Король-лис - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 57

— Нет, — и улыбнулся. — Но я знаю того, кто может. — Уже у двери в кухню он добавил: — Завтра в это же время будь здесь. Я приду с золотом и кое-какими ответами на твои вопросы.

После ухода Накора Лила-Марианна еще раз наполнила пивом кружку Кога.

— Тебе неплохо было бы помыться, — она сморщила носик, — пару раз.

— У тебя есть какая-нибудь старая одежда? — спросил Ког.

— Может, найдется. Посиди-ка здесь — я скажу Майами, чтобы нагрела воды; в моей комнате ты сможешь помыться. — Она пошла в кухню. — Сиди здесь; когда все будет готово, она тебя позовет. Поешь чего-нибудь?

— Давай все, что у тебя есть.

Через несколько минут Марианна вернулась с тарелкой, где лежали фрукты, сыр и хлеб. К тому времени, как девушка пришла звать его мыться, он съел почти все.

Едва он уселся в ванну с горячей водой, открылась дверь и вошла Марианна. Она держала небольшой кувшинчик.

— Я подумала, что тебе это понравится.

Она налила немного жидкости из кувшинчика себе на ладонь и принялась втирать ее в спину Кога. Запахло сиренью.

В дверь постучали; вошла Майами и сообщила:

— Там какой-то человек, сэр. Он просил передать, что ваши люди остановились в «Зеленом колесе» .

— От тебя остались кожа да кости, — сказала Марианна, после того как девушка вышла. — Что с тобой случилось?

— Я просидел в тюрьме три с лишним года, там по приказу герцога Каспара мне отрубили правую руку, а потом я пару месяцев шел пешком сюда из Оласко. Вот и всё.

Она рассмеялась.

— А ты все такой же шутник, а?

— Шутник? — Он оглянулся на нее. — Не помню, чтобы у Кендрика мне доводилось много шутить.

— Ну, ты был очень забавный, — сказала женщина, которую он знал как Лилу. — Ты просто никого не старался рассмешить.

Он повернулся и, схватив ее, потянул к себе, в воду. Она взвизгнула и засмеялась, увидев, что он намочил ей платье.

— Коготь!

— Просто Ког, — ответил он и крепко поцеловал ее.

Она ответила на поцелуй, а потом немного оттолкнула Ястринса.

— Три года в тюрьме?

— Да.

— Ах ты, мой бедный, — заворковала она, распуская завязки на блузке.

У Кога ужасно чесалась правая рука. Через несколько дней после их первой встречи Накор, как и обещал, перенес Кога на какой-то остров, где жил некий жрец. Ког понял только, что они стояли в «Щипцах и наковальне», а в следующий миг оказались на берегу, и перед ними в ночной темноте вздымался древний храм. Накор заговорил с ожидавшим их стариком на языке, которого Ког никогда не слышал; жрец кивнул и стал осматривать руку Кога.

Ког все понял, хотя не разобрал ни слова. Престарелый жрец был чем-то обязан Накору, а тот подсластил сделку золотом. В комнате, где стены были завешаны шпалерами с вытканными на них колдовскими символами, Кога уложили на стол, окруженный свечами. Ког не знал, какому богу или богине поклоняются в этом храме, потому что нигде не было видно ни одного знакомого образа.

Жрец втер какое-то вещество в культю правой руки и прочитал несколько молитв, после чего дал Когу какой-то отвратительный на вкус напиток. А в следующий миг они снова оказались в таверне «Щипцы и наковальня».

Дни шли, а с рукой как будто ничего не происходило. Ког был занят, тренируя новобранцев и собирая армию. Полученное золото пошло на покупку заброшенной фермы в получасе езды от города — ее использовали как базу. Ког покупал лошадей, оружие, припасы и одежду.

Через неделю стало ясно, кто из освобожденных рабов станет хорошим солдатом, а кто никогда им не будет. Четыре девушки и двое парней получили другую работу — на ферме ее хватало, а оставшиеся двадцать четыре человека продолжали обучение.

