Избранное (СИ) - Измайлова Кира Алиевна - Страница 52

Я пригляделся: расседланный конь пасся на лугу, а у костра кто-то сидел. Вот конь переступил, и я чуть не свалился в воду – он хромал! Хромал на переднюю ногу!

– Везунчик! – прошипела Эсси мне в ухо. – Это же он?

– Слетай проверь, – попросил я. – Хотя не надо, я сам…

Тут конь поднял голову и тревожно фыркнул, должно быть учуял меня. Ясенец – если это был он – ничуть не встревожился, даже не шелохнулся. А может, просто уснул сидя, растяпа. Так вот угодит головой в костер, будет знать…

Конь тем временем уверенно двинулся ко мне навстречу – я уже по колено зашел в воду, так что обниматься с верным Везунчиком пришлось посреди речонки.

– Ну, ну, – приговаривал я, отпихивая лошадиную морду, – что это ты так раздухарился? Всегда был спокойным, а тут ишь ты, просто жеребенок игривый! И не наступай мне копытами на ноги, сапоги и так каши просят!

– Эй, эй! – встрепенулась темная фигура у костра, и по голосу я опознал Ясенца. Ну слава всем богам, отыскались. – Оставь коня! Не твое – не хапай!

– Этот мой, – сказал я, любовно погладив спутанную гриву. – А ты не спи на посту! Хоть привязал бы его…

Воцарилось молчание, которое нарушал только плеск воды да довольное фырканье Везунчика. Надо же, и впрямь ко мне привязался!

– Север? – неверным голосом выговорил Ясенец. – Север, ты, что ли?

– Нет, не я, чудище из преисподней… Да что ж ты делаешь?!

Давненько меня не обнимали мужчины, я имею в виду, от души. Прежде-то, в бытность мою наемником, как напьемся, так и начинается: непременно кто-нибудь у кого-нибудь на плече поплачет о горькой своей доле. Потом, ясное дело, обниматься я мог только с мертвяками, ну а теперь вот Ясенец повис у меня на шее (в буквальном смысле повис, он ведь был намного ниже ростом) и разрыдался. И сразу стало понятно, что лет-то ему не так уж много, что он перепуган и очень-очень одинок…

– Ой, ну разошелся, – вздохнула Эсси, но все же потрепала его по макушке. – Героический колдун!

– Ты что вытворил, раз мы тебя по следу отыскать не могли? – спросил я, вытащив его из речки. Везунчик шел следом как привязанный. – Или это не ты?

– Я, – хлюпнул носом Ясенец и утерся рукавом. – Ехал, ехал, медленно, все ждал, вдруг ты нагонишь… Да только денег мало оставалось, припасов тоже, не стану же я торчать в трактире на последнее? Я и двинулся дальше на север, как договорились. А тут людно, думаю, вдруг кто колдуна во мне узнает, тогда несдобровать… Решил, сделаюсь снова невидимым, все дело!

– Ага, а лошадь без всадника – тоже дело, – фыркнул я, присаживаясь у огня. Эсси умостилась на моем колене.

– Ну так я не вовсе дурной, – с достоинством произнес он, перестав шмыгать носом. – Сперва я сделал невидимым Везунчика…

Я не удержался и захохотал.

– Да-а, всадник без лошади – еще лучше!

– Ну оплошал… Я второй раз это проделывал-то! – буркнул он. – Потом и сам умудрился все же… Текучей воды тут хоть залейся, так что снова сделаться видимым все легче и легче получалось. А потом слышу – у реки целый отряд коней поит. Испугался, да и вместе с Везунчиком сделался невидимым. И ты знаешь, Север, с ними колдун был, это точно, я почуял, но он меня не заметил!

– Ага, вот значит, у этой речки твой след и пропал, – кивнул я. – Ты, Ясенец, с перепугу умудрился так исчезнуть, что тебя ни колдун, ни оборотень учуять не смогли!

– Какой оборотень? – нахмурился Ясенец. – Что, этот твой друг вернулся?

– Не совсем… – начал я, но в этот момент речонку, не замочив лап, единым прыжком одолел огромный золотистый зверь.

Везунчик шарахнулся от неожиданности, Ясенец как-то по-девчачьи пискнул и сжался в комок.

– Ну где тебя носит? – спросил я, а Эррис неторопливо превратился в человека.

– Это что за пугало? – недоуменно спросил Ясенец, подняв голову, а я снова засмеялся. Эсси тоже подхихикивала.

– Сам нашелся? – удивился оборотень. – Как же так… За речкой нет следа – а тут я его отлично чую!

