Король гор. Человек со сломанным ухом - Абу Эдмон - Страница 35

«В самом деле, — подумал я. — Когда я окажусь в компании двух бандитов в одном лье отсюда, так ли трудно будет выиграть у них забег? В любом случае опасность удвоит мои силы. Лучше бегает тот, кому необходимо бежать быстрее. Почему, спрашивается, заяц считается самым быстрым животным? Потому что ему больше других угрожает опасность».

Я принял предложение Короля, и он немедленно приставил к моей персоне двух охранников. Хаджи-Ставрос не стал давать им подробные указания. Он лишь кратко их предупредил:

— Этот милорд стоит пятнадцать тысяч франков. Если вы его потеряете, то вам придется либо возместить ущерб, либо оказаться на его месте.

Мои стражи нисколько не были похожи на инвалидов. У них не было ни ран, ни контузий, ни каких-либо видимых повреждений. Зато они были прекрасными ходоками, а на то, что им жмет обувь не стоило и надеяться, поскольку обуты они были в широкие мокасины, из которых торчали их грязные пятки. Быстро оглядев провожатых, я с сожалением отметил, что каждый из них был вооружен пистолетом, длинным, как детское ружье. Однако

из-за этого не стоило впадать в отчаяние. Пожив в обществе бандитов, я привык к свисту пуль. Посему, закинув за спину коробку, я отправился в путь.

— Желаю хорошо провести время! — крикнул вдогонку Король.

— Прощайте, сир!

— Ну нет! До свидания!

Я повел моих попутчиков в направлении Афин, решив, что с паршивой овцы хоть шерсти клок. Они не возражали и позволили мне идти в любую сторону. Оказалось, что бандиты гораздо лучше воспитаны, чем четыре жандарма Пери-клеса. Они предоставили мне полную свободу действий. Во всяком случае при каждом моем шаге их локти не впивались мне в бока. Мой пример вдохновил стражников, и они принялись собирать к ужину какие-то травы. А на меня напала жажда деятельности, и я, не разбирая, стал рвать все, что попадалось под руку, следя лишь за тем, чтобы не перегрузить коробку, которая и без того была весьма тяжелой. Забег с такой ношей вполне мог бы обернуться моим проигрышем. Однажды мне довелось присутствовать на скачках, и там я заметил, что один из жокеев постоянно проигрывал из-за того, что был тяжелее своих соперников на пять килограммов. Я делал вид, что не отрываю глаз от земли, хотя на самом деле моя голова была занята мыслями иного рода. В подобных обстоятельствах неиз-

Я делал вид, что не отрываю глаз от земли

бежно забываешь, что ты ботаник и помнишь лишь о том, что ты пленник. Думаю, что и Пелиссон не стал бы столь тщательно изучать в своей камере пауков, будь у него при себе хоть какая-нибудь железка, пригодная, чтобы распилить решетку23. Возможно, в тот день мне и вправду попадались неизвестные науке растения, способные навеки прославить имя натуралиста, но меня они интересовали не больше, чем сорная трава. Наверняка я не раз прошел мимо великолепных экземпляров Boryana variabilis, весивших вместе с корнями не менее полуфунта, но даже не взглянул в их сторону. Все мое внимание было сосредоточено на видневшихся вдали Афинах и на неотступно следовавших за мной бандитах. Я постоянно следил за их глазами в надежде, что какой-то курьез отвлечет их вни-

мание, но у каждого из них один глаз всегда был повернут в мою сторону, даже когда оба собирали свой салат или следили за полетом стервятников.

Наконец я придумал, чем их занять. В какой-то момент мы ступили на узкую тропинку, которая со всей очевидностью шла в направлении Афин. Я заметил слева от себя пучок жерновцов метельчатых, который волею Провидения вырос на вершине скалы. Сделав вид, что мне абсолютно необходимо завладеть этим сокровищем, я стал с большим трудом карабкаться по крутому откосу. При этом я так пыхтел, что один из охранников проникся ко мне жалостью и предложил подсадить меня. На такое я даже не рассчитывал. Поблагодарив его за готовность прийти мне на помощь, я взгромоздился ему на плечи и так сильно прошелся по ним своими подбитыми гвоздями подошвами, что несчастный взвыл от боли и сбросил меня на землю. Его товарищ, с интересом следивший за нашими акробатическими упражнениями, сказал ему: «Погоди, я встану на тебя вместо милорда. В моих ботинках нет гвоздей». Сказано — сделано. Он встал на плечи товарища, схватил растение за стебель, с трудом вырвал его и испустил крик отчаяния.

