Чужак из ниоткуда (СИ) - Евтушенко Алексей Анатольевич - Страница 39

— Необычный ты парень, Серёжа, — сказала Наташа, когда мы оставили пустырь позади и вышли на улицу Ленина. — Не встречала раньше таких.

— Польщён, — коротко ответил я. — Ты тоже редкая девушка.

— Бриллиант? — игриво приподняла бровь она.

— Бери выше. Лютеций.

— Это ещё что?

— Металл. Самый редкий и дорогой. Относится к так называемым редкоземельным элементам.

Она звонко расхохоталась — так, что проходящая мимо старушка с авоськой, в которой болтался треугольный пакет молока и батон хлеба, шарахнулась в сторону, окинув нас осуждающим взглядом.

— Нет, — сказала, отсмеявшись. — Мне всё-таки Наташа больше нравится. Хотя Лютеция тоже хорошее имя.

Наташа жила чуть дальше от бассейна в стандартной пятиэтажке, стоящей в тенистом окружении лип, чинар[32] и тополей. Пока шли пешком к её дому, я успел узнать, что её отец заведует научно-производственной лабораторией на Алмалыкском горно-металлургическом комбинате, а мама бухгалтер, там же.

— Мой дедушка тоже там работает. — сказал я.

— Половина Алмалыка там работает, — сказала она. — Целые инженерные и рабочие династии.

— А ты?

— Что — я?

— Ты говоришь, тебе восемнадцать. Чем занимаешься?

— Такой маленький, а уже мужчина, — засмеялась она. — Всё бы вам чем-то заниматься, дело делать, к цели идти. Шучу. Учусь я.

— Не секрет — где?

— Не секрет. В Ташкентской консерватории. Второй курс факультета эстрадного искусства. Ну… в смысле перешла на второй курс.

— Класс, — искренне восхитился я. — Так ты артистка!

— Пока ещё нет, — нарочито скромно потупилась она. — Однако надеюсь стать. Ну а ты?

— Я пока в школе, как ты понимаешь. Но надеюсь выйти оттуда пораньше.

— Это как?

— Экстерном сдать экзамены. Сначала за седьмой и восьмой класс, а там поглядим.

— Ого, — с уважением поглядела она на меня. — То-то я смотрю, ты не только талантливый, но и умный.

— Одно качество пропустила.

— Это какое же?

— Ещё и красивый, — подмигнул я.

— И нахальный, — засмеялась она.

Так, болтая, мы дошли до её дома. Двор был пуст. Только в дальней песочнице, за деревьями, возилась какая-то малышня.

— Вот здесь я живу, — остановилась Наташа у второго подъезда. — Третий этаж, двадцатая квартира. В гости пока не зову.

— Это «пока» я спрячу в своём сердце, — пообещал я.

Она опять засмеялась.

— Увидимся на бассейне. Приходи. Я там почти каждое утро.

— Обязательно, — сказал я.

— Погоди…

— Что?

Она быстро огляделась. Шагнула ко мне и поцеловала в губы, на мгновение прижавшись ко мне всем телом. Я хотел сунуть руку в карман, чтобы удержать мгновенно вздыбившуюся плоть, но передумал. Пусть тоже почувствует.

Наташа явно почувствовала. Отстранилась, бросила короткий взгляд на мои штаны, довольно улыбнулась.

— Расти быстрей, — шепнула и скрылась в подъезде.

Я вернулся к улице Ленина. Сел на троллейбус, бросил в кассу четыре копейки, оторвал билетик, доехал до нужной остановки и вскоре был дома. После обеда, в самую жару, поспал. Потом залез в душ, почитал Джека Лондона, сидя за столом в тени виноградника, а в пять вечера включил телевизор.

По расписанию был матч «Спартак» Москва — «Карпаты» Львов[33], который я хотел посмотреть. Мне было интересно, как играют в высшей лиге страны профессиональные команды. Да, официально спорт в СССР считался любительским, но я уже знал, что спортсмены, показывающие высокие результаты, на работах или службе только числятся, занимаясь исключительно спортом.

