Кровь на клинке - Трофимов Ерофей - Страница 47

– Да.

– Вот только реветь не вздумай, – рыкнул в ответ Шатун. – Я сейчас к отцу твоему съезжу. Не даст ответа, своей властью вас окручу. Мишка мне служит, значит, моя над ним воля. Ты в моей лавке служишь, значит, тоже в моей воле. А батька твой, коль дурак, так пусть и дальше обиды свои холит. Без него управимся, – закончил он и, развернувшись, вышел.

Известие о готовящейся свадьбе поставило весь казачий взвод на уши. Это было нечто новое, и казаки с интересом следили за развивающимися событиями. На их памяти решить подобный спор между староверами и адептами никонианской церкви было всегда очень сложно. Староверы всегда были слишком упрямы, чтобы так просто отступить от своих канонов. Руслану предстояло или найти компромисс, или попросту разрубить этот узел.

Так что, крепко подумав, Шатун принял соломоново решение. Усадив в коляску своего денщика, его невесту и погрузив кучу подарков для матери жениха, он отправился в станицу, откуда родом был сам Мишка. Выяснив у казаков, что в станице имеется своя церковь, парень решил устроить свадьбу там. Что называется, с соблюдением всех казацких традиций. Тут был и еще один секрет. Таким образом он показывал всему казачеству, что очень привержен их традициям и всегда готов их поддержать. Самому себе Руслан давно уже признался, что именно казачье войско может стать для него прибежищем, если власти решат от него избавиться. Как говорится, с Дону выдачи нет.

Выехав на рассвете, кавалькада вкатилась в станицу после обеда, и тут же вездесущая пацанва с визгом и воплями понеслись по центральной улице, оглашая ее известием, что Мишку женить везут. С усмешкой глядя на эту систему оповещения, Руслан только головой покачал. Коляска остановилась у ворот старенького дома, и казаки, спешившись, первыми вошли во двор, постучав рукоятями нагаек в калитку. Все это было оговорено заранее. Хозяйке требовалось время, чтобы как следует подготовить встречу дорогих гостей.

Сидя в коляске, Руслан с интересом оглядывался, рассматривая окружающую действительность. Из фильмов он хорошо представлял, как жили казаки на Дону, а вот про быт казаков на Кавказе знал только по рассказам своих подчиненных. Ну не складывалось у него выкроить время, чтобы съездить в гости даже в ближайшую станицу. Так что парень вