Коготь серебристого ястреба - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 21

— Как это?

Калеб показал: взял в руки кружку и изобразил, что делает добрый глоток, а потом поднес кружку к носу Когтя, и юноша увидел, что он почти ничего не выпил.

— Если ты в компании смутьянов, то можешь пролить кое-что на пол или пусть даже эль течет у тебя по подбородку. Если же обедаешь с людьми повыше рангом, то время от времени подзывай слугу, чтобы он принес новый кубок. Никто, кроме этого слуги, не заметит, что он уносит всего лишь наполовину опустошенный кубок. Слуга никому ничего не скажет — скорее всего, он сам допьет то, что осталось, прежде чем дойдет до кладовки.

— Зачем?

— Зачем он станет допивать? Коготь засмеялся и покачал головой.

— Нет, это как раз понятно. Я спрашиваю, зачем мне делать вид, будто я пью больше, чем на самом деле?

— Пусть это станет твоей привычкой. Мужчины под хмельком чаще всего превращаются в глупцов. Иногда совсем не так уж плохо сойти и за глупца. — Калеб поднялся из-за стола. — Пойду умоюсь.

Коготь кивнул и остался сидеть на месте. Калеб прошел в дверь рядом с баром, которая, по предположению Когтя, вела на кухню. Коготь, как почти все его соплеменники, привык плавать в реках и озерах без малого круглый год, если не считать самых холодных месяцев. Раньше он очищал кожу в специальной парилке, устроенной в его деревне; там собирались мужчины и женщины и соскребали с кожи дневную грязь особыми изогнутыми палочками, после чего окатывали себя теплой водой, ведра с которой стояли возле раскаленных камней, чтобы получался пар. Использование мыла и воды — чаще всего холодной — поначалу казалось Когтю странным обычаем, но вскоре оно вошло у него в привычку. Большинство людей, как он успел заметить, включая знать, купались или мыли руки и лицо по своей прихоти, тем не менее все обитатели таверны «У Кендрика» довольно много времени уделяли купанию и умыванию. Коготь даже поинтересовался у Лилы насчет этого, и она ответила, что такой порядок здесь заведен давно, еще с тех пор, когда она только начала работать.

Коготь вспомнил Л илу, и у него тут же возникло знакомое тянущее ощущение в животе. Он скучал по девушке, несмотря на треволнения поездки. До нее у него не было женщин; так уж повелось в его племени — не знать женщин до свадебной ночи. Обычай не всегда соблюдался, особенно теми, кому не досталось пары в первый же год вступления во взрослую жизнь, но такова была традиция, чтимая большинством оросини. Коготь иногда вспоминал Перышко Синекрылого Чирка и других девушек из своей деревни, гадая, дарили бы они свою любовь с такой радостью и пылкостью, как Лила. Он отбросил мысли о родной деревне и девушках, с которыми вместе вырос; эти воспоминания до сих пор причиняли ему боль, если он надолго в них погружался. Роберт научил его думать только о настоящем или ближайшем будущем, ибо, по словам наставника, «жить прошлым означает жить сожалением».

Коготь принялся изучать обстановку, что уже вошло у него в привычку. В зале стояли двенадцать столов, так что здесь вполне могли с удобством разместиться около пятидесяти гостей; даже больше, если кто-то оставался стоять у бара. Коготь вспомнил, как выглядит дом снаружи, сравнил его с таверной Кендрика и пришел к выводу, что наверху расположено от шести до восьми комнат. Как было принято в большинстве местных постоялых дворов, кое-кто из гостей оставался спать здесь, в общем зале, расположившись под столами и оплатив такой ночлег несколькими медяками. Спать на полу, подстелив только свой плащ, не очень удобно, но это все-таки лучше, чем ночевать под открытым небом. Если в камине сгрести угли в кучу, то тепло продержится всю ночь, а утром можно заказать горячую еду.

Размышления Когтя были прерваны, когда открылась дверь и в зал вошли с полдюжины здоровяков в заляпанной грязью грубой одежде. Судя по крепким сапогам (у многих с кованым носком) и мощному телосложению, все они работали грузчиками. Наверное, именно эти люди разгружали торговые повозки и разносили ящики по магазинам и складам всего города. Вошедшие быстро направились к бару, и один из них закричал:

— Анжелика! Элла! Кто-нибудь! Загибаемся от жажды!

