Коготь серебристого ястреба - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 9

Его соплеменники были открытыми друг с другом: оросини не стеснялись выражать свои мысли и чувства даже перед не самыми близкими родственниками; в то же время на чужаков они производили впечатление бесстрастных и неразговорчивых людей. Общительный даже по меркам своего народа, Коготь казался окружающим его людям почти немым. В душе он терзался оттого, что лишен возможности открыто выказывать чувства, как в детстве, и хотя детство для него закончилось всего несколько недель тому назад, ему казалось, что прошло несколько столетий.

Паско и Лила готовы были с ним общаться, если он задавал вопросы, но Лила предпочитала увиливать от прямого ответа или откровенно врать, а Паско вообще частенько отмахивался от него как от мухи, чтобы не отвлекаться от работы. Тогда Коготь испытывал разочарование, которое лишь усугубляло его мрачное настроение. Единственную короткую передышку от этой давящей тьмы он получал, когда отправлялся на охоту вместе с Калебом. Молодой охотник отличался еще большей сдержанностью, чем Коготь, и часто, проведя в лесу целый день, они не перекидывались и десятком слов.

Оказавшись в конюшенном дворе, Лила воскликнула:

— О, да у нас гости!

Возле амбара стояла карета из черного лакированного дерева с золочеными украшениями, Гиббс и Ларс проворно распрягали пару красивейших вороных коней, каких Когтю еще не доводилось видеть.

Коневодство было не основным занятием для горных племен оросини в отличие от других народов этой стороны, но все же юноша мог распознать прекрасного скакуна. Кучер наблюдал за работой двух слуг, следя за тем, чтобы с хозяйскими лошадьми обращались как подобает.

— Похоже, к нам снова с визитом граф де Барж, — сказала Лила.

Когтю стало любопытно, кто это такой, но он промолчал.

— Отнеси корзину на заднее крыльцо, — велела Лила.

Коготь исполнил приказание, а девушка, улыбаясь, исчезла за кухонными дверьми.

Оставшись без дела, Коготь повернулся и направился к амбару. Там он нашел Паско, занятого починкой старой повозки и при этом мычащего под нос какую-то бессмысленную мелодию. На секунду подняв глаза, Паско тут же вернулся к работе, бросив:

— Подай-ка мне вон то шило, парень.

Коготь послушно подал ему инструмент и наблюдал, как Паско обрабатывает новый кожаный ремешок для упряжи.

— Когда живешь в большом городе, — принялся рассуждать Паско, — всегда найдутся умельцы, готовые сделать эту работу за тебя, но если окажешься на дороге в нескольких милях от ближайшего жилья и у тебя порвется упряжь, то полезно знать, как самому ее починить. — Он помолчал, а потом передал шило Когтю. — Покажи, как ты умеешь пробивать им дырки.

Юноша уже несколько дней наблюдал, как Паско трудится над этой новой упряжью, а потому знал, что от него требуется. Он начал обрабатывать ремешки, где, по его предположению, должны были располагаться язычки пряжек. В тех случаях, когда он не был уверен, он поднимал глаза на Паско, а тот одобрительно кивал или, наоборот, указывал на ошибку. Наконец с ремешком было покончено, и Паско спросил:

— Когда-нибудь шил кожу?

— Я помогал матери сшивать шкуры… — Голос Когтя сорвался. Любое упоминание о семье повергало его в глубокое отчаяние.

— Сгодится, — одобрил Паско, вручая ему кусок кожи с уже проделанными отверстиями. — Возьми пряжку, — он указал на большую железную пряжку, такими обычно пристегивали лошадей к постромкам, — и пришей ее к концу этого ремешка.

Коготь внимательно изучил ремешок и увидел, что его для прочности сшили из двух кусков кожи. С одной стороны ремешок был гладкий. Коготь взял пряжку и нанизал ее на длинный ремешок, пропустив металлическое кольцо по гладкой стороне, потом поднял глаза на своего наставника.

Паско кивнул и слегка улыбнулся. Коготь взял толстую иглу для кожевенных работ и начал пришивать пряжку. Когда работа была закончена, Паско сказал:

— Неплохо, но ты сделал ошибку.

Глаза Когтя слегка округлились от удивления.

— Взгляни на второй ремешок. — Паско указал на парный ремешок, пряжка к которому была уже пришита.

