Шпионский берег (ЛП) - Герритсен Тесс - Страница 4

— Ты ведь не сказала ей, как найти мой дом, а, Кэлли?

— Нет, но Грег из полиции сказал. Что-то не так?

Я не знаю, что ответить. Я стою у их открытой двери, держа в руках сумку с молочными бутылками, и холодный воздух проносится мимо меня. — Я никого не ждала. Просто не люблю сюрпризов, вот и все, — говорю я и выхожу из их дома.

Что-то не так?

Этот вопрос все еще не дает мне покоя, когда позже я еду в город за припасами. Кто спрашивает дорогу к моей ферме? Вопрос мог быть и вполне невинным, заданным кем-то в поисках предыдущей владелицы, не подозревающим, что женщина скончалась три года назад в возрасте восьмидесяти восьми лет. Говорят, что о ней ходили легенды, благодаря ее острому уму и дурному характеру. Мой тип женщины. Это было бы логичной причиной для посетителя спросить о ферме Blackberry, потому что ни у кого нет причин искать меня здесь. За те два года, что я прожила в Пьюрити, штат Мэн, меня не искал никто.

И я хочу, чтобы так оно и оставалось.

В городе я совершаю свой обычный обход: захожу в магазин кормов, на почту, в продуктовый магазин. Это все места, где я легко сливаюсь с другими седовласыми женщинами, все мы закутаны в наши зимние куртки и шарфы. Как и они, я редко привлекаю к себе внимание. Старость дарует анонимность, что делает ее самой эффективной маскировкой из всех возможных.

В деревенском продуктовом магазине я остаюсь невидимой, катая свою тележку взад и вперед по узким проходам, покупая овсянку и муку, картофель и лук. Яйца, по крайней мере, мне никогда не придется покупать. Выбор спиртных напитков в этом маленьком городке невелик, но у них есть две разные марки односолодового шотландского виски, и хотя ни одна из них мне не по вкусу, я все равно покупаю бутылку. Я пытаюсь сохранить свой запас тридцатилетнего Лонгморна и не знаю, когда смогу найти для него другой источник. Любой виски лучше, чем никакого.

Когда я стою в очереди у кассы, меня можно принять за обычного фермера, домохозяйку или учителя на пенсии. В течение многих лет я учила себя не выделяться, не привлекать к себе внимания, и теперь это происходит без усилий, что одновременно и печально и приносит облегчение. Иногда я скучаю по тем дням, когда на меня обращали внимание, по тем дням, когда я носила короткие юбки и туфли на шпильках и чувствовала взгляды мужчин на своем теле.

Кассирша, округлив глаза, смотрит на меня, потом на счёт, а затем снова на меня. — Это будет, эм-м-м, ничего себе, двести десять долларов. — Она поднимает на меня глаза, словно ожидая, что я буду возражать, но я этого не делаю. Это из-за виски. Оно мне даже не нравится, но некоторые вещи в жизни считаются предметами первой необходимости.

Я перехожу улицу и следую за Беном в "Мэриголд".

Я сразу замечаю его, сидящего с Декланом Роузом в угловой кабинке. Как обычно, оба мужчины сидят лицом ко входу — привычка, от которой они не могут избавиться даже на пенсии. Деклан, в своем твидовом пиджаке и красивой львиной гривой волос, выглядит как профессор истории, кем он и был раньше. В шестьдесят восемь лет его некогда черные волосы наполовину поседели, но они все еще такие же густые, какими были, когда я встретилась с ним впервые, почти четыре десятилетия назад. В отличие от профессора Деклана, Бен Даймонд выглядит весьма угрожающе со своей бритой головой и черной кожаной курткой. Требуется врожденная властность, чтобы выглядеть так в семьдесят три года, но у Бена она все еще есть. Когда я подхожу к их кабинке, они оба поднимают глаза.

— О, Мэгги! Присоединяйся к нам, — говорит Деклан.

— Давненько тебя не видел. Чем ты занималась? — спрашивает Бен.

Я проскальзываю в их кабинку. — Мне нужно было решить проблему с лисой.

— Полагаю, лиса уже умерла.

— Сегодня утром. — Я поднимаю взгляд на проходящую мимо официантку. — Кофе, пожалуйста, Джанин.

— Меню? — спрашивает она.

— Не сегодня, спасибо.

Бен изучает меня. Читать лица — его талант, и он, должно быть, чувствует, что я с какой-то определённой целью присоединилась к ним. Я жду, пока Джанин окажется вне пределов слышимости, прежде чем задать мужчинам свой вопрос.

