Тень империи (СИ) - "Vells" - Страница 43

Канцлер поджал губы и встал из-за стола, смотря на тлеющий уголёк своей сигары.

— Господа. Давайте без этих излишних эмоций. Мне понятно ваше возмущение. И поверти мне. Мне это чувство тоже присуще, как и вам. Да согласен. Это неприятно. Но, — обвёл хищным взглядом, что сменился добродушной улыбкой. — Наши с вами дела делаются. Неугодные лица гибнут, ослабляя своими смертями свои рода. Аристократов, что неудобны для наших дел, становится всё меньше. Вскоре, как вы все знаете, мы приступим ко второму этапу военных действий, и тогда разорение и упадок многих мешающих нам аристократов, будет делом пары месяцев, если не недель. Все мы получим желаемого господа. А Романин. Он нам с вами сделал подарок. Его потуги выявили не только штатских аристократов, но и военных, что могли стать в дальнейшем нам с вами проблемами. Да в придачу показал нам, сколько в империи есть нежелательных людей, что сейчас на фронте. Пусть они гибнут, захватывая нам молдавские земли, тем самым ослабляя себя ещё больше и выявляя для нас скрытые угрозы.

— Это понятно. И я с вами полностью согласен Владимир Михайлович, — вступил в разговор, доселе молчавший аристократ с погонами генерала от кавалерии. — Как нам известно, Галец уже взят, а третья армия во главе с генералом от инфантерии Долженским при поддержке Романина уже глубоко продвинулись на Былрад. Это громкие события Владимир Михайлович. Народ не то что уже благоволит Романину и его приспешникам, а уже скоро начнёт их считать отдельной ветвью власти в империи, которая представляет имперские интересы больше чем императорский дворец. Отсюда мне непонятно ваше спокойствие. Вы сами сказали совсем недавно, что распустить Романовский полк и этих ополченцев в разгар их, так сказать, триумфа не имеет возможности. Так как вы Владимир Михайлович намерены решить эту проблему?

Канцлер вышел из-за стола, стряхивая в пепельницу пепел. После чего вновь затянулся сигарой, выпуская колечки дыма.

— Хороший вопрос Филлит Евгеньевич, — Владимир Михайлович улыбнулся генералу. — Как вам известно. Изначально Романин должен был потерпеть фиаско на фронте, как и все остальные неугодные императору и нам с вами. Но неужели вы думаете, что я не предусмотрел похожий поворот событий. Господа, у нас изначально с императором был план на случай чего-то подобного. По-другому и быть не могло. Как только мы узнали, что Романины покусился на город Галец, в обход наших планов, мы с его императорским величеством обсудили детали плана на вот такой неординарный случай успехов бывшего брата монарха. И скажу даже больше. Утвердили уже решение этой проблемы, и не только в отношении Романина, но и в отношении выходящей из-под контроля третьей армии Долженского. Его императорское величество дало добро на ряд мер, для устранения нашей с вами общей проблемы. Уже скоро вы увидите, как Романин будет сокрушён. Род Романиных перестанет существовать, а вместе с этим и ополчение. Ведь ополчение не может существовать без шествия над деревенской сворой, какого-либо полка. Совсем скоро Роману Алексеевичу будет не до военных побед, и никто не сможет ему помочь в том, что мы ему приготовили, а его сторонники разбегутся кто куда. Ведь тело не может жить без головы, а после этого можно и вашими методами воспользоваться Анатолий Васильевич. — Затушил в пепельнице остаток сигары канцлер.

Глава 21

Гарде

Особняк на окраине улицы, где располагались дома значимых персон Петербурга, был неспокоен и самого утра.

В родовое графское гнездо Белениных с утра прибыл посыльный из армейской канцелярии, дабы вручить бумагу старшему и среднему сыну графа.

Послание было просто и лаконично. Вадиму и Богдану нужно было прибыть в военную канцелярию, их призывали на фронт, хоть оба брата выбрали путь коллежских чинов.

В гостиной после ухода посыльного, понуро сидел пожилой глава рода, а рядом с ним старший сын, что держал вручённую бумагу с гербом императора.

