Дело об убийстве маркиза де Лианкура (СИ) - Куницына Лариса - Страница 39

— Надеюсь, ты понимаешь, что подобное открытие может стоить тебе жизни? — поинтересовался он, возвращаясь к камину.

Взяв книгу, он быстро пролистал её и вознамерился бросить в огонь, но Марк остановил его.

— Не делайте этого, мой лорд. Это бесполезно, поскольку это не единственный экземпляр. К тому же в ней есть много интересного, но нет вашего словесного портрета. Я солгал, чтоб заставить вас раскрыться.

— Мерзавец, — проворчал Аргент и, положив книгу на каминную полку, сел. — Значит, ты меня узнал. И где ж я ошибся? За все эти годы ты первый, кто смог и осмелился меня разоблачить.

— Большинство ваших знакомых даже не слышали о мятежных принцах, да и кто бы поверил, что один из них до сих пор жив. Меня же судьба помимо моей воли вовлекла в эти события и заставила заглянуть за давно опущенный занавес. Я знало вас, а потом, внимательно наблюдая за Аргентом, понял, что он — это вы.

— Может, поделишься со мной своими открытиями?

— Почему бы и нет, — пожал плечами Марк. — Первая догадка у меня мелькнула в «Сломанном колесе», когда вы зашивали мои раны. Я хорошо рассмотрел ваши руки. Они слишком ухожены и изящны для алхимика. Они белые и мягкие, с нежной кожей и отполированными ногтями. Я видел руки алхимиков, покрытые шрамами и ожогами, потому что они работают с огнём, расплавленным металлом и едкими веществами. В иной ситуации я бы решил, что этот человек лишь выдаёт себя за алхимика, но нет, я получил уже достаточно доказательств того, что вы всерьёз занимаетесь алхимией. И тогда я подумал, что, может быть, все раны и ожоги у него быстро заживают, не оставляя следов. И это было бы не таким уж чудом, по сравнению с тем, что он прожил несколько веков.

— Что было потом? — поинтересовался Аргент. — Ведь ты не ограничился такой малостью для столь далеко идущих выводов.

— Потом вы меня отравили. Именно, помятуя об этом, я не хочу пить ваше вино. Только вы могли подсыпать мне в кубок яд в таверне. Ни Рикару, ни мальчику, спасшему меня, это было ни к чему, к тому же яд — не их оружие. Это сделали вы, когда отвлекли меня от стола, сказав, что за дверью кто-то есть. Когда яд начал действовать, я сперва решил, что это следствие потери крови и опьянения, а вы убеждали меня в том, что это действие бальзама. Но это всё было не то. Я не пьяница, но мне приходилось напиваться, я много раз был ранен и терял много крови. Ощущения были совсем другими. А бальзам… нанесённый на тщательно зашитую рану он не мог вызвать подобного действия. И вы упустили из виду, что я сыщик, и в силу своих служебных обязанностей много раз сталкивался с отравлениями. То, что я чувствовал, было именно симптомами отравления ядом, но я не мог бы сказать, каким именно, однако, вы вскоре безошибочно подобрали противоядие, то есть знали, чем именно я отравлен.

— Допустим, что это я подсыпал тебе что-то в кубок, но это мог быть и Аргент, который сделал это по приказу Чёрного лорда.

— И сам принял решение сперва убить, а потом помиловать меня? Сомневаюсь, что он был вправе сделать это по своему усмотрению. Хотя самую важную подсказку мне дал ваш меч. Помните, вы оставили меня один на один с ночными грабителями в тёмном переулке, а потом вернулись и парой ударов сразили пятерых. Я ещё тогда заметил, что у вас необычный меч, к тому же украшенный золотой насечкой. Обычно рыцари так гордятся своим оружием, что не упускают возможности похвастаться им, но вы отшутились, назвав его тесаком, и поспешно убрали в ножны, не позволив мне его рассмотреть. Но я уже знал, что это не тесак, это фальшион, грозный меч древних воинов, который был в рассвете славы как раз в годы правления вашего отца и брата. Фальшион не приспособлен для того, чтоб резать или колоть, он нужен, чтоб рубить. К тому же мне известно, что существовали такие образцы, у которых рукояти были полыми, с них можно было снять головку и закрепить на её место древко, превратив меч в алебарду. Ваш как раз из таких. Сейчас многие считают, что фальшион — оружие грубое, и не требует особых умений, но увидев его в ваших руках, да ещё в паре с ножнами, я понял, что вы мастер фехтования на фальшионах. И вам несложно было отрубить сперва руку, а потом и голову мнимому лакею Паже. Я видел срезы — это были сокрушительные и точные удары. Однако это искусство фехтования давно ушло в небытие, фальшионы сменились мечами или превратились в разбойничьи тесаки, которые, действительно, не требуют особого мастерства, чтоб снести кому-то голову. Однако я по себе знаю, как трудно отказаться от оружия, которым владеешь в совершенстве.

