Неверный муж - Коваль Лина - Страница 7

– Ева…, – осекает супругу Матвей.

– Ну а что??? – удивляется она, награждая взглядами каждого сидящего за столом. – Я что-то не то сказала? Вроде ведь все взрослые люди?

Снисходительно качаю головой.

– Конечно, – отзывается Ярослав. – Всё в порядке. Я оставлю вам визитку. Запишитесь на прием и конкретно все обсудим.

– Спасибо, – рассматривает белый глянцевый прямоугольник Ева. – Мы уже не знаем, что попробовать, чтобы получилось.

– Ева…, – еще раз предупредительно призывает жену Матвей.

–Всё, всё, всё, – поднимает девушка руки смеясь. – Я молчу, но ночью не отвертишься, дорогой.

Ее ладонь проникает под лацкан темного пиджака Матвея, а розовые губы касаются гладковыбритой щеки.

Судорожно отвожу глаза, захватывая в легкие побольше воздуха. Это какое-то издевательство!

Ярослав располагает руку на спинке стула за моей спиной и слегка дотрагивается пальцами до оголенного плеча.

– Все хорошо? – наклонившись уточняет.

– Да.

– Если хочешь, можем уехать? – приподнимает бровь. Рука хозяйничает на моем плече.

Царапаю взглядом чету Андреевых. Ева поглощена происходящим на сцене. Матвей из-под опущенных ресниц наблюдает за нами. Наши глаза сталкиваются и в мою сторону несутся отравленные яростью колючие дротики.

– Давай чуть позже, – тепло отвечаю Ярославу, вкладывая в голос нежность.

Небольшой оркестр начинает наигрывать любимую мелодию из песни Уитни Хьюстон.

– Потанцуем? – предлагает Ярослав.

Вместо ответа поднимаюсь и беру его за руку.

На небольшой импровизированной площадке малолюдно. Размещаю правую ладонь на мужском плече и оказываюсь подтянута к твердому телу. Мы впервые до такой степени близко друг к другу, если не считать истории нашего знакомства и того, что Ярослав Александрович, как врач, видел меня довольно близко. Насколько это вообще возможно.

Эта мысль отчего-то сильно смешит и я подняв голову отчаянно хохочу.

– Что? – улыбается Ярослав. – Я отдавил тебе ногу?

– Нет, просто вспомнила как мы познакомились.

– Ааа, – озадаченно кивает он. – Я понял. Издержки профессии.

Переговариваясь, неспешно двигаемся. Уверенная ладонь Ярослава ласково поглаживает скользящую ткань платья на пояснице. Пытаюсь абстрагироваться от ситуации и не замечать обращенного к нам взгляда со стороны нашего стола. Окончательно расслабляюсь в уверенных мужских руках.

Когда музыка стихает, мы приобнявшись, не спеша вышагиваем по проходу.

– А вы почему не танцуете? – смеясь узнаю у Евы, присаживаясь на свое место. Ее законного супруга сознательно игнорирую.

– Ааа, нет. Мы не танцуем, – чуть пригибается ко мне. – У мужа травма, он не может танцевать. К вечеру нога нагружается, и он, как правило, прихрамывает.

Перебрасываю взгляд, полный ужаса, на Матвея. Не может?! Дыхание становится поверхностным, сшибается под грузом очередной несправедливости.

Человек, который всю жизнь посвятил любимому делу, больше не может танцевать. Я просто не могу!

Качаю головой и вскакиваю с места.

– Я сейчас, – забирая сумочку, сообщаю Ярославу.

Выбегаю из помещения и жадно хватаю воздух в легкие. Поднимаю голову к небу.

Господи! За что ты так с нами? Это жутко, больно!

Бреду куда глаза глядят, закрыв рот рукой. Когда весь этот ужас закончится?

И почему меня так беспокоит то, что он не танцует?

Почему спустя два года я так реагирую на прикосновения его законной жены к нему?

Услышав шаги, быстро сворачиваю с дорожки в небольшую чащу. Скрывшись за деревом, прихожу в себя. В уме долбит, долбит проклятая музыка.

Боже, пусть он будет на самом деле счастлив. Если он не танцует, я точно знаю, что страдает. Точно знаю, как сильно переживает.

Пусть не со мной, но дай ему счастья.

– Ну и куда тебя понесло? – грубый голос разрывает тишину.

Глава 8. Виктория.

