Доспехи дракона - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 6

— Паг снова кивнул. — Ты наделен огромной силой, — торжественно произнес невольник. — Но что это за сила и чему она послужит, мне неведомо.

Зная о странном отношении цурани ко всем, кто так или иначе соприкасался с любыми проявлениями магии и волшебства, Паг не на шутку испугался, что в лагере прознают о его прежнем ремесле чародея. Большинство невольников считали его всего лишь бывшим мастеровым или слугой, и только немногие знали, что на родине он был приближен ко двору знатного вельможи и носил титул сквайра.

Чогана закрыл глаза и продолжал нараспев, покачиваясь в такт своим словам:

— Однажды я увидел тебя во сне, Паг. Ты стоял на вершине огромной башни. Там же находился и твой заклятый враг, которого тебе предстояло одолеть. Он был силен и очень опасен. — Открыв глаза, раб не мигая взглянул на Пага. Во взгляде его читались надежда и сострадание. — Мне не удалось до конца разгадать значение этого сна. Но я совершенно уверен в одном: прежде чем ты взберешься на эту башню и вступишь в единоборство с врагом, ты должен будешь отыскать свой уал, то главное, что составляет основу твоего существа, средоточие мира, покоя и силы. Стоит тебе найти его и утвердиться в нем, и ты будешь спасен. Никакое зло больше не коснется тебя, никто на свете не сможет причинить тебе вред. Плоть твоя по-прежнему останется уязвимой. Ты можешь быть ранен, можешь погибнуть, но ничто не пошатнет оснований, на которых зиждется твоя душа. Ищи, Паг! Ищи упорно и неутомимо. Ведь немногим из живущих дано найти свой уал. — Чогана помолчал и, кивнув Пагу, поднялся на ноги. — Вам пора в путь. Пойдем-ка разбудим Лори.

У входа в барак Паг замедлил шаги и обернулся к Чогане.

— Спасибо тебе, — сказал он. — Но мне хотелось бы узнать, кто тот страшный враг, который находился на вершине башни вместе со мной и которого мне, если верить твоим словам, предстоит одолеть? Ты успел разглядеть его? На кого он был похож?

Чогана засмеялся и склонил голову набок.

— О да, я его видел. — Взбираясь по ступеням крыльца, он продолжал негромко посмеиваться. — Он очень походил на тебя. Паг. — Раб прищурился и окинул юношу насмешливо-добродушным взглядом. — Ведь это был ты сам!

Паг и Лори сидели на ступенях храма. Поодаль прохаживались шестеро вооруженных воинов. Путь до города оказался долгим и утомительным. Знатные и богатые цурани обычно передвигались в повозках, запряженных шестиногими нидра. Остальным приходилось преодолевать любые расстояния пешком. В числе последних, разумеется, оказались и Паг с Лори. Они молча разглядывали носилки, в которых восседали вельможные цурани. Тягловой силой для них служили быстроногие рабы, задыхавшиеся от зноя и тяжести своей ноши. По лицам их струился пот. Мидкемянам никогда прежде не случалось видеть ничего подобного.

Перед отправлением в путь обоим юношам были выданы темно-серые невольничьи балахоны. В лагере они привыкли обходиться набедренными повязками, но нечего было и помышлять о том, чтобы появиться в подобном виде на улицах большого города. Цурани придавали большое значение скромности в одежде и соблюдению внешних приличий.

Выйдя за пределы лагеря, они долго двигались по узкой пыльной дороге вдоль берега Залива Битв. Залив казался огромным, как море. Даже с гребней высоких холмов, на которые то и дело взбегала дорога, Пагу не удалось разглядеть его противоположного берега. Через несколько дней путники достигли обширных пастбищ и вскоре вышли на противоположную сторону Залива Битв. Но на этом их путь не закончился. Отряду потребовалось еще пять дней, чтобы достичь города Джамара.

Паг и Лори глядели по сторонам, пока их господин совершал жертвоприношение в храме. В глазах у них рябило от пестроты нарядов сновавших мимо горожан. Казалось, цурани не мыслили своей жизни без ярких, кричащих одеяний. Даже полунищие мастеровые были разодеты в туники всевозможных цветов и оттенков. А горожане побогаче украшали свои платья прихотливыми узорами из драгоценных камней, бусами, цветами и перьями. Каждый стремился перещеголять другого богатством и роскошью отделки пестрых туалетов.