С лестницы же, что вела на второй этаж, послышался топот, а через пару мгновений в гостином проёме появился Богдан, что только год назад окончил царский лицей. С плеча парня свисала походная сумка, а в руках красовалась выданная бумага, что была передана Богдану отцом.

— Ты куда? — Удивлённо посмотрел на брата Вадим. — Нам только завтра надо явиться в военную канцелярию.

— Вот сам и иди туда, — вошёл в гостиную Богдан и демонстративно порвал свою повестку. — А я в Ораженскую армию рвану. Даст бог, свидимся ещё. Будут спрашивать, скажите, сбежал на фронт. Если захотят, пусть ищут где-то в Молдавии.

Я сидел в весьма уцелевшем кабинете здания, что служило центральным местом управления города Галец и, потирал виски от усталости. Глаза слипались от бессонной недели.

Из этого кабинета, вот как десять минут назад вышла знать города, что ещё уцелела после нескольких восстаний против Османской империи.

Больше пяти часов длился наш разговор, в котором аристократическое ополчение, что были рада выйти из-под гнёта осман, пыталось понять, что будет дальше, и как им быть в дальнейшем.

При штурме города, лояльное османской руке руководство городом сбежало, как и многие высокопоставленные чины Османской империи. Глац полностью перешёл под моё руководство, от чего дел у меня было хоть отбавляй.

Взяв простую железную кружку, я налил в неё вина и, откинувшись на высокой спинке кресла, и сделал большой глоток.

Рот связал терпкий вкус вина, а я, блуждающим взглядом уставился в стену.

Словно желая отвлечься от реалий военного времени, я вспомнил Николая и Розу, что недавно прислали мне послание. У четы Ястриных вскоре появится ребёнок, от чего Роза не упустила шанса напомнить мне, что я уже согласился стать младенцу крёстным отцом и должен обязательно вернуться живым в Петербург.

На фоне радостных событий моих близких друзей я неосознанно прокручивал свою жизнь вперёд и назад, что превратилась в череду интриг и сражений. Усталость и грусть, словно почувствовав мою внутреннюю слабину, пошли в атаку, сжимая всё сильнее меня в своих цепких объятиях.

В голову сразу полезли мысли и воспоминания, что несли грустный и горький осадок.

Отхлебнув ещё молдавского вина, что было довольно-таки креплёным, я только устало выдохнул, а перед моими глазами всплыла картина, что словно заноза попала мне в мысли, и преследовала меня в редкие минуты отдыха.

Перрон перед отправкой на войну. Александра и её взгляд при последних словах княжны имперской крови.

Княжна действительно была права. Меня тяготил уклад дел в высшем обществе, где союзы заключались ради денег и власти. Но при всём при этом я сам был частью этого порядка. Ведь мои друзья обрели своё семейное счастье и сейчас готовились стать родителями, только потому, что князь Горлицын продал свою дочь за акции завода и экономический союз со мной. Конечно, моим друзьям не нужно было это знать. Они искренне желали быть вместе, а подноготная их счастья пусть обойдёт их стороной и останется при мне.

— Если вас тяготит и отвращает суть высшего общества. — Тихо говорил я слова, сказанные мне Александрой, что никак не мог забыть, а моя левая кисть, словно вновь ощутил мимолётное прикосновение пальцев княжны.

Подняв левую руку, я посмотрел на свою кисть, и поджал губы, после чего прикрыл на секунду глаза.

— Григорий, — донёсся бравый хоть и уставший голос. — Надеюсь, не помешал.

Я открыл глаза и посмотрел на вошедшего в кабинет статного полковника.

— Ни в коем разе Евгений Дмитриевич. — Улыбнулся я устало князю Муларову.

Полковник же за два шага был рядом с письменным столом и сел в ближайшее кресло, доставая свою неизменную фляжку.

— Да полно тебе Гриш. Чай не в высшем свете. — Хохотнул Евгений Дмитриевич, отхлебнув из фляжки, закидывая при этом ноги на соседнее кресло. — Ты же, можно сказать, генерал-фельдмаршал и канцлер в одном лице военного времени. — Засмеялся Муларов и снова сделал глоток из фляжки.