Ког велел Мастерсону не приставать к девушкам, если только они сами на это не намекали, и каждую неделю на пару дней отправлял его в город — чтобы тот выпил и сходил в бордель. Поселившись на ферме, Ког завел такие порядки: он был главным, Квинт стал его заместителем, а барон Висней занимался разведкой. Через несколько дней Висней отправил письма своим людям в Опардуме. Он сказал Когу, что доверяет тем, кому написал, но письма составил так туманно, что если агенты Каспара и перехватят их, то ничего полезного не узнают. Придется подождать ответа, прежде чем начинать разведывательные действия в Опардуме. Столинко оказался отличным интендантом — он заботился об их обустройстве и экипировке и часто ездил в город за покупками.

Как-то утром Ког, стоя на крылечке фермерского дома, наблюдал, как Висней учит бывших рабов ездить верхом. Рассеянно он почесал культю и вдруг отдернул руку. Обрубок стал мягче.

Он вошел в дом, сел за стол, который они использовали для совещаний, и стал разматывать повязку. Взглянув на поврежденное место, он обнаружил, что там начинает слезать кожа, а на конце обрубка появились бугорки. Ког принялся их разглядывать, раздумывая, не мог ли тот священник, к которому приводил его Накор, занести какую-нибудь грязь. Он поднес руку к самому носу, вглядываясь так пристально, что глаза у него начали съезжаться к носу, и заметил, что на обрубке выступают пять крохотных отростков.

Он долго смотрел на них, потом поднялся и вымыл руку. Ванна, кажется, немного ослабила зуд, но ничуть не притупила те ощущения, которые долго мучили его после потери руки, — тогда ему все казалось, что ладонь и пальцы никуда не делись и он может ими пользоваться. Ког пожал плечами и вернулся к своим занятиям.

Через несколько недель он начнет собирать армию. Он поспрашивал о том, какие проблемы могут ожидать его на этом пути, и узнал, что за пределами города может заниматься почти всем, чем захочет, при условии, что чиновники получат достаточную мзду. Власть в этих краях делилась поровну между градоначальником и его советом и местным бароном, лордом Реслазом. Независимый флот, базировавшийся у Пещеры Предателей, содержали совместно все состоятельные жители побережья, каждый — в надежде заполучить часть кораблей в собственное пользование. Когда придет пора обеспечить безопасную транспортировку армии, Ког собирался вступить в переговоры с командующим флотом — вернее, с его представителем в Калеш-Каре.

Ког представился местному градоправителю и преподнес ему внушительный подарок. Точно так же он поступил и с лордом Реслазом. К тому времени, как он покидал замок барона, вина было выпито немало, и Реслаз дал понять Когу, что если тому нужны союзники в какой-нибудь затее, то на его, барона, поддержку Ког может смело рассчитывать, конечно, в обмен на долю в добыче.

Ког сидел за столом, размышляя над своими делами, когда вошел Квинт.

— Что-нибудь случилось? спросил он. — Ты выглядишь удрученным.

— Мне просто не нравится, что мы оказались в пиратском логове.

Квинт подтянул стул и сел рядом.

— Иногда идея Каспара утвердить здесь новый порядок кажется мне привлекательной.

— Я возражаю только против того, какими методами он собирается это сделать, — заметил Ког. — Он относится к людям так, словно их можно выбросить после употребления и заменить новыми.

— Знаешь, а он ведь раньше не был таким, — сказал Квинт. — Я не пытаюсь его оправдывать. У него всегда был тяжелый характер, даже тогда, когда он был еще совсем молодым — при игре в мяч его могли побить старшие, а он упорно возвращался, чтобы показать все, на что способен. Но никогда у него не было склонности к убийствам. — Квинт надкусил грушу, которую взял со стола. — Конечно, к врагам он был безжалостен, но только к врагам. Теперь же ему все равно, кто пострадает. — Квинт пожал плечами. — Мне кажется, это Варен. Думаю, это из-за него Каспар переменился.

— Все равно, его надо остановить.

— Для этого тебе понадобится не просто компания тех детишек, что сейчас учатся ездить верхом на выгоне за домом.

— Я понимаю, — рассмеялся Ког. — Я занимаю их обучением, потому что не знаю, что с ними делать. Я не могу отправить их домой, не могу продать, а потом, когда я начну набор в армию, мне надо будет, чтобы вокруг меня бродило десятка полтора вооруженных людей.