Ночные ястребы - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 15

Натан сухо заметил ему:

— Ты имеешь в виду верховного жреца Джулиана из храма Лимс-Крагмы? Ты забываешь, что он получил это звание после того, как его предшественница повредилась в уме во время нападения на нее здесь, во дворце.

На лице отца Натана отразились воспоминания о том, как он сам одолел бессмертного служителя Мурмандрамаса и как нелегко это далось ему. Его до сих пор мучили ночные кошмары.

— О! — вымолвил Джимми.

— Если я попрошу его, может быть он согласится принять нас, но сомневаюсь, что он прибежит сюда по первой моей просьбе. Хоть я и являюсь духовным наставником принца, в церковной иерархии я занимаю скромное место обычного священнослужителя.

— Ну тогда узнайте, сможет ли он принять нас. Я думаю, что если он согласится сотрудничать с нами, то все это безумие в Крондоре скоро закончится. Но я хочу быть уверен, что храм поддержит нас, прежде чем рассказать обо всем принцу. Иначе он не станет нас слушать.

— Я пошлю ему записку. Обычно храмы не принимают участия в делах города, но ордена тесно сотрудничают друг с другом и с властью со времени появления Мурмандрамаса. Возможно, Джулиан и согласится помочь. Я полагаю, что это часть какого-то плана?

— Да, — вмешался Лори, — что это ты задумал?

Джимми задрал нос и усмехнулся.

— Тебе понравится это представление. Лори. Мы сыграем пантомиму и возьмем этих ястребов на испуг.

Герцог Саладорский откинулся назад и задумался над словами мальчика; после минутного раздумья на его бородатом лице появилась широкая усмешка. Натан переглянулся с ними и, поняв, наконец, в чем дело, улыбнулся, а потом засмеялся. Стараясь не уронить своего достоинства, служитель богини Истинного Пути попытался успокоиться, но не смог долго сдерживать веселье.

Из всех крупных храмов Крондора наименее посещаемым был храм, посвященный богине смерти Лимс-Крагме, хотя люди знали, что рано или поздно все приходят к ней. Обычно сюда приносили дары и приходили читать молитвы по недавно умершим, но мало Кто посещал храм постоянно. В давние века последователи богини смерти практиковали кровавые ритуалы, включая человеческие жертвоприношения. С годами традиции стали более умеренными, и поклоняющиеся Лимс-Крагме влились в общество. И все же прошлые страхи умирали медленно. Даже сейчас некоторые фанатики совершали такие кровопролития во имя богини смерти, что у простых людей ее храм всегда вызывал страх. Теперь же целая толпа направлялась к храму, и среди них, возможно, скрывались несколько человек не совсем обычных.

Арута молча стоял у входа в святилище Лимс-Крагмы. Вооруженная охрана окружила храм снаружи, а внутри его охраняли стражи богини в черном с серебром — цвета своего ордена. Перед бдительным оком верховного жреца Джулиана выстроились семь жрецов и жриц, одетых как для торжественной церемонии. Сначала Джулиан не был склонен участвовать в этом розыгрыше, но так как его предшественница оказалась на грани потери разума после противостояния слуге Мурмандрамаса, Джулиан сочувственно отнесся к попытке искоренить это зло. В конце .концов он неохотно согласился.

Заключенных подвели поближе к темному входу. Многие отпрянули, и солдатам пришлось подтолкнуть из копьями. В первой группе стояли те, кого больше всех подозревали в том, что они были членами братства убийц. Арута без особого желания согласился провести это представление, но настоял, чтобы всех подозреваемых «проверили» первыми на случай, если обман раскроется и об этом узнают другие арестованные.

Когда сопротивляющихся заключенных поставили перед алтарем богини смерти, Джулиан произнес:

— Да начнется это испытание.

И сразу все присутствующие жрецы и монахи начали произносить мрачные, угнетающие заклинания.

Повернувшись к группе из пятидесяти человек, которых окружали стражники храма, верховный жрец сказал:

— Перед этим алтарным камнем смерти ни один человек не может сказать не правду. Ибо перед Той, Что Ждет, перед Плетущей Сеть, перед Любовницей Жизни, все открываются в том, что они делали в своей жизни. Знайте же, жители Крондора, что среди вас есть те, кто отверг нашу госпожу, те, кто вступил в ряды тьмы и служит силам зла. Это люди, которым отказано в блаженстве смерти, конечном покое, даруемом Лимс-Крагмой. Это люди, которые презрели все благое, повинуясь лишь темной воле своего господина. Сейчас они будут отделены от нас. Ибо каждый, кто ляжет на камень богини смерти, будет испытан, и тем, кто скажет правду, нечего опасаться. Но те, кто согласились служить силам зла, будут выявлены, и им придется испытать гнев Той, Что Ждет.

