пространства. Здесь можно было состариться и, тем не менее, вернуться обратно через мгновение после старта. Здесь не было времени. Но человеческий разум, каким бы одаренным он ни был, ограничен, и Томас понимал, что, независимо от своих способностей. Паг был человеком, и было не время испытывать его. Райат же, казалось, равнодушно отнесся к иллюзии реального пространства. Томас и Паг ощущали, как он поворачивает и меняет курс.