Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга VIII - Ракитин Алексей Иванович - Страница 77

В 20:40 31 июля 1969 г. несколько полицейских автомашин остановились перед домом № 619 по Эммет-стрит в Ипсиланти.

Дом № 619 по Эммет-стрит в Ипсиланти, который в июне 1968 г. арендовали Джон Коллинз и Эндрю Мануэль. Чуть позже к двум друзьям присоединился третий, Арнольд Дэвис. К дому примыкал гараж, на снимке видны его открытые ворота.

Большая группа работников правоохранительных органов прошла в дом. Арест Коллинза произвела группа в составе лейтенанта службы шерифа Уилльяма Малхолланда (того самого, чья дочь училась вместе с Дон Бэйзом), капитана полиции штата Мичиган Уолтера Стевенса и сотрудника Службы безопасности Университета Мелвина Фуллера. Сразу после ареста Коллинз был выведен из дома и увезён в город Плимут, в центральную криминалистическую лабораторию полиции штата, за 20 км от места ареста. Цель этого перемещения заключалась в том, что лаборатория в Плимуте занималась обработкой материалов, доставленных из дома сержанта Лэйка, и обвиняемому можно было предъявлять новые улики без задержки, связанной с их перевозкой и полным оформлением сопроводительных документов. Кроме того, криминалисты могли лично осмотреть Коллинза, взять образцы его крови и дактилоскопировать.

Коллинз отнёсся к аресту с демонстративным равнодушием, но затем взял себя в руки и принялся бодриться. Он несколько раз попытался шутить, иронично и даже снисходительно улыбался. Ещё бы, он-то чувствовал, что тылы прикрыты и никаких прямых улик, изобличающих его, найти невозможно.

Джон Норман Коллинз (фотография сделана во время оформления ареста 2 августа 1969 года).

По прибытии в криминалистическую лабораторию в Плимуте его раздели донага и осмотрели. Никаких телесных повреждений, указывающих на недавнюю борьбу, как-то — царапин, следов укусов, ссадин, синяков, осаднений кожи на кулаках и прочего — найдено не было. Рост Джона Нормана Коллинза был зафиксирован равным 180 см, вес — 68 кг. Несмотря на кажущийся недостаток веса, арестованный отнюдь не был субтильным, напротив, он был очень мускулист, без грамма жира. Спортсмены называют такой тип телосложения «сухим», а врачи — мезоморфным.

Сейчас известны несколько фотографий, сделанных Джоном Коллинзом в качестве мужской модели для журнала «Tomorrow’s man» за несколько недель до ареста. (Коллинз воспользовался псевдонимом «Билл Кенион», поэтому о существовании этих фотографий долгое время ничего не было известно, лишь спустя более 30 лет он рассказал о фотосессии, и снимки удалось отыскать в архивах издания). На них мы видим поджарого мускулистого мужчину, сравнительно небольшой вес которого не должен вводить в заблуждение. Такому, как он, не составило бы больших проблем справиться с девушками на 15–20 кг легче весом.

Джон Норман Коллинз за несколько недель до ареста попробовал себя в качестве фотомодели для журнала «Tomorrow’s man».

Для первого допроса Коллинза собралось всё руководство Межведомственного штаба, однако с переходом к "острой фазе" никто не спешил. Все ждали результатов допроса Арнольда Дэвиса, который, напомним, несколькими днями ранее обеспечил Коллинзу alibi на время похищения Карен Сью Бейнемен. Дэвиса допрашивали по месту жительства, и тот, выражаясь русским арго, моментально начал "колоться". Видимо, потрясение от вида детективов и полицейских в форме оказалось столь велико, что всю дурь из парня моментально выбило. Дэвис сразу вспомнил, что 23 июля он не катался с Коллинзом на велосипедах, а когда у него спросили, зачем же он соврал Ларри Мэтьюсону, Дэвис не придумал ничего умнее, как откровенно признаться: "Но ведь Мэтьюсон не сотрудник полиции!" Мол, сотруднику Службы безопасности Университета можно и соврать!

