Королевский пират - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 21

— Я почти уже заснул, — шептал Гарри, входя в спальню, — когда услыхал какой-то странный звук и решил узнать, в чем дело. — Он на цыпочках приблизился к своему окну, выходившему на одну из лужаек, поманил Николаса к себе и приложил палец к губам. — Ты только не шуми, а то мы ее спугнем.

Николас выглянул в окно. У дальнего края лужайки лицом к дому стояла леди Райана.

— Тот звук, что не дал мне заснуть, издавала она, — едва слышно произнес Гарри, приблизив губы к самому уху принца, хотя с такого расстояния странная ученица Пага наверняка не смогла бы расслышать его, говори он хоть в полный голос. — Это было чем-то похоже на пение или декламацию, — продолжал Гарри, но…

Золотые волосы леди Райаны сверкали и переливались в тусклом свете обеих мидкемийских лун. Глаза Николаса едва не вылезли из орбит, и он прервал Гарри, воскликнув:

— Да она же совсем голая!

Сквайр уставился в окно и оторопело помотал головой.

— Но этого не может быть! Еще секунду назад она была одета! — Между тем женщина, судя по всему, впала в своего рода транс. Она едва заметно покачивалась из стороны в сторону и продолжала не то петь, не то стонать странным, высоким и очень громким голосом, в котором не было ничего человеческого. Гарри негромко присвистнул от удивления. — Да что же это она делает?

Тело Николаса сотрясала мелкая дрожь. При всей безупречности сложения леди Райаны в ее облике проглядывало нечто странное. Нагота ее вовсе не казалась притягательной, возбуждающей, манящей. Напротив, глядя на нее, принц чувствовал безотчетный страх и настоятельное желание поскорее вернуться к себе, накрыть голову подушкой и навсегда забыть об этом пугающем зрелище.

— Моя старая нянька часто потчевала меня рассказами о ведьмах и об их проделках, — словно бы в ответ на его мысли проговорил Гарри.

Внезапно обнаженное тело Райаны окружил оранжево-золотой светящийся нимб.

— Смотри! — шепнул Николас и приник лбом к оконному стеклу. Но вскоре ему пришлось отстраниться и отвести взор. Свет, окутавший Райану, слепил глаза. Он разгорался все ярче. Казалось, что над лужайкой полыхало зарево чудовищного пожара. Но это продолжалось всего лишь несколько мгновений. Золотой нимб внезапно потускнел и вскоре вовсе исчез, и Гарри с Николасом, вновь выглянув в окно, увидели на месте леди Райаны огромного золотого дракона, превосходившего размерами не только жилище Пага, но, пожалуй, даже корабль Амоса. Создание это могло бы сравниться по величине разве что с Крондорским дворцом. Шею и туловище дракона покрывала ровная и гладкая золотая чешуя. Могучие крылья, которые он расправил, изрыгнув при этом струю пламени из разверстой пасти, казались сотканными из золотой паутины. Дракон выгнул длинную шею, взмахнул огромными крыльями и взмыл в небо. Лужайку освещали теперь лишь тусклые лучи двух лун.

Принц и его оруженосец стояли как вкопанные, не в силах ни шевельнуться, ни заговорить. Гарри с такой силой сдавливал пальцами плечо Николаса, что они побелели от напряжения, но принц совсем не чувствовал боли. Лишь через несколько секунд после того, как дракон скрылся из виду, они молча переглянулись. Лица обоих оказались залиты слезами.

Гигантских драконов на свете не существовало, и оба юноши хорошо это знали. Небольшие летучие рептилии, коих именовали карликовыми драконами, были не в счет. Они не обладали разумом и повадками своими мало отличались от хищных птиц. Жителям Королевства мало доводилось с ними сталкиваться, ибо они обитали по преимуществу в западных горных областях Империи Кеша. Что же до настоящих драконов, то тем легенды приписывали множество удивительных свойств: помимо самых обыденных для любого дракона качеств и умений они говорили и мыслили по-человечески, были наделены недюжинным умом и магическими познаниями. И вот нежданно-негаданно двум мальчишкам из Крондора довелось своими глазами наблюдать превращение женщины, с которой они только что вместе отобедали, в одно из этих мифических существ.