Андреев разъярен, взгляд загорается пламенем. Пиджак, видимо, оставлен на спинке стула в ресторане. Галстук ослаблен, волосы взлохмачены.

– Куда тебя понесло, я спрашиваю, блд? – грубо тащит меня за локоть, словно марионетку.

– Отстань, – выдираю руку и иду дальше вглубь леса.

В босоножках это делать довольно сложно, поэтому скорость оставляет желать лучшего.

Он тащится за мной по пятам.

– Быстро вернулась к своему любовнику, – цедит сквозь зубы.

– Я тебе сказала – отвяжись, – ору что есть силы.

Насколько возможно приумножаю шаг. Летние ночи светлые, но из-за высоких деревьев вокруг мрачновато, помимо этого на кожу приземляются противные комары.

– Не делай вид, что тебе интересны мои травмы.

– Пошел в задницу, Андреев.

– Не делай вид, что ты хоть кому-то в этом мире сочувствуешь, – зло кричит он.

– Пошел нахрен, – роняю через плечо. – Козел.

Пытаюсь убегать. Но крепкие руки агрессивно разворачивают меня и придавливают к первому попавшемуся дереву.

– Нравится с ним трахаться? – спрашивает, показывая кивком головы в сторону гостиницы.

– А тебе нравится? Нравится с ней? – отвечаю, настырно глядя в светло-серые глаза.

– ДА, – орет словно обезумевший зверь. – Нравится. Пздц, как нравится.

Меня будто бы молнии оглушают, стреляют прямо в грудь. Доносятся до самого сердца и наотмашь потрясают солнечное сплетение.

Дышать становится невозможным. Хватаю воздух урывками, стремясь всю досаду перевести в злость, чтобы позорно не разрыдаться от того, что Матвей Андреев с удовольствием трахает свою жену.

Я так сильно его ненавижу!

Я так сильно его люблю!

Боже. Это невыносимо.

– Нравится, – воспроизводит он еще раз уже спокойнее.

– И мне нравится, – отвечаю ядовито. – Под ним.

Он скалит зубы.

– Как нравится? Лежа, стоя, раком? Как? – спрашивает бешено.

Понимаю, что мы здесь абсолютно одни и надо бы осадить. Выдохнуть. Угомониться. Но я ничего не могу с собой поделать.

Мне больно. До смерти.

Мне больно.

Хочу, чтобы он тоже мучался. Сдавливаю его ладони, которыми он сдерживает мои руки, пробираясь под кожу острыми ногтями.

– По-разному нравится. Он хорошо трахается, – выплевываю в искаженное агрессией лицо, вызывающе задирая голову.

Его лицо морщится так, словно я только что врезала ему с ноги.

– С-с-сука, – тянет Матвей, усмехаясь, – Какая же ты сука. Как я тебя ненавижу.

Отдирает мое тело от дерева и впивается в приоткрытые губы. Сминает их грубым напором языка и зубов. Наказывает. Кусает.

Вгрызается.

Подтверждает свое совершенство и превосходство над всеми остальными мужскими особями.

Вырываю руки и крепко-накрепко окольцовываю мощную шею. Все внутри заливается давно забытым теплом. Светом.

Этот свет не такой, как когда-то. Но это он. Я точно знаю.

Матвей пахнет собой. Пахнет лучшими моментами в моей жизни. Счастьем. Турцией. Сексом.

В сотне метрах от нас его жена, с которой они планируют ребенка.

В сотне метрах от нас огромное количество людей.

Вместо здравого смысла во мне просыпается дикая кошка, которая накидывается на свою добычу.

Мне все равно, что будет потом. Я два года во сне ощущаю этот запах и эти руки. Я два года не живу. Умираю день за днем.

Пусть завтра меня голышом привяжут к кресту на главной площади города и сожгут заживо. Как проклятую ведьму.

Потом! Завтра!

А сейчас я наслаждаюсь тем, как его руки сжимают мои ягодицы, забираясь под платье, и совершенно забываю, как дышать.

– Какая же ты тварь, – хрипит он, отвлекаясь от моего рта.

– Ты тоже не подарок, – отзываюсь, возвращая его голову себе во владения. Пальцами перебираю жесткие волосы на затылке.

Мне одновременно хочется зацеловать его и убить. Врезать ему хорошенько. Как такое возможно?

Матвей грубо разворачивает меня и закидывает подол платья на спину.

Секунду помедлив, пробирается пальцами под белье, растирает предательскую влагу по складкам, которые от его прикосновений сладко ноют.