Изгнание владыки - Адамов Григорий Борисович - Страница 64

Могучий и протяжный вой чапаевской сирены, покрывая свист ветра, торжествующе разнесся над ледяной пустыней. Из ночной тьмы тотчас же послышался такой же протяжный, ответный крик, потом другой.

– «Иду вперед! Следуйте за мной!» – закричал Дима, хлопая в ладоши и переводя на человеческий язык эту перекличку кораблей. – «Иду вперед! Следую за вами!» – это «Полтава» и «Щорс» отвечают.

– Ишь ты! – сказал Дмитрий Александрович. – Откуда ты это знаешь?

– Иван Павлович объяснил мне все звуковые сигналы. А если бы «Чапаев» дал три коротких гудка, то это значило бы: «Дайте полный ход назад!» А «Полтава» и «Щорс» ответили бы тоже тремя короткими гудками: «Даю полный назад!» Десять разных сигналов имеется.

– Иван Павлович из тебя полярника сделает, – тихо засмеялся Дмитрий Александрович.

– А я уже давно полярник в душе, – ответил Дима, – но никогда не слыхал, чтобы так резали лед. Это горячей водой, наверное? Правда?

– Ну, что ты! Даже кипятком не удалось бы так быстро проделать эти глубокие надрезы во льду. Ведь лед-то трехметровой толщины! Главное здесь не температура воды, а давление, под которым ее бросают на лед. Под давлением в десять-двенадцать атмосфер струя воды получает твердость стального лома. Попробуй перерубить ее саблей – клинок разлетится в куски, как стекло. Человека такая струя может пробить насквозь. А здесь вода вырывается из ствола гидромонитора под давлением в двадцать-тридцать атмосфер. Она не только лед, но и камень пробьет. И все-таки даже такая струя действовала бы не так быстро, как сейчас, если бы не георастворитель. Ты слыхал что-нибудь про него?

– Нет, никогда не слыхал. Что это, Дмитрий Александрович?

– Георастворитель – значит растворитель земли, вернее всего, из чего состоит земля: гранита, песчаника, глины, руды. Это новое химическое вещество, которое недавно изобрели у нас. Если добавить хотя бы крупинку его к цистерне воды, она получает способность размывать, разъедать с необыкновенной быстротой даже гранит, особенно если действует под большим давлением. В воде, таким образом, соединяются сила и едкость. И тут уж никакой лед не устоит.

На трапах, ведущих с палубы на бак, послышался топот ног, и через минуту наверху показался чем-то озабоченный Иван Павлович в сопровождении нескольких человек из команды. Люди были одеты в электрифицированные комбинезоны и нагружены разнообразными инструментами.

Увидев Дмитрия Александровича и Диму, Иван Павлович направился к ним, бросив на ходу несколько коротких приказаний сопровождавшим его людям.

– Наблюдаете работу ледорезов? – спросил моряк. – Ну, как вам нравится?

– Замечательно! – живо воскликнул Дима, не давая Дмитрию Александровичу времени ответить. – Я уже знаю и про давление и про георастворитель… прямо, как масло ножом!

– Это вы отбиваете у меня его восторги, Дмитрий Александрович? – рассмеялся Иван Павлович. – К сожалению, беда случилась: георастворитель у нас кончается. Остатка хватит всего лишь на час-полтора…

– Как же это так? – спросил Дмитрий Александрович. – Разве «Чапаев» не взял с собой достаточного запаса?

– В том-то и дело! Произошло какое-то странное недоразумение. В спешке во время погрузки нашему мониторщику вместо георастворителя сдали баллоны с другими химическими реактивами. Как бы то ни было, но положение создается затруднительное.

– Странно… странно… – произнес Дмитрий Александрович, задумчиво потирая подбородок.

Диме очень нравился этот его жест. Серые глаза Дмитрия Александровича делались при этом далекими и глубокими, как будто смотрели куда-то в глубь себя, и лицо изменялось – становилось и чужим и таким родным, что хотелось еще больше любить его и во всем верить ему. Такой человек, думалось Диме, если посоветует, то уж верно и крепко. Он поможет, если понадобится.

– Что же будет делать «Чапаев», когда иссякнет остатки георастворителя? – спросил Дмитрии Александрович.

Иван Павлович вместо ответа кивнул на людей, пришедших с ними на бак.

Разделившись на группы, они возились у бортов корабля, возле его прозрачных стен, там, где снаружи, рядом с металлическими вантами,[80] поднимались две тонкие длинные трубы. Над толстой прозрачной крышей бака трубы эти широко расходились и соединялись третьей горизонтальной трубой со множеством вставленных в нее коротких открытых трубок.

Люди опустили по одной прозрачной пластине в каждом борту, открывая себе доступ к поднимавшемся вверх трубам. С радостным, торжествующим воем на бак ворвался ветер, принес колючий холод и мелкую снежною пыль.

Взбираясь по вантам, люди начали осматривать трубы, проверять и продувать их какими-то приборами.

– Что они делают? – спросил Дмитрий Александрович.

– Капитан решил прибегнуть к новому средству, – ответил Иван Павлович, – еще ни разу не испытанному у нас. Из-за спешки при снаряжении «Чапаева» в порту не успели полностью смонтировать новые машины, и они не были опробованы. Монтаж решили закончить в пути. Это уже сделано. Во всяком случае, моя электротехническая часть готова к работе. А опробование придется произвести сейчас, но не в легком, а, как видите, в тяжелом льду. Можно сказать, в боевых условиях. Это не совсем безопасно.

– Что же это за новое средство? – заинтересовался Дмитрий Александрович.

– Будем сжигать лед…

– Как сжигать? – изумленно спросил Дима. – Как же можно сжигать лед? Объясните, пожалуйста, Иван Павлович!

Иван Павлович рассмеялся, и мелкие морщинки собрались сеткой в уголках его живых глаз.

– Сначала посмотри, как это делается, а объясню потом. Сейчас некогда, тороплюсь.

Проверка труб скоро закончилась, люди подняли бортовые пластины и ушли. На баке снова сделалось тепло, и лишь мокрая палуба напоминала о минутном разгуле арктического ветра, холода и снега.

Дима не сводил глаз с труб, вопросы сыпались на Дмитрия Александровича без конца н без передышки:

– Что же это значит? Сжигать лед! Как это можно? Нефтью поливать его будут и потом зажигать и растапливать, что ли? Скажите же, Дмитрий Александрович! Вы никогда не слыхали об этом? Нет, Иван Павлович просто дурачит меня! Он любит шутить.