Николас был настолько потрясен этим зрелищем, что и спустя несколько минут после исчезновения дракона никак не мог унять слезы восторга, обильно струившиеся из его глаз. Гарри первым пришел в себя и убрал ладонь с плеча принца. Николас потер занемевшую руку, все еще продолжая плакать.

— Пойдем разбудим Амоса, — предложил Гарри.

Николас помотал головой:

— Об этом никому нельзя рассказывать! Неужто ты сам не понимаешь?

Гарри кивнул и боязливо поежился. Он походил сейчас на до смерти перепуганного ребенка лет пяти от роду.

— Понимаю. Нет так нет.

Наскоро попрощавшись с другом, Николас заторопился в свою спальню, чтобы обдумать все происшедшее в тиши и уединении. Но едва войдя к себе, он испуганно попятился: на постели его сидел какой-то мужчина. Приглядевшись, принц узнал в нем Пага.

— Закрой дверь.

Принц молча повиновался.

— Райана не смогла насытиться той скудной пищей, какую я предложил ей за обедом, — с легким смешком сказал волшебник, — и отправилась на охоту. Она вернется через несколько часов.

С лица Николаса сбежали краски. Спокойствие, с каким чародей говорил о повадках и пристрастиях женщины-дракона, смутило его душу и вселило в нее дотоле не изведанное им чувство беспомощности и тягостного одиночества. Как дорого он сейчас отдал бы за то, чтобы вновь очутиться под спасительной сенью Крондорского дворца, близ отца и матери с их нежностью, заботливостью и участием к нему! Паг тоже считался его родственником, но ведь он был могущественным волшебником, и он знал, что Николас стал свидетелем того, что никак не предназначалось для его глаз.

— Я… я никому ничего не расскажу, — прошептал принц, от страха едва ворочая языком.

Паг рассмеялся и указал на место на постели рядом с собой.

— Присядь-ка.

Николас с опаской повиновался.

— А теперь давай сюда свою ступню.

Принц, не спросив даже, какую именно, поспешно поднял на постель левую ногу. Паг несколько мгновений молча и сосредоточенно разглядывал его уродливую ступню.

— Знаешь, — сказал он наконец, — ведь твой отец, когда ты еще был младенцем, просил меня избавить тебя от этого увечья. Он тебе об этом говорил?

Николас покачал головой. Он все еще не оправился от страха и опасался, что голос выдаст это, если он заговорит.

Паг изучающе взглянул на него и признался:

— Но я к тому времени уже был наслышан о твоем недуге, как, впрочем, и о попытках лекарей и магов тебя от него излечить.

— Многие пытались это сделать, — пробормотал Николас.

— Мне это известно. — Паг встал и подошел к окну. Он взглянул на темный небосвод, усеянный яркими звездами, и вновь повернулся лицом к принцу. — Я сказал тогда Аруте, что мне это не под силу. Пришлось солгать ему.

— Но почему? — изумился Николас.

— А потому, веско проговорил Паг, что, как бы велика ни была родительская любовь, — а принц Арута нежно и трепетно любит всех своих детей, — она не дает отцу права вмешиваться в судьбу сына, посягать на основы его существа, его души, его неповторимого «я», менять эти основы по своему разумению.

Николас растерянно заморгал.

— Я не уверен, что донял вас правильно. — Паг больше не внушал ему страха, и потому он отважился спросить:

— Неужто вы хотите сказать, что, если б меня исцелили, это мне в чем-то повредило бы?

— Вот-вот, — кивнул Паг. — Именно об этом я и веду речь. — Он сел на прежнее свое место подле Николаса. — Задача каждого из живущих — раскрепостить свой дух, раскрыть свои возможности до самого их предела. Но большинство людей не только не пытаются этого сделать, но даже не задумываются ни о чем подобном. Поверь, моих магических познаний с лихвой хватило для того, чтобы понять: едва ли не каждая из тех попыток избавить тебя от увечья, что одну за другой предпринимали чародеи и лекари, должна была увенчаться полным успехом, не препятствуй им в этом нечто неизмеримо сильнейшее, чем все они взятые вкупе.

Николас нахмурился и развел руками.