В этом, к слову, имелось существенное отличие от Гарада, где профессионального спорта не было не только на бумаге, но и на самом деле. Только любительский. При этом хватало и зрителей, и соревнований различного уровня, вплоть до общепланетарного. Думаю, всё дело было в деньгах. В СССР деньги продолжали очень много значить (в остальном мире — и подавно), а Гарад уже достиг того уровня общественного и экономического развития, когда деньги стали не нужны. Ну, почти. А в этом случае и само понятие профессионального спорта теряет смысл. К слову, как и понятия профессионального художника, писателя, актёра или режиссёра. Хотя с ними, конечно, ситуация была особая, поскольку деньги они всё-таки зарабатывали. Не все, только «самые-самые», но тем не менее.

Московский «Спартак» победил со счётом три-ноль.

Чёрно-белый телевизор «Рекорд» давал изображение очень среднего качества, но я с большим вниманием и удовольствием понаблюдал за игрой спартаковского вратаря Анзора Кавазашвили. Он и впрямь был не высок по вратарским меркам, но быстр, прыгуч, с отменной реакцией и хорошим видением поля. А вот львовский голкипер Вайда Габор был хоть и выше ростом и в отдельных эпизодах очень хорош, но ниже классом. Как, в целом, ниже классом выглядели и «Карпаты». Хотя, разумеется, встреться наша сборная Кушки с теми же «Карпатами» на поле, счёт был бы разгромным. Не в нашу пользу, разумеется.

Вместе со мной футбол смотрела бабушка Зина, оказавшаяся, в отличие от деда, заядлой болельщицей, а вот дедушка отказался.

— Никогда не понимал, что люди находят в этом футболе, — сказал он. — Двадцать два дурака бегают на поле за одним мячом, а миллионы, глядя на них, переживают так, что хоть святых выноси.

— Двадцать, — сказал я. — Двадцать бегают, а двое больше стоят.

— Вот эти двое, наверное, самые умные. Хотя, если разобраться, тоже дураки. Ладно, смотрите свой футбол, а я пойду пивка попью.

— Две кружки, не больше, — сказала бабушка. — И не вздумай пить водку, всё равно узнаю.

— Ой-ой, — сказал дед. — Какая водка, Зина? Мне на работу завтра.

— Можно подумать, это тебя когда-нибудь останавливало, — проворчала бабушка.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Разговор с дедом. Кофманы. Лазер. Экспедиция

Дед вернулся, когда матч уже закончился. Сел рядом со мной на лавочку, вставил в янтарный мундштук сигарету, закурил.

— Ну, — спросил. — Как тебе у нас? Ты же Алмалык почти не помнишь, маленький совсем был. Воздух здесь, конечно, не очень, прямо скажем. Не курортный. Заводы вокруг, комбинат. Но можно на рыбалку съездить. Хочешь на рыбалку? В Кушке этой вашей, небось, рыбу негде ловить. А здесь Сырдарья под боком!

— В Кушке негде, — сказал я, откладывая книгу. — Там речка только весной речка, к лету пересыхает почти. А здесь нормально, деда. Я с ребятами сегодня познакомился на бассейне. Хорошие ребята.

— Старше тебя?

— На пару лет.

— Курят, выпивают?

— В курении замечены не были, а вот пива мы с ними сегодня попили.

Дед вытащил мундштук изо рта.

— Пива? — шёпотом переспросил он. — Ты что, пьёшь пиво?

— Не пью. Но сегодня был вынужден попробовать…

Я рассказал о выигранном споре.

— Семьдесят пять метров, — не веря своим ушам, повторил дед. — Ты точно мой внук?

— Твой-твой, — уверил я его. — Но тебе придётся ещё не раз удивиться. Причём сильно. Я изменился, деда, и от этого никуда не денешься. И ещё. Мне потребуется твоя помощь…

Коротко, по-деловому, я рассказал ему о гравигенераторе, который намеревался построить здесь же у него в мастерской.

— Понимаешь, деда, — такого ещё никто в мире не делал. — Если получится, это будет такой переворот в науке и технике, что мне не с чем даже сравнить.

— Изобретение колеса? — сравнил дед.

— Пожалуй, близко. Только представь. Если поставить такой антиграв на ракету, она спокойно долетит до Луны на минимуме топлива, а полезная нагрузка увеличится во много раз!

— Или на самолёт, — продолжил мою мысль дедушка. — Или танк. Да на что угодно. Мать честная курица лесная, это же… — он помотал головой, осознавая перспективы. — Родители знают?

— Не говорил. Подумают ещё, что я головой поехал. Одни сумасшедшие вечный двигатель изобретают, а сын решил всех переплюнуть. Гравигенератор! Не, давай потом.