Один или двое захохотали, но все терпеливо ждали, пока из кухни не показалась Анжелика. Она поздоровалась с грузчиками, назвав каждого по имени, и быстро раздала напитки, даже не выслушав заказ: очевидно, это были постоянные клиенты.

В течение следующих нескольких минут посетителей прибавилось вдвое — все это был рабочий люд: грузчики или возницы.

Вернулся Калеб и, присев за стол, поинтересовался:

— Что разузнал?

Коготь удивленно взглянул на товарища. В первую секунду он не понял вопроса, так как все это время просидел один, но потом догадался, что Калеб интересуется сделанными наблюдениями. Коготь поделился предположениями о размерах постоялого двора, после чего добавил:

— Конюшенный двор за домом, должно быть, просторный, наша повозка там легко разместилась. Думаю, хозяева могут принять на постой с дюжину всадников, если не больше.

— Больше, — сказал Калеб, но тут из кухни появилась симпатичная девушка. Она принесла им поднос с закусками. — Коготь, познакомься с Эллой.

Коготь бросил взгляд на девушку, тонкую, как тростинка, но в то же время очень похожую на Анжелику. Она была, вероятно, на несколько лет старше Когтя. Голубоглазая, темноволосая, с очень светлой кожей и розовыми щечками. На ней было простое платьице из синего хлопка и белый фартук, а пояс на талии подчеркивал приятные пропорции и изящные выпуклости.

— Привет, — поздоровался юноша.

Девушка улыбнулась, а Коготь еще раз восхитился ее миловидностью. Поставив поднос на стол, она посмотрела на Калеба с нескрываемой теплотой и сказала:

— Я вернусь, если что-то понадобится. Девушка заторопилась на кухню, но тут в зале появились новые завсегдатаи. Она как раз дошла до стойки бара, когда ее окликнул один из грузчиков:

— Элла!

Она на миг замерла, лицо ее помрачнело.

— Привет, Форни, — сказала она и, не проронив больше ни слова, быстро скрылась на кухне.

Коготь внимательно посмотрел на нового посетителя. Это был молодой человек, с виду ровесник Калеба, крепкого телосложения, с густой копной черных волос. Одежда на нем была грубая, но относительно чистая. Он двинулся к бару вместе с друзьями.

Из кухни вышел Джейкоб, поприветствовал нескольких завсегдатаев и направился к столику, где сидели Калеб и Коготь. Калеб отодвинул для него стул, и юноша присел.

— Ваши лошади накормлены и устроены на ночь. Гнедая кобыла прихрамывала на переднюю левую ногу, поэтому я осмотрел копыто. Вынул маленький камушек. Как бы не было нарыва.

Коготь каждый вечер и во время дневного привала осматривал копыта лошадей, так что, должно быть, гнедая подцепила камушек во время последнего переезда.

— Я присмотрю за ней, — продолжил Джейкоб, потом наклонился вперед и, понизив голос, поинтересовался с какой-то злорадной улыбкой: — Ну что, Форни уже видел, как Элла с тобой разговаривает? — Калеб никак не отреагировал на это, поэтому Джейкоб повернулся к Когтю. — Моя сестрица не прочь выйти замуж за твоего друга, но молодой Форни вбил себе в голову, что она станет его женой.

Коготь до сих пор смутно представлял брачные традиции этих людей, но он начал подозревать, что среди городских (а так он думал обо всех, кто не принадлежал к племени оросини) не приняты такие формальности, как у него дома. Не зная, что сказать, юноша промолчал.

Бросив взгляд на Форни, Калеб обратился к Джейкобу:

— Я уже говорил твоей сестре, что она мне нравится, но ты знаешь не хуже меня, что мне пока не до женитьбы. — Он о чем-то задумался, потом тихо добавил: — Если я вообще когда-нибудь решу жениться. — Он слегка улыбнулся. — Кроме того, если я все правильно понимаю, Форни все равно столкнулся бы с непростой задачей, даже если бы я никогда не появился в Латагоре.

Джейкоб рассмеялся.

— Да, он почему-то у Эллы не в чести, даже больше, чем остальные. Впрочем, все это звенья одной цепи. Всегда хочется того, что не можешь получить.