Коготь сравнил два ремешка и убедился, что сделал слишком короткую петлю. Кивнув, юноша взял в руки тяжелый нож и начал аккуратно пороть шов, стараясь не повредить кожу, после чего исправил ошибку.

— Теперь правильно, — кивнул Паско, когда Коготь закончил работу. — Если берешься за какое-то дело в первый раз, а рядом находится готовый образец, потрать минутку, рассмотри его внимательно, прежде чем начать действовать. Так ты избежишь многих ошибок, а ведь одна ошибка порой может стоить человеку жизни.

Коготь кивнул, хотя счел это замечание странным. Немного погодя он признался:

— Паско, я хочу с тобой поговорить.

— О чем?

— О своей жизни.

— Об этом тебе лучше побеседовать с Робертом, ответил слуга. — Со временем он сам тебе все расскажет, не сомневайся.

— У моего народа принято наставлять мальчика, когда он становится взрослым. Старший всегда готов направить младшего, помочь ему сделать мудрый выбор. — Коготь замолчал, уставившись на секунду в воображаемую даль, словно увидел что-то сквозь стены амбара. — У меня был такой наставник…

Паско ничего не сказал, только пристально посмотрел на него.

Коготь еще долго пребывал в оцепенении, потом вернулся к работе. Прошло много времени, прежде чем он снова заговорил:

— Мне предстояло присоединиться к мужчинам в длинном доме, охотиться, сеять зерно, потом жениться и завести детей. Я знаю, для чего был рожден, Паско. — Он помолчал и посмотрел на слугу. — И у меня должен был быть наставник. Теперь все это не важно. Я здесь, в этом амбаре, с тобой, и я не знаю, что меня ждет. Что со мной будет?

Паско вздохнул и отложил в сторону шкуру, над которой трудился. Взглянув юноше в глаза, он похлопал его по плечу.

— В жизни все меняется мгновенно, парень. Запомни, ничто не длится вечно. По какой-то причине боги не дали тебе погибнуть вместе с твоим народом. Тебе была дарована жизнь, значит, у тебя есть свое предназначение. Но я не стану притворяться, будто знаю его. — Он помолчал, словно обдумывая свои слова, после чего добавил: — Возможно, твоя первая задача — узнать свое предназначение. Думаю, тебе следует поговорить с Робертом прямо сегодня. — Он направился к дверям, бросив через плечо: — Я перекинусь с ним парой слов и узнаю, станет ли он говорить с тобой.

Коготь остался в амбаре один. Он посмотрел на незаконченную упряжь и вспомнил, как дедушка однажды сказал ему: занимайся делом, которое у тебя есть, и не беспокойся о том, которое будет. Поэтому юноша сосредоточился на работе, стараясь затягивать стежки как можно крепче.

Прошли недели, наступила осень. Коготь почувствовал перемену в воздухе, как дикое животное, прожившее всю жизнь в горах. Низинные луга вокруг земель Кендрика во многом отличались от родного высокогорья, но чем-то были и похожи, поэтому юноша ощутил ритм смены времен года.

Охотясь с Калебом, он отметил, что мех кроликов и других зверюшек стал гуще в преддверии зимних холодов. С многих деревьев опадали листья, а другие постепенно окрашивались в красные, золотистые, бледно-желтые цвета.

Птицы улетали на юг, а у зверей, плодящихся осенью, наступил брачный период. Однажды днем Коготь услышал рев ящера, вызывающего на бой самца-соперника, случайно забредшего на его территорию. Дни становились короче, и на юношу напала меланхолия. Приход осени означал сбор урожая, засолку мяса и рыбы, походы в лес за орехами, починку плащей и одеял — в общем, подготовку к суровой поре.

Зима грозила еще больше обострить чувство потери: снежные заносы в горах отрезали деревню от всех до первого потепления, именно в это время оросини особенно сплачивались. Часто в один дом набивалось по две, три или даже четыре семьи, и начинались разговоры — звучали старые, всем давно известные истории, но слушатели все равно внимали им с неизменным восторгом.

Коготь вспоминал, как пели женщины, расчесывая волосы своих дочерей или готовя еду, как тихо перешучивались между собой мужчины, и понимал, что грядущая зима вдали от дома станет для него суровым испытанием.