Посланец Сварога - Лопатин Георгий - Страница 69

А народу вокруг собралось уже порядочно. Весть о происходящих событиях разнеслась по городищу со скоростью степного пала.

– Эй, пастух, что ваш распятый бог вам, овцам, заповедовал делать со своими врагами…

– Прощать, – глухо ответил посол, не дожидаясь ответа священника.

– Ты прощаешь меня?

Рус даже руки развел в стороны, как для объятий.

– Прощаю…

– Давай же обнимемся!

Рус обнял посла.

Толпа вокруг гудела.

Рус же тем временем, разомкнув объятья, нанес новый удар по лицу посла и засмеялся. Его поддержали набежавшие к этому моменту многочисленные зрители.

Посол, пылая гневом, резко развернувшись, вскочив на подведенного ему коня и изрыгая проклятия с обещанием жестоких кар, бросился прочь из городища. За ним, под свист и оскорбления, – все остальные.

– И что это было? – спросил Лех, уперев руки в боки, голосом, не обещающим ничего хорошего.

– Хм-м… Знаешь, брат, что самое забавное? – как ни в чем не бывало спросил Рус.

– И что же?

– То, что эти греки сами о себе написали в одной древней книге: «Бойтесь данайцев, дары приносящих». И вот они принесли тебе дары…

60

Рус в целом без потерь для себя вывернулся из ситуации с оскорблением посла. Достаточно было напомнить, что решение об исходе принято на Великом вече, и не в праве кагана, а теперь уже пана Леха, его отменять. Разве что собирать новое Великое вече…

Понимая, что за ним не заржавеет, Рус и устроил этот цирк с избиением. Посольство, кстати, умотало в тот же день. Кроме того, он надеялся, что этот его поступок, ставший с помощью девушек-агентесс Ильмеры, достоянием широкой общественности, особенно в западных племенах, превратится в очередную забаву (а то аварские покатушки друг на дружке уже всем приелись). И если христиан начнут активно мутузить (а желающие наверняка найдутся, как говорится, дурное дело нехитрое), то отношения между ромеями и славянами вконец испортятся. Но объясняться, конечно, пришлось, и тут уже Рус не пожалел черных красок для дискредитации христианства.

– Эта религия делает людей слабыми и безвольными, брат. Не зря же они все время повторяют, что, дескать, их господь терпел и нам велел. Дескать, терпите всякую несправедливость, а как сдохнете, так на небесах воздастся. Не мстите, ибо бог велел прощать врагов своих. Терпилы… И даже нашествие врагов они считают за наказание своего бога и вместо того, чтобы сопротивляться, покоряются, ибо бог им велел принимать все со смирением.

– Действительно, странная религия…

– Это еще что! Они бога своего едят во время причастия! Представляешь?!

– Это как?! – опешил Лех.

– Ритуально. Хлеб – это плоть бога, а вино, соответственно, божественная кровь. И как с такими людьми, что ритуально жрут своего бога, как какие-то дикари-людоеды, вообще можно иметь какие-то дела?!

Планируя набег на Крым, Рус попытался учесть все слабые места, и самым серьезной проблемой стали все те же стрелы, будь они неладны. Вроде и много стал производить станок, от пяти до семи сотен штук в день, но, как известно из грустной спецназовской шутки из будущего, патронов может быть очень мало, просто мало, но больше не унести. Все это полностью относится и к стрелам.

Посчитав, сколько станок произведет стрел для набега, за вычетом того, что придется продать союзным племенам за поставку сырья (собственно, обменом на древки и уголь) и ромеям за денежку для платы всем остальным участникам процесса, прослезился. Действительно, кошкины слезки. В лучшем случае получалось тысяч двадцать, и это если засадить дополнительных работников, чтобы они эксплуатировали станок круглые сутки. Это ни о чем.

Так что пришлось, как только появились сколько-нибудь свободные средства, заказывать у Тита новые подшипниковые пары колец и делать новые токарные станки. В конце сентября было сделано дополнительно десять станков. И вот они уже полностью работали на крымский набег. Рус тайно разместил это производство совсем в другом, почти зачахшем поселке.

