Хозяйка Империи - Вурц Дженни - Страница 24

Люджан, стоявший в гуще коленопреклоненных воинов, принял сигнал. Сложив ладони рупором у рта, он, а вслед за ним и другие полководцы клана Хадама выкрикнули приказ отходить. По полю словно волна прокатилась: солдаты, составлявшие единое воинство, подобрали свои мечи и копья, медленно поднялись на ноги и, вновь разбившись на отдельные отряды, двинулись назад к холмам, где располагались шатры их господ, по пути выравнивая ряды и оставляя за собой вытоптанный луг.

Армии, изготовившиеся к бою, откатывались одна от другой под бдительным присмотром магов, стоящих между вражескими порядками. Затем, сочтя свою миссию выполненной, черноризцы один за другим исчезли с поля, переместившись на холм близ командного шатра клана Ионани.

Снедаемая горечью, Мара почти не замечала ни мага, все еще стоящего перед ней, ни Хокану, распоряжавшегося отправкой отрядов клана Хадама в обратный путь, в их усадебные гарнизоны. Итак, война окончена, но ни одна цель не достигнута. Честь требовала удовлетворения. Если даже Мара бросится на фамильный меч Акомы - разве это послужит справедливым воздаянием за смерть Айяки? Властительница Акомы опозорена перед целым светом - такое забывается не скоро. Уж Джиро воспользуется ее унижением, чтобы сплотить врагов против ее семьи. Потрясение вернуло ее к осознанию своей ответственности - за свою ошибку должна расплачиваться только она сама. Чтобы рассчитаться за смерть и оскорбления, вставшие между ней и Анасати, придется прибегнуть к интригам - иного пути нет. Настало время для Игры Совета, с ее заговорами и тайными убийствами, совершаемыми за традиционной завесой цуранской благопристойности.

На подходе к шатру поднялась какая-то суматоха, послышались возбужденные голоса; громче всех звучал голос Кейока:

- С крайнего левого фланга две роты идут в атаку!

От ужаса всякие мысли о ненависти и мести улетучились из головы Мары. Она поспешила к выходу и не поверила собственным глазам: отряд, занимавший место на самом краю воинства Хадама, вопреки приказу пошел в наступление!

Маг, следовавший за Марой по пятам, издал какое-то злобное шипение, и из пустого пространства возникло еще несколько его собратьев. Их появление привело Мару в панику. Если она немедленно не предпримет каких-нибудь шагов, чтобы отвести беду, маги могут возложить именно на нее вину за неуважение к воле Ассамблеи, проявленное кем-то из ее союзников. И тогда из-за гнева магов следующий миг может стать последним и для ее дома, и для всех, кто верен Акоме.

- Кто командует на левом фланге? - в отчаянии воскликнула она.

- Это резерв, госпожа. Под командой властителя Петачи, - доложил подоспевший Ирриланди.

Сдерживая ярость, Мара прикусила губу. Петачи унаследовал сан властителя совсем недавно. Почти мальчишка, он получил право командовать собственным отрядом только благодаря своему рангу, а отнюдь не в силу боевого опыта или умения воевать. Цуранский обычай предоставлял ему привилегию занять место в передних рядах. Понимая это, Люджан отвел отряду юноши место флангового резерва, который вступит в дело лишь тогда, когда исход боя будет уже решен. А теперь то ли его юность, то ли горячая кровь накликали беду.

Кейок окинул левый фланг наметанным взглядом бывалого полководца:

- Самонадеянный мальчишка! Вздумал атаковать, воспользовавшись беспорядком в рядах Анасати! Он что, не видит Всемогущих?! Как он смеет пренебрегать их присутствием?

- Либо он спятил, - Хокану указал на гонцов, добравшихся даже до самых дальних позиций, - либо не понимает язык сигналов.

Сарик немедленно отправил новых гонцов; тем временем несколько более опытных командиров уже пробивали себе путь - через встречный поток отступающего войска - к движущимся знаменам властителя Петачи.

С нарастающим ужасом Мара наблюдала за тем, что происходит на дальнем краю поля.

