Посланец Сварога - Лопатин Георгий - Страница 53

Сейчас Рус совсем не удивлялся тому факту, что из всех жен вождя волынского союза племен именно она осталась единственной. Остальные его супруги почили в бозе, кто заболел, одна поранилась и сгорела от заражения крови, кто еще от чего помер. Тут невольно задашься вопросом, а естественными ли были все эти смерти? Не помогла ли она соперницам отойти в мир иной?

С детишками от других жен тоже случились различные неприятности, по крайней мере с мужской ее частью: кто с коня слетел и шею себе сломал, кто утонул, кто, простудившись, не смог выздороветь…

«Умная и жестокая тварь, – подумал он. – И остается только гадать, что она такого наговорила любимому внучку…»

– Что его наложницы говорят?

Частенько мужчины выбалтывают свои переживания и планы любовницам.

– Подружка на этот счет ничего не написала, но думаю, Коман со своими наложницами не сильно разговорчив. Он вообще очень скрытен.

– Понятно…

«Бабке об этом свойстве мужиков тоже хорошо известно, так что наверняка воспитала Комана в нужном ключе, чтобы не трепался почем зря с наложницами», – снова подумал Рус.

– И что дальше?

– А дальше Коман поехал к Истру. На этом все.

– Вот это уже интересно. Даже очень.

Рус хорошенько задумался, пытаясь проанализировать полученные сведения.

– Давай, Иля, подумаем на пару, что эта старая карга могла сказать внучку и зачем он после этого сорвался к Истру. Как говорится, одна голова – хорошо, а две – еще лучше…

Ильмера на это только фыркнула.

– Две головы – это очень плохо, Финист… Таких богам в жертву приносят.

– Да, мутант… Но все-таки представь, что у тебя есть внук, а ты очень властная женщина. Какие у тебя могут быть цели в этом случае?

– Ну, в нашем случае, чтобы Коман стал каганом.

– Верно… Но информация о том, что не удалось заключить договор с утигурами и кутригурами сильно обеспокоила Елену. Почему?

– А ты знаешь?

– Есть версия, – признался Рус, – но хотелось бы ее проверить, для того и нужная вторая голова, в данном случае – твоя, Уголек.

– Хм-м, дай подумать… Если так посмотреть, то получается, что именно военный союз с гурами был бы для Комана идеальным вариантом, чтобы в итоге стать каганом…

– Поясни. Этот момент от меня ускользнул.

Приободренная Ильмера продолжила:

– Тогда мы вместе с гурами вошли бы в жесткое противостояние с аварами, а это масштабные битвы. В битвах, как правило, гибнет много воинов, а вместе с ними и их вожди… То есть были все шансы, что большая часть претендентов на булаву кагана просто рано или поздно погибла бы, проявляя отвагу и геройство, а сам Коман при этом смог бы как-то выжить. Верно?

– Очень на то похоже. Это их действительно могло расстроить. Вопрос в том, чего он так резко рванул к Истру?

– Уж точно не с горя бухать с другом, – усмехнулась Ильмера.

– Да уж точно… Да и не верю я в их дружбу, по крайней мере со стороны Комана.

Ильмера согласно кивнула.

– Да, Коман – манипулятор, а Истр лишь орудие в его руках, но он никак этого не поймет, очень уж Коман его хорошо приручил.

Это было так. Все дело заключалось, пожалуй, в том, что и Коман, и Истр являлись единственными сыновьями от своих матерей. У остальных-то имелись братья с сестрами, и они образовывали свои сплоченные группки-команды, в которые нет хода другим. На этой почве два одиноких волка и сошлись. Точнее Коман, науськанный бабкой, умело привязал к себе Истра. Он стал главной, а потом и единственной торпедой Комана, только не осознавал своего незавидного положения. Туповат-с. Из серии «мне бы саблю, да коня, да на линию огня…»

– Орудие… – задумчиво повторила Ильмера и ее глаза широко распахнулись от осенившей ее догадки. – Нет… не может быть…

Рус только горько усмехнулся, глядя на сестру, не желающую принять злую правду.

– Вспомнила график дежурств на границе? – спросил он.

– Да…

И Рус, и Истр должны были охранять границу в одно время, Рус для этого уже достаточно выздоровел, лишь слегка прихрамывал. Но патрулировать границу приходится верхом.

– Но я не верю, что он решит напасть на тебя…

– Не сам.