Воистину, иногда лучше жевать, чем говорить…

Дэвис сумел с большой точностью восстановить события 23 июля 1969 г. и фактически потопил этим всю защиту Коллинза. По утверждению Дэвиса, он вообще не имел понятия, чем занимался Коллинз всю первую половину дня. В первый раз они встретились в 15:45, около получаса пили кофе и обсуждали планы на вечер. В 16:15 они расстались, потому что Коллинз уехал в магазин для покупки запчастей для одного из своих мотоциклов (в гараже, напомним, этих мотоциклов стояло аж 4 штуки). Вечером того же дня — после 20 часов — Дэвис, Мануэль и Коллинз встретились в одном из торговых комплексов, поужинали в ресторане и после 21 часа вернулись в дом № 619 по Эммет-стрит. Некоторое время они смотрели телевизор и пили пиво, но в 23:30 Джон вспомнил, что не выгуливал собаку своей тётушки. Он живо собрался и уехал на машине в дом Лэйка. Вернулся обратно он около 00:30 24 июля. Разумеется, у Дэвиса поинтересовались, бывал ли он в доме сержанта Лэйка, и Арнольд клятвенно заверил, что ни разу не переступал порог этого дома. Он дважды ходил с Коллинзом выгуливать дога — один раз 22 июля, второй — 28 июля — и оба раза он ждал Джона с собакой перед домом.

Начав говорить, Арнольд Дэвис уже не мог остановиться и стал рассказывать детали, о которых его даже и не спрашивали. Так, он поспешил сообщить детективам, что Коллинз, узнав от него о визите Ларри Мэтьюсона, принялся убирать в своей комнате, собрал целую коробку каких-то вещей, которые сжёг на заднем дворе. После этого он принялся мыть легковую автомашину, в которой вместе с Эндрю Мануэлем ездил в июне-июле этого года в Калифорнию. Это была очень интересная информация, и она сразу заставила криминалистов сосредоточить внимание на тщательном осмотре автомашины.

Гараж, примыкавший к дому № 619 по Эммет-стрит, и стоявшая там техника, разумеется, были внимательно изучены детективами и криминалистами. Среди четырёх мотоциклов, стоявших там, оказался и тёмно-голубой «триумф» с прямоугольным зеркалом на левой стороне руля. Мотоцикл в точности соответствовал тому, который описала в своих показаниях Кэрол Вазерка. У Дэвиса, разумеется, спросили о том, как часто Коллинз ездил на мотоциклах, и свидетель поспешил ответить, что Коллинз делал это постоянно. Кроме того, он любил разного рода байкерские «фишечки» и постоянно «улучшал» свою мототехнику. В том, что он переставил на свой «триумф» зеркало с «хонды», не было ничего необычного, напротив — это была типичная для Коллинза переделка. Кроме того, как заметил Дэвис, Джон постоянно баловался с номерными знаками своих мотоциклов, переставляя их с одного на другой. Хобби такое…

Детективы насчёт этого хобби имели свою особую точку зрения, но в любом случае рассказ Арнольда Дэвиса нельзя было не признать крайне информативным и полезным. По мере того, как свидетель выдавал очередную порцию откровений, допрашивавшие его полицейские звонили в Плимут и сообщали новости, ведь они могли оказаться весьма важны при допросе Коллинза.

Заслуживает особого упоминания тот факт, что арестованный не отказывался от допроса, а напротив, демонстрировал полную готовность "сотрудничать" со следствием. Джон Коллинз, безусловно, знал, что по подозрению в убийствах девушек в районе Энн-Арбора и Ипсиланти уже арестовывались студенты университета (об этом сообщалось в газетах) и, более того, с них до сих пор не сняты подозрения. Это придавало Коллинзу, конечно, определённую уверенность в собственной неуязвимости. Кроме того, он, по-видимому, считал, что хорошо за собой "подчистил", а потому ничего серьёзного ему в качестве улик не предъявят.

В начале допроса Коллинз завёл "старую песню о главном", рассказав о велосипедной прогулке 23 июля в компании с Арнольдом Дэвисом. Очевидно, он рассчитывал на то, что сговор с Дэвисом позволит ему запутать следователей. Но после того, как Коллинза поправили, сообщив, что Дэвис изменил свои показания, Джон задумался и… изменил показания. Он заявил, что, подумав получше, вспомнил, где был на самом деле около полудня того дня — он "тягал железо" в тренажёрном зале университетского спорткомплекса. Следователи пообещали проверить это утверждение и действительно очень быстро это сделали — как догадается вдумчивый читатель, Коллинз в спортзале не появлялся.