Целых две роты воинов в доспехах оранжевого и синего цветов разворачивались для атаки на правый фланг Анасати; воины в красном и желтом, уже начавшие отступление, снова перестроились и, оказавшись лицом к неприятелю, готовились отразить удар. Ветер доносил крики их командира, призывавшего солдат сохранять хладнокровие. Как видно, это были опытные и закаленные бойцы, но, возможно, их благоразумие проистекало из страха перед магами. Покорные приказу Всемогущего, они не спешили поддаться на провокацию Петачи.

Мускулистые руки Кейока, вцепившиеся в костыли, побелели.

- У этого сотника Анасати есть голова на плечах. Он не нарушил приказа магов, но если воины Петачи не одумаются, им придется идти в атаку вверх по склону, так что у парней из Анасати есть время выждать, и, возможно, столкновения удастся избежать.

Его слова предназначались для ушей магов, которые сбились вместе, образовав взволнованный кружок. Они хмуро наблюдали, как отряды властителя Петачи очертя голову поднимались по склону долины, занятому лагерем Ионани.

Один из черноризцев проронил несколько слов. Дважды послышался резкий хлопок воздуха, и двое других чародеев исчезли.

Слуги Мары с перепугу бросились на землю, да и среди ветеранов не один побелел как мел. У Люджана был вид человека, преодолевающего приступ морской болезни, и лишь Кейок выглядел так, словно его вытесали из камня.

Пара черноризцев возникла на поле перед нападающими. Оба мага разом вскинули вверх руки. Из кончиков пальцев вырвались зеленые лучи, и путь бегущим воинам преградила стена нестерпимо яркого пламени.

Непостижимое свечение слепило глаза, и Маре пришлось долго смаргивать слезы с глаз, прежде чем к ней вернулась способность четко различать предметы. Она через силу всмотрелась в дальний край долины, и у нее перехватило дыхание.

На первый взгляд не произошло ничего страшного. Воины властителя Петачи уже не бежали к боевым порядкам врага. Они застыли на месте; солнечный свет отражался от их глянцевых доспехов, и покачивались на ветру плюмажи. Однако при более внмательном рассмотрении взору являлась устрашающая суть этой обманчиво-спокойной картины. Руки, все еще сжимавшие оружие, содрогались: их живая плоть медленно вздувалась пузырями. Невообразимо мучительная беззвучная агония исказила лица. Чернела обугливающаяся кожа. Ветер закручивал спирали дыма, разнося смрад горелого тела. Из разваливающейся на куски плоти сочилась кровь, которая сразу же вскипала, обращаясь в пар.

У Мары тошнота подкатила к горлу. Она покачнулась назад; Хокану, сам потрясенный не меньше ее, подхватил жену. Даже видавший виды Кейок не сумел сохранить привычную невозмутимость.

С поля не доносилось ни единого стона. Зловещие чары не позволяли жертвам шевельнуться даже тогда, когда их лопнувшие глаза вытекали из пустых глазниц. Толстыми красными ломтями языки непристойно свешивались изо ртов, не способных даже на сдавленный хрип. Задымились волосы, расплавились ногти - и все же жизнь еще не покинула воинов: обомлевшие зрители ясно различали, какие судороги сотрясают то, что еще оставалось от тел.

Сарик перевел дух:

- Боги, боги, они уже достаточно наказаны!

Маг, первым появившийся в шатре Мары, обернулся к советнику:

- Достаточно ли они наказаны и пора ли отпустить их души к Туракаму - решать нам.

- Твоя воля, Великий! - Сарик покаянно распростерся на земле, уткнувшись лбом в грязь. - Смилуйся, Всемогущий. Умоляю простить мою невольную дерзость.

Не удостоив Сарика ответом и храня ледяное молчание, маг взирал на мучения воинов Петачи. Наконец люди начали валиться наземь: один, потом другой - и так до конца, пока обе роты ослушников не полегли на траву почерневшими скелетами в сверкающих оранжевых с синим доспехах. Перед ними валялось знамя тех же цветов; ветер трепал его кисточки.

Наконец молодой маг отошел от собратьев и обратился к Маре:

- Наш закон не делает исключений, Благодетельная. Пусть твои люди помнят: от любого, кто оказывает нам неповиновение, остается пустое место. Ты поняла?

- Твоя воля, Великий, - хрипло прошептала властительница, подавив дурноту.