Почему тайно? Чтобы, когда производством древок все-таки заинтересуется брат, то не возжелал большего в качестве своей «дольки малой». А то он, как продукт своего времени, мог и упереться рогом, чтобы продать все ромеям и получить деньжат для своих хотелок, коих, как известно, тоже всегда мало. Мог, конечно, и понять, войти в положение, но Рус решил не рисковать. Лучше потом раскрыться, после набега.

В итоге за октябрь, ноябрь и декабрь эти десять неучтенных станков, производя по пять сотен древок в сутки каждый, выдали к началу похода готовых к употреблению четыреста пятьдесят тысяч штук. Всего. Да, именно что «всего», ибо хотелось большего. В несколько раз. Во много-много раз больше.

То, насколько этого количества мало, показывает тот факт, что Рус мог оснастить прибывших на его зов воинов в количестве пятнадцати тысяч человек всего… тридцатью стрелами. Тридцатью!

Так что для того, чтобы не распыляться, выдавая дефицитный ресурс откровенно криворуким и слабосилкам (у большинства луки оказались прямо скажем дрянными, скорее охотничьими, а не боевыми), пришлось выбирать из прибывших хороших лучников с мощными луками. В итоге собрал отряд из тысячи стрелков и каждому выдал по четыреста пятьдесят стрел. Тоже не ахти, но хоть что-то.

Поскольку все же не все древки портятся после выстрела и их можно было использовать повторно, то для такого случая с собой брали дополнительно наконечники в количестве ста тысяч штук. Казалось бы, что мешало сделать не десять, а двадцать или еще больше станков?

Банальная нехватка сырья, хотя при желании этот вопрос можно было бы решить, но больше все-таки финансовые трудности. Банально нечем платить за сырье. Ведь закупать надо не только древесину на древки, но и на топливо, а также платить гончарам за тигли, в которых плавился песок для отливки наконечников, для чего тоже нужна прорва топлива.

Топливо потреблялось в столь зверски огромном количестве, что для его экономии для сушки древок пришлось использовать дым от плавки песка. Плотники изготовили два десятка саней, немного, но большего и не требовалось. На них загрузили продовольствие, запасы стрел и ящики с наконечниками. Стрелы, кстати, чтобы не испортились на воздухе и их не повело от впитанной сырости (деготь, конечно, предохранял, но все же подстраховаться не мешало), помещали в кожаные мешки по полтысячи штук, дополнительно на дно клался мешок с солью, которая, как известно, хорошо впитывает влагу, причем соль регулярно менялась на дополнительно просушенную. Так что с боеприпасами все должно было быть хорошо.

И вот когда настал день «Д», пятнадцатое января (погода, к счастью, установилась ожидаемо ровная, маловетреная, с температурой в пределах пятнадцати градусов днем, плюс-минус пара), войско, пришедшее под знамя Руса, двинулось на юго-восток.

Кстати о знамени. Наложницы Руса вышили на конопляно-льняном темно-красном полотнище крапивно-шерстяными нитями с использованием бисера штандарт с изображением огненного финиста-сокола. Рус, как мог, изобразил желаемое (благо в этом плане не совсем криворукий). Сокол крыльями образует круг и как бы проявляется из пятна света. От крыльев идут ломаные черные линии Коловрата, он же Черное солнце славян. Получилось очень и очень неплохо, особенно птичка хорошо вышла за счет разноцветного бисера, сверкающего на солнце.

Сотням также были даны отдельные треугольные флажки, кои сшили уже на заказ женщины племени, но без использования бисера. Стилизованный финист на ало-красном полотнище, но черной нитью с поднятыми крыльями, образующими сферу, внутри которой ставилась арабская цифра.

Тысячам давался классический прямоугольный флаг, но уже черного цвета с финистом красного окраса, между крыльями которого также стояла цифра тысячи, но уже в римском исполнении.

Подобные символы значительно повысили управляемость войска, набранного с миру по нитке.