Горожане во множестве сновали по площади, посреди которой возвышался храм. Здесь были фермеры из окрестных деревень, уличные торговцы, мастеровые и паломники, слуги, воины и знатные господа. Из ближайших переулков выезжали повозки и телеги, влекомые шестиногими нидра. Никогда еще Пагу и Лори не случалось видеть такого скопления народа. Некоторые из цурани останавливались у ступеней храма, чтобы поглазеть на двух невольников из другого мира, которых они между собой именовали великанами-варварами. Сами жители Цурануани были по большей части приземисты и широкоплечи. Рост взрослого мужчины не превышал пяти футов и шести дюймов. В сравнении с цурани даже Паг, за последние годы вытянувшийся до пяти футов и восьми дюймов, казался высоким. Мидкемяне, в свою очередь, пренебрежительно называли цурани коротышками.

Храм, у которого расположились Паг и Лори, находился в самом центре огромного города. Немного поодаль возвышалось еще несколько подобных ему строений, а между ними были разбиты тенистые сады, обнесенные яркими деревянными изгородями. С декоративных горок, возвышавшихся в середине каждого сада, сбегали быстрые ручейки. Карликовые деревца и кустарники чередовались с цветочными клумбами и росшими вдоль дорожек исполинскими деревьями, дававшими густую тень. Под ними располагались разноцветные скамьи. По тропинкам садов бродили музыканты, услаждавшие слух горожан игрой на деревянных флейтах и странного вида щипковых струнных инструментах, отдаленно напоминавших лютни. Прислушиваясь к необычному полифоническому звучанию цуранийской музыки, Лори восторженно произнес:

— Как здорово, Паг! Какие нежные полутона! А чего стоит это диминуэндо в миноре! — Он со вздохом опустил глаза долу и пробормотал: — Это чужая, непривычная для нас музыка, но она прекрасна, ты не находишь? Ах, если бы мне когда-нибудь довелось снова заняться любимым ремеслом! Пожалуй, я даже согласился бы играть для цуранийских вельмож!

Паг сочувственно улыбнулся другу и взглянул направо, туда, где находился городской базар. К рыночной площади одна за другой подъезжали телеги, груженные всяческой снедью. Разносчики сновали между рядами, предлагая торговцам и покупателям холодную воду и сласти. Со стороны рынка до Пага и Лори доносились крики и грубая брань, оттуда тянуло запахами свежевыпеченного хлеба, свежей и копченой рыбы, помоев и нечистот. Все это напомнило Пагу рынок в Крайди, и он горестно вздохнул.

Когда отряд, возглавляемый Хокану, шествовал по улицам города, прохожие уступали ему дорогу, повинуясь зычным крикам воинов:

— Шиндзаваи! Шиндзаваи!

Лишь однажды путники остановились на перекрестке, пропуская процессию мужчин в красных балахонах, украшенных длинными перьями. Предводитель этой живописной группы, которого Паг принял за главного жреца какого-то почитаемого в Цурануани божества, скрывал свое лицо за деревянной маской с изображением ярко-красного черепа. Физиономии его спутников были разрисованы алыми кругами и полосами. Они то и дело прикладывали к губам глиняные свистульки, издававшие пронзительные, визгливые звуки. Прохожие жались к стенам домов, чтобы дать дорогу этому необычному отряду. Один из солдат провел ладонью по лицу и груди, ограждая себя от влияния злых чар. Позже он словоохотливо объяснил Пагу и Лори, что повстречавшиеся им жрецы были служителями грозного бога Туракаму, родного брата богини смерти Сиби.

Устав дожидаться Хокану на ступенях храма, Паг встал и кивком попросил у ближайшего из стражей разрешения заговорить. Тот согласно кивнул в ответ, и Паг спросил его:

— Господин, который из богов обитает в этом храме?

Солдат усмехнулся и ворчливо-добродушно ответил:

— Невежественный дикарь! Боги живут не в храмах, а на небесах, Верхнем и Нижнем. А здесь люди совершают молитвы и приносят им жертвы. Сын моего господина сейчас смиренно просит Чококана, доброго бога Верхнего неба, и его слугу Томачачу, чтобы те были щедры и милостивы к роду Шиндзаваи.