– А как?

– А если подумать?

– Кутригуры?

– В яблочко.

– Не успеет… Пока найдет, пока соберут достаточно сильный отряд…

– А он, скорее всего, станет собирать отряд не для атаки на мою дружину, там отряд будет замечен, и я просто уйду.

– Тогда как?

– Атакуют наше городище.

– Нет, не хочу верить, что Истр пойдет на это… Зачем?

– Да мало ли? Истр в полной психологической зависимости от Комана, а тот держит Истра практически в ненависти к нам. Уверен, что он его хорошо эмоционально накачивает во время полупьяных разговоров, дескать мы все считаем Истра никчемным слабаком, и только он, Коман, считает Истра великим воином, а в качестве доказательства своих слов обещает, что когда станет каганом, то сделает Истра главным военачальником, как в Ромейской империи, и ему будут оказываться всяческие почести, и так далее и тому подобное.

– А как же желание стать каганом самого Истра? Неужели откажется в пользу Комана?

– А почему бы и нет? Коман вполне может задурить Истру голову тем, что если он станет каганом, то ему придется заниматься многими скучными вещами, судить, торговать, утрясать склоки между племенами и так далее и тому подобное, вместо того чтобы веселиться на пирах и ходить в походы, в чем заключается истинное предназначение воина и состоит главное веселье.

– Похоже на правду, – после немного затянувшейся паузы, согласилась Ильмера. – Истр на многое пойдет, чтобы стать «великим воином» и тем более главным военачальником…

– И мы стоим на пути его мечты.

– Проклятье… Но постой, Финист, что наша смерть даст Коману? Зачем он натравил Истра на нас?

– Сама подумай. В лидерах остаемся я и Лех. Наши идеи пока равновесны.

– И? Если он убьет тебя, то идея Леха может перевесить.

– Выгодно ему это?

– Даже не знаю… Появляется плохо прогнозируемый фактор в виде авар. А что они решат…

Ильмера пожала плечами.

– Коман может втереться к ним в доверие и полностью лечь под них, бабка ему в этом поможет.

– Может, но все равно как-то не надежно, – с хмурым видом покачала головой Ильмера. – К тому же не думаю, что авары столь просты. Раз уж там как-то уживаются по факту три народа, значит, их каган должен быть очень умен, и мне кажется, что он быстро раскусит змеиную суть Комана, а затем, чтобы тот их не подставил в решающий момент, переметнувшись к тем же ромеям, решит в каганы двинуть кого-нибудь попроще… В этом плане им больше подойдет как раз легко управляемый Истр. Думаю, Еля это должна хорошо понимать.

– Тогда что можно сделать, если нас не станет?

– Не знаю…

– Подхватить выпавшее из моих рук знамя идеи переселения.

– Точно!

– А если еще и Леха чуть позже спровадить на встречу с богами, то для него это станет совсем идеально.

– Что же делать, Рус? Это же ужасно… Отец нам не поверит…

– Не поверит. Так что будем готовиться и постараемся встретить гостей со всем нашим горячим радушием, Уголек…

46

В середине октября вернулся Лех, о чем сообщил прибывший от Пана гонец с приказом прибыть к концу месяца на Верховое вече, на котором будет принято окончательное решение относительно того, как поступить.

– Судя по тому, что есть варианты, то Лех добился успеха, – сказал Славян.

– Похоже на то, – согласился Рус.

Но особо по этому поводу не волновался. Общественное мнение было, мягко говоря, против союза с аварами. Заложенные под общественное мнение «бомбы» сработали. Во-первых, заразным поветрием среди молодежи расползлась аварская забава кататься на проигравших. И все знали, откуда ноги растут у этой потехи, невольно примеряя ее на себя. Во-вторых, вожди не хотели становиться младшими союзниками, то есть откровенно подчиненными по факту лишь с совещательным голосом, а не решающим правом, и следовательно, идти в первых рядах аварской армии, принимая на себя главный удар их врагов. И в-третьих, их все-таки страшило, что даже такой не слишком выгодный союз в любой момент может рухнуть со смертью аварского кагана, и они из союзников превратятся в добычу, когда мужчин продадут в качестве рабов ромеям, а женщин возьмут себе для утех. Последний пункт особенно активно вдалбливали своим мужьям, братьям и отцам женщины, не желавшие такого для себя и своих детей. Как известно, капля камень точит, а тут на камень тек настоящий ручей.