Семья волшебников. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 53

Майно с интересом прочел то, что добавила дочь. Она написала не так уж много, текст обрывался уже в конце второй страницы. Видимо, Астрид быстро надоело. Или она просто решила, что мысль закончена, и ее труд здесь закончен тоже.

Она ведь вся в мать. Пришла, нашалопутничала и ушла, гордая собой.

Бесы. Демоны. Майно бережно подшил исписанные дочерью листы к монографии, немного раздвинув строчки и добавив свои комментарии. Отличный наглядный пример, прекрасная иллюстрация к тому, как работает мышление демонов, особенно юных и неопытных.

Скрипнула дверь, и в кабинет вошла сосредоточенная Вероника. Она поставила на стол чашку чая, сахарницу и тарелочку с леденцами.

— Я посластила, но если мало, добавь, — сказала она.

Майно отхлебнул. Добавлять… не надо. Вероника посластила… от души. Получился не чай с сахаром, а сахар с чаем, но папа стоически выпил и поблагодарил, потому что дочь очень старалась.

— Заешь конфеткой, — заботливо предложила та.

— Не… спасибо, — улыбнулся Майно, стараясь не закашляться.

— Что мне еще принести? — с надеждой спросила Вероника. — Хочешь пирожное или ся… шоколадку?

Майно бы предпочел стопку виски и немного куриного супа, но вряд ли Вероника сумеет его приготовить. Хотя…

— Ежевичка, а чем вы питались, пока нас с мамой не было? — спросил волшебник.

— Хлебом с вареньем, пастилой, солеными ореховыми палочками… — стала перечислять девочка. — А Астрид — яичницей и кашей. Хочешь каши? Или кассуле? Тетя Грымза кассуле принесла, чтобы ты поправлялся.

Майно подумал, что гоблинская похлебка его страдания только усугубит, но ничего не сказал. Вероника ужасно хотела чем-нибудь помочь.

Он снова уставился на исписанные листы. Строчки разбегались перед глазами. Можно, конечно, еще больше накачаться эликсирами, взять себя в руки и через силу продолжить писать, но потом, скорее всего, придется переписывать. Лучше все-таки отдохнуть еще и вернуться к работе, когда пальцы перестанут дрожать.

Тем более, что сейчас сложная тема. Глубинные слои разума социально-приспособленного демона, отличия от ментальности как обычных смертных, так и классических демонов. Здесь Майно продвигался небыстро, потому что психозрительством практически не владел, а обычной фамиллиарной связи иногда уже не хватало.

Возможно, стоит и вовсе это опустить. Или предложить Тауване соавторский раздел… хотя какая это будет тогда монография?..

Ну уж нет. Тауване свою премию уже получил, а на ректорство он не претендует.

Майно спустился поесть и несколько минут просто сидел на стуле, вперившись в никуда. Ему стало получше, но впереди еще не один день дурного самочувствия. Он почти не заметил тарелку горячего супа, поставленную перед ним енотом.

Проклятый Сорокопут. Майно понадеялся, что небожители завершили свое дело. Надо будет потом поволхвовать прорицательно, послушать, сохранились ли в эфире эманации Повелителя Терний. Если его жирное брюхо все-таки вспорол меч серафима — Майно откупорит бутылочку.

Интересно, как Лахджа освободилась? Он постоянно задавался этим вопросом. Она сама толком не знала — просто вдруг очнулась, пришла в себя… и сумела объединить силы с Абхилагашей. Безумно повезло, что Сорокопут ради ироничного натюрморта разместил их рука об руку.

А вот что было до этого?

В губы ткнулась ложка. Горячая. Майно проморгался и обнаружил стоящую на стуле Веронику, пытающуюся кормить его супом. Отец послушно открыл рот и с наслаждением ощутил вкус куриного бульона.

По крайней мере, это не гоблинская похлебка.

— Вкусно? — заботливо спросила дочь.

— Вкусно. Спасибо.

— А кассуле будешь?

— Нет, прости.

— Тетя Грымза сказала, чтоб ты обязательно съел. Она процедила от грязи и мух. Для тебя.

Майно подумал, что это уже немало со стороны гоблина, но все равно слегка позеленел. Лучше ограничиться светлой мысленной благодарностью.

Он не заметил, когда суп закончился. Опрокинул бокал целебного коньяка и вернулся в постель. Немного трудно заснуть, зная, что жена и дочь сейчас в Паргороне, но… нет, не так уж и трудно…

— Пап, еще что-нибудь принести? — раздался голос над ухом.