— Да ты знаток! — усмехнулся Аргент. — И твой комплимент греет мне душу. Но что если этому меня научил Чёрный лорд?

— И отдал вам свой любимый меч? Я видел его. Вы оставили его в комнате возле кровати, на которую меня уложили. Я имел возможность рассмотреть насечку на клинке и милую сову на гербе, которым он украшен. Я знаю только один герб с совой — это герб графов Рошморов, бастардов Монморанси. Их девиз: «Всегда в тени, но рядом». Он уместен и для незаконнорожденного сына короля, и для придворного алхимика. Ведь это вы когда-то носили этот титул?

— Это тебе сказал Филбертус?

— Может, да, может, нет. Так ли это важно? Достаточно того, что рыцарь не отдаст свой меч ученику, кроме одного единственного случая: в качестве наследства. С чего бы ныне здравствующему Чёрному лорду передавать свой меч алхимику Аргенту дель Луна?

— Это всё? — снова помрачнев, уточнил тот.

— Остались мелочи. Такие, как способ убийства людей коннетабля, пришедших, чтоб схватить меня. При всём вашем мастерстве мечника, их всё-таки было слишком много, чтоб вы рисковали, ввязываясь в поединок с ними. И вы использовали ядовитый газ. Я читал, что он был разработан придворными алхимиками по приказу короля Анселма. Это были небольшие шары с вставленными в них фитилями. Когда их поджигали, из шаров валил едкий дым, убивая вокруг всё живое. Должно быть, он обжигает внутренности, потому что ожоги появляются на губах, ноздрях и склерах глаз, как раз, как у тех несчастных.

— Так ты был там? — нахмурился Аргент. — Ты всё видел?

— По крайней мере, я видел там человека, который выглядел и двигался именно так, как посетивший меня в моём доме Чёрный лорд. Или это был Аргент? Замечу только, что это ужасное изобретение применялось в военных действиях не так чтоб долго, потому что вскоре его сочли недостойным рыцарской войны. Только знатоки военной истории помнят о том, что такое когда-то применялось в Сен-Марко. Но кто мог бы использовать его сейчас? Разве только тот, кто хранит его запасы или знает секрет изготовления, то есть придворный алхимик. И это точно не избалованный мальчишка на побегушках у Чёрного лорда. Не думаю, что он решился бы так просто уничтожить несколько человек, оставив после себя явные улики. Или там уже всё подчистили?

Марк смолк, заметив искру злости, мелькнувшую в чёрных глазах Аргента. Тот стремительно поднялся и, склонившись над ним, сжал пальцами его горло.

— А теперь назови мне хоть одну причину, почему после всего этого я должен оставить тебя в живых? — процедил он.

— Будьте любезны, ваше высочество, уберите руку с моей шеи, — смиренно попросил Марк. — У вас было, как минимум, две возможности лишить меня жизни: позволив мне умереть от вашего яда или от ножей разбойников, но вы уже дважды передумали. Значит, причина есть?

— И что же это за причина? Ты думаешь, я пожалел тебя или ты мне нравишься?

— Вот это вряд ли, — немного подумав, проговорил Марк. — Не знаю точно, почему вы отказались от такой хорошей возможности позволить мне умереть на улице от рук грабителей, хотя, вероятно, вы просто не удержались от того, чтоб блеснуть своим мастерством мечника. А вот что касается отравления, то я могу это предположить.

— Ну? — не разжимая пальцев, спросил алхимик.

— Я тогда уже понял, что вы отравили меня, и толком не знал, была ли это инициатива Аргента или воля его патрона, коим я считал Чёрного лорда. Я мог умереть, и у меня оставался единственный шанс выжить — заставить вас дать мне противоядие. Я должен был сделать что-то, чтоб моя жизнь хоть на какое-то время стала для вас ценнее моей смерти. Чёрный лорд интересовался подземельями Лорма, я солгал ему, что ничего там не нашёл, так, может, если будет возможность узнать правду об этом деле, это заставит его хоть на какое-то время пощадить меня. Вот я и признался во лжи. А получив своё противоядие, прикинулся умирающим и при первой же возможности сбежал. Может, и в этот раз вы не станете душить меня потому, что вам интересно будет узнать, что я об этом знаю.