Но его крик запоздал. Я уже бежал без оглядки, а благодаря их оцепенению смог выиграть еще несколько секунд. Однако они не стали терять время на взаимные обвине-

Я бежал изо всех сил

ния, и вскоре я услышал за собой звуки погони. Я тут же удвоил скорость. Дорога была красивая, ровная, гладкая, словно специально сделанная для меня. Мы сбегали вниз по крутому склону. Я бежал изо всех сил, прижав руки к бокам, не обращая внимание на камни, летевшие у меня из-под ног, и не замечая, куда ставлю ногу. Казалось, что земля сама движется подо мной, а скалы и кусты по обе стороны дороги бегут в обратном направлении. Я был легким, стремительным, мое тело стало невесомым, и вдобавок ко всему у меня выросли

крылья. Но звук, производимый четырьмя резвыми ногами, действовал мне на нервы. Внезапно они остановились, и все звуки разом стихли. Неужели у них кончились силы, и они прекратили преследование? Вдруг в десяти шагах от меня возникло облачко пыли, а чуть подальше на серой скале появилось белое пятно, и до моих ушей долетел звук двух одновременно сделанных выстрелов. Это бандиты разрядили в меня пистолеты. Я подвергся обстрелу, но продолжал бежать. Затем преследование продолжилось. Я услышал голоса бандитов. Они, задыхаясь, кричали мне: «Стой! Стой!» Но я не остановился. Тем временем я сбился с дороги, тропинка исчезла, и я перестал понимать, куда бегу. Внезапно на моем пути возникла канава, широкая, как небольшая речка. Но я уже так разогнался, что не успел оценить ее ширину. Пришлось прыгать, и в прыжке я понял, что спасен. Но тут у меня лопнули подтяжки, и я понял, что пропал!

Вот вы смеетесь! Хотелось бы посмотреть, сударь, как бежали бы вы без подтяжек, придерживая на бегу штаны! Уже через пять минут я был схвачен. Бандиты совместными усилиями надели на меня наручники, опутали ноги веревками и, подгоняя палками, погнали в лагерь.

Король встретил меня так, словно я был банкротом и задолжал ему пятнадцать тысяч франков.

— Сударь, — сказал он мне, — я был о вас другого мнения. Я решил, что вы приличный человек, но я ошибся. Никогда бы не подумал, что вы способны на такой посту-

пок. А ведь я так хорошо к вам относился. Пусть вас не удивляет, что отныне по отношению к вам будут приняты самые строгие меры. Вы сами меня к этому вынудили. Вы не сможете покинуть свою комнату впредь до особых распоряжений. Стеречь вас будет один из моих офицеров.

Имейте в виду, что это лишь предупредительная мера. Если такое повторится, то вас будет ждать более суровое наказание. Василий, тебе я поручаю охранять этого господина.

Василий с обычной вежливостью поприветствовал меня.

«Ах, подонок, — подумал я, — ведь это ты кидаешь в огонь маленьких детей! Это ты хватал за талию Мэри-Энн. Это ты пытался ударить меня кинжалом, когда праздновали Вознесение. Ну что ж, лучше уж ты, чем кто-нибудь другой».

Не буду рассказывать о тех трех днях, что я провел в компании Василия. Этот тип до того мне наскучил, что врагу не пожелаешь. При этом он не желал мне зла и относился ко мне с некоторой симпатией. Я даже подумал, что, будь я его личным пленником, он отпустил бы меня без всякого выкупа. Мое лицо сразу ему понравилось. Я напоминал ему младшего брата, приговоренного к смерти судом присяжных. Но эти проявления дружеских чувств действовали на меня хуже любых издевательств. Еще до восхода солнца он желал мне доброго утра, а на сон грядущий желал всяческих благ, список которых был нескончаем. Когда я крепко спал, он будил меня, чтобы поинтересовать-