— Кто меня искал?

— Кто-то ищет тебя? — говорит Деклан.

— Была некая женщина, нездешняя. Я слышала, вчера она была на почте и спрашивала, как найти ферму Блэкберри.

Мужчины смотрят друг на друга, затем на меня.

— Для меня это новость, Мэгги, — говорит Бен.

Джанин приносит мне кофе. Он слабенький, но, по крайней мере, не сожжен, как у Лютера. Мы ждем, пока она уйдет, прежде чем продолжить разговор. Для нас это просто сила привычки. Причина, по которой мужчины всегда выбирают эту кабинку, заключается в том, что она напоминает безопасно изолированный аванпост, вдали от любопытных ушей.

— Тебя это беспокоит? — спрашивает Деклан.

— Я не знаю, повод ли это для беспокойства.

— Она интересовалась твоим именем? Или только названием фермы?

— Только ферма. Это может ничего не значить. Откуда ей знать, что именно я там живу?

— Они могут узнать все, что угодно, если действительно захотят.

Мы замолкаем, когда два посетителя встают из-за своего столика и проходят мимо нас к кассе. Наступившая тишина дает мне возможность обдумать слова Деклана. Если действительно захотят. Это как раз то, на что я и рассчитываю, что я не стою того, чтобы меня выслеживать. Всегда есть рыба покрупнее, а я всего лишь мелкая рыбешка. Или, может быть, рыба среднего размера. Зачем прилагать усилия, чтобы выследить женщину, которая не хочет, чтобы ее нашли? За шестнадцать лет, прошедших с момента моей отставки, я постепенно ослабила бдительность. Теперь я настолько привыкла быть птицефермом из маленького городка, что сама начала верить, будто я только фермер и есть. Так же, как Бен — всего лишь вышедший на пенсию продавец гостиничных принадлежностей, а Деклан — всего лишь вышедший на пенсию профессор истории. Мы знаем правду, но храним секреты друг друга, потому что у каждого из нас есть свои, которые необходимо охранять.

Взаимный шантаж безопасен.

— Мы приложим уши к земле, — говорит Бен. — И узнаем, кто эта женщина.

— Буду признательна, спасибо. — Я положила два доллара на кофе.

Деклан говорит: — Ты придешь сегодня в книжную группу? Прошло два месяца с момента твоего последнего посещения. Мы скучаем по тебе.

— Какую книгу вы обсуждаете?

— Путешествие Ибн Баттуты. Ингрид её выбрала, — говорит Бен.

— Я уже читала её.

— Тогда ты можешь дать нам пояснения, — говорит Деклан, — потому что мы с Беном еще не сделали домашнее задание. Сегодня вечером мы встречаемся в доме Ингрид и Ллойда. В шесть часов мартини. Имея в своем распоряжении несколько таких людей, возможно, мы сможем пропустить обсуждение книги и вместо этого сразу перейти к рассмотрению местных сплетен. Можем ли мы рассчитывать на тебя?

— Я подумаю.

— Это не ответ, — рывкает Бен. Он пытается заставить меня прийти. Мне всегда было интересно, насколько хорошо этот образ гангстера работал на него, когда он был в поле. Меня он, конечно, никогда не пугал.

— Хорошо, я буду там, — говорю я.

— А я прослежу, чтобы твоя любимая водка была со льдом, — говорит Деклан.

- “Бельведер”.

Деклан смеется. — Ну правда, Мэгс, неужели ты думаешь, я забыл, какую ты любишь водку?

Конечно, он знает, что я предпочитаю водку. За красивой шевелюрой Деклана скрывается умение разбираться в деталях и талант к иностранным языкам, который и позволил ему выучить их семь. Я сдалась на трёх.

Вернувшись в машину, я еду домой по проселочным дорогам, ухабистым от наледи, через черно-белый пейзаж с голыми деревьями и заснеженными полями. Это не то место, где я представляла себя в конце своей жизни. Я выросла в месте, где было пыльное, жаркое и ослепительно яркое лето, и моя первая зима в штате Мэн была непростой. Я научилась колоть дрова, ездить по льду и размораживать замерзшие трубы, и я поняла, что человек никогда не бывает слишком старым, чтобы адаптироваться. Когда я была молода и представлял себе обстановку для идеального уединения, я мечтала, что это будет вилла на вершине холма на острове Самуи или домик на дереве на полуострове Оса, где мне будут петь серенады птицы и обезьяны-ревуны. Это были места, которые я знала и любила, места, куда, в конце концов, я не смогла сбежать.