Стоящая за алтарем статуя из черного янтаря, изображавшая красивую женщину с суровым лицом, засияла, пульсируя странными сине-зелеными вспышками. На Джимми это произвело впечатление, и он посмотрел, на Лори. Вся сцена приобрела еще большую драматичность.

Джулиан жестом приказал подвести первого из арестованных, и того чуть ли не волоком подтащили к алтарю. Трое сильных стражников подняли его на алтарь, в давние времена использовавшийся для принесения человеческих жертв. Джулиан вытащил из рукава черный кинжал. Поднеся его к груди арестанта, он просто спросил:

— Ты служишь Мурмандрамасу?

Испытуемый с трудом прохрипел отрицательный ответ, и Джулиан отвел от него кинжал.

— Этот человек невиновен, — проговорил он.

Джимми и Лори переглянулись, так как это был один из матросов Тревора Халла, и, судя по только что данному представлению, являлся неплохим актером. Его поместили в группу арестованных с целью придать всему происходящему больше правдоподобия. Для того же к группе присоединили и второго матроса, которого сейчас солдаты тащили к алтарю. Он жалостно всхлипывал, умоляя смилостивиться и отпустить его.

— Он переигрывает, — ответил Джимми, стоя поодаль.

— Неважно, — прошептал ему Лори. — Здесь и так от всего веет страхом.

Джимми смотрел на толпившихся людей, как зачарованные следивших за происходящим, в то время как священник объявил, что второй арестованный невиновен. Теперь стража схватила первого арестанта, которого должны были испытывать по-настоящему. Безропотно, как птица, завороженная змеей, он дал себя подвести к алтарю. Когда было испытано четыре человека, Арута подошел поближе к Джимми и Лори. Повернувшись спиной к алтарю и закрыв их от взглядов заключенных, он прошептал:

— Ничего не получится.

— Возможно, они еще не вытащили из толпы ни одного ястреба, — ответил Джимми. — Дайте им время. Даже если все пройдут это испытание, они остаются под арестом.

Внезапно человек, стоявший в первом ряду заключенных, кинулся к двери, сбив с ног двух стражей храма. Гвардейцы Аруты у дверей мгновенно перекрыли ему выход. Он бросился на них, заставив отступить. В свалке он попытался выхватить кинжал из ножен одного из стражников, но его ударили по руке, и кинжал полетел на пол. Другой стражник ударил его в лицо древком копья, и беглец упал на каменный пол.

Джимми, как и все другие, напряженно наблюдал за попыткой задержать беглеца. Затем время как бы замедлило свой бег, и он увидел, как другой заключенный спокойно наклонился и подобрал кинжал. С холодной решимостью он встал, перевернул кинжал и взялся за клинок большим и указательным пальцами. Затем он отвел руку назад и, когда Джимми открыл рот, чтобы крикнуть, метнул кинжал.

Джимми прыгнул вперед, чтобы оттолкнуть Аруту, но опоздал всего на мгновение. Кинжал попал в цель.

Священник закричал:

— Богохульство!

Все повернулись к принцу. Арута пошатнулся, с удивлением глядя на клинок, торчавший из его груди. Лори и Джимми схватили его под руки. Арута посмотрел на Джимми и попытался что-то сказать, но произнести что-либо, казалось, было невообразимо трудно. Затем глаза его закатились, и он тяжело повис на руках Лори и Джимми.

Джимми сидел молча, Роальд ходил по комнате из угла в угол. Напротив мальчика, погруженная в свои думы, сидела Каролина. Они ждали у двери спальни Аруты, в то время как отец Натан и королевский лекарь лихорадочно пытались спасти жизнь принца. Не обращая внимания на чины и титулы, Натан приказал всем выйти из комнаты, не разрешив Каролине даже взглянуть на брата. Сначала Джимми решил, что рана, хотя и серьезная, не смертельна. Он видел, как люди выживали и при более опасных повреждениях, но время шло, и юноша начал беспокоиться. К этому времени Арута должен был уже спокойно отдыхать, но никаких известий из спальни не поступало. Джимми догадывался, что это означало осложнения.