— Не… пасиб…

— Может, еще подушку?

— Не…

— Пап, а чаю хочешь?

— Да не…

— А апельсин?

— Вероника, — распахнул мутные глаза Майно. У него кружилась голова. — Дай мне поспать. Иначе я нарисую тебе на лбу волшебный знак, и ты исчезнешь.

— И-и-и!.. — испугалась девочка. — А какой знак?

— Вот такой, — крутанул пальцем в воздухе волшебник, брякаясь обратно на подушку и проваливаясь в сон…

…И тут же вылетая обратно, потому что Вероника затрясла его за плечо и спросила:

— А куда я исчезну?

— Куда-куда… — пробурчал волшебник. — Куда все, кто мешает спать…

На этот раз он уснул окончательно. А Вероника прикусила губу и задумалась. Мешать спать — это ужасное преступление, Снежок все время это повторяет. Конечно, за это должна следовать страшная кара.

Значит, если нарисовать такой знак, попадешь не меньше чем в Карцерику. Но в Карцерику невозможно попасть волшебством. Веронике это папа рассказывал, там повсюду короний, поэтому оттуда нельзя ни выбраться, ни попасть с помощью магии. Только на лодке приплыть, потому что она на острове посреди бушующего моря, и охраняют его корониевые големы.

Вероника не хотела в Карцерику.

Так что папин знак должен отправлять куда-нибудь еще. И если применить логику, если рассудить с помощью дедукции, как мэтр Пятнолап, когда он разыскивал похищенное варенье, то мы приходим к выводу, что папин знак отправляет в Паргорон. Потому что куда же еще?

Вероника кивнула. Да, логика в очередной раз помогла ей разложить все по полочкам. Логика — ее лучший друг.

А в Паргороне сейчас мама… и Астрид… интересно, что они там поделывают?

—…Я, Астрид Великолепная, веду прямой репортаж из Паргорона! — восклицала девочка, размахивая огромным лиловым котом. — Как видите, здесь полно всяких уродов!

— Э-э-эй!.. — прогудел огромный храпоид, недобро глядя на крикливого демоненка.

—…Но они все очень толерабельные друг к другу и не обращают внимания на уродства, и это хорошо о них говорит! — поспешила добавить Астрид.

Она покосилась на маму, убеждаясь, что та не слишком далеко, и если что — не даст этому пузачу размазать Астрид в лепешку. А то взрослый храпоид — это не то, что храпоид-детеныш, он крупнее даже тролля и выглядит прямо горой мускулов. К тому же храпоиды в Паргороне вместо мистерийских волостных агентов и финских полицейских, так что с ними лучше не драться, пока Астрид не исполнится хотя бы десять лет.

Вот после этого… поглядим на их поведение.

Они все еще были на рынке. Он в Мпораполисе такой огромный, что не видно конца и края. Наверное, больше, чем вся Валестра целиком. Мама вела Астрид к кэ-станции, потому что так проще и быстрее, чем Призрачной Тропой.

— Мам-мам-мам, а мы же теперь можем даже к Хальтрекароку в гости сходить⁈ — вдруг осенило Астрид. — Он нам ничего не сделает⁈

— Ну… можем… — немного насторожилась мама. — А зачем?

— Эммертрарока навестить. И шоу посмотреть.

Лахджа какую-то секунду даже обдумывала эту мысль. А что, правда, не тряхнуть ли стариной? Посмотреть, как изменился дворец бывшего мужа, познакомиться с новенькими женами, позлить Хальтрекарока…

Но нет. Нет-нет-нет, лучше не надо. С подобным лучше обождать… лет сто.

— Нет, Астрид, там нет ничего интересного, — сказала она. — Только вечные пьянки, гулянки и оргии.

— Чо такое оргии?

— Неприличные гулянки.

— Ага. Как в твоих книжках, да?..

— Не зли маму, — мрачно сказала Лахджа. — Тебе такое рано.

Она давно подозревала, что Астрид тайком читает кое-какую… литературу. Книги иногда лежали не совсем так, как Лахджа их оставляла.

Дежурный кэ-миало принял от матери воспоминание о том, как Лурия плевалась кашей, а от дочери — как та ревела в подушку, скучая по родителям, — и переместил их в гхьет Глаххалы.