– Да это Ясенец наколдовал что-то. Сам не понял, что именно, вот и исчез, – пояснил я. – А текучая вода его колдовство смывает.

– Вон оно что… – Эррис подсел к огню. – А я уж и впрямь испугался, что и чутья меня лишили, не только песен…

Ясенец смотрел на него с большой опаской и все двигался мне за спину. Везунчик же пофыркал немного, да и успокоился. Он ведь уже был знаком с Хадриссом, да и меня на спине потаскать успел.

– Ясенец! – вспомнил я. – Где седельные сумы? Там был маленький мешочек, и если ты сунул туда нос…

– Я дурак, что ли? – обиженно спросил он. – Я ж помню, что у тебя там камни для гадания, а это трогать нельзя! Вон седло лежит, остальное там же.

– Надо же, голос разума! – хихикнула Эсси.

Почему она так веселилась, я понять не мог, но решил, что спрошу потом. Пока нужно раскинуть камушки. Вместе с новыми, конечно, посмотреть расклад.

В слабом свете костерка (из прибрежного кустарника и камыша ничего сильнее не разожжешь) я смог разобрать только, что сам я, Везунчик и Эсси остаемся вместе. А вот новый камень, красивый кварцевый окатыш с желтоватыми прожилками, явно Эррис, нас покидал. И тот камушек, что обозначал Ясенца, – тоже. Причем упали они совсем рядом, и это было странно: где оборотень и где колдун! А еще рядом почему-то оказался тот непонятный камушек, которым мы половину леса чуть не разнесли.

«Ну да ладно, об этом я утром поразмыслю», – решил я, а пока спросил Ясенца:

– Ты говорил, твой дед был знахарем, да и ты лечить немного умеешь, так?

– Ну да, – осторожно ответил он.

– Тогда скажи, от падучей средства есть?

Ясенец глубоко задумался.

– Нету, – сказал он наконец, и Эррис вздрогнул. – Если с ней родился, с ней и помрешь. Но дед говорил, есть кое-какие травки. Если их правильно заварить и вовремя пить, то сильно корчить не будет. Ну и если почувствует человек, что скоро приступ, успеет еще кое-что выпить. А раз успеет, то вообще без судорог обойдется. Так, нехорошо будет, но пережить можно… А тебе зачем?

– У него, – кивнул я на Эрриса, – эта дрянь. Ты себе представляешь оборотня с падучей?

– Нет, – с дрожью в голосе ответил Ясенец, – и не хочу представлять. Страшно.

– Вот именно. А он, видишь ли, наследник престола…

Колдун приоткрыл рот и захлопал глазами, выслушав историю Эрриса.

– Да не брешите! – выдал он. – Вы это выдумали!

– Я могу поклясться честью и жизнью, что это правда, – негромко произнес оборотень. – Да только что из меня за правитель… Если, говоришь ты, благодаря зельям я могу прожить без припадков, то что будет с моими детьми? Какими они уродятся?

– Говорят, это не всегда по наследству передается, – беспечно ответил Ясенец. – Можно сперва на наложницах попробовать, вроде у вас их много бывает? Ну или рабыни там… Ты же с юга? Ага… Ну вот, хоть один да будет здоровым. Ну или брата назначишь наследником, племянника, еще кого, дел-то…

Они вполне уже по-приятельски заспорили о вопросах престолонаследия, а Эсси тихо спросила:

– А тебе не кажется, Север, что хоть Ясенец почти ничего не умеет, но знает оч-чень и очень много?

– Кажется, причем уже давно, – кивнул я. – Непростой он тип.

– О, это верно, – загадочно улыбнулась Эсси, но ничего больше не добавила.

– Хватит галдеть, – призвал я к порядку увлекшихся колдуна с оборотнем. – Сколько можно? А ты, Ясенец, скажи-ка вот что… Если человеку порезали горло, можно это поправить?

– Можно, – тут же ответил он, – только я не умею. Не доучился. То есть вчерне знаю как, но не возьмусь, еще хуже покалечу ведь!

– Жаль, – сказал я и снова кивнул на Эрриса. – Он больше не может петь. Говорить – говорит, как видишь, но что-то с ним сделали, что-то резали…

– Посмотреть надо, – серьезно произнес Ясенец. – Только утром, сейчас я уже ничего не разгляжу. Если резали, могли чего-нибудь нужное задеть, но с таким – только к хорошему мастеру. Я, повторяю, разве что навредить могу!

– Понятно… Ложитесь-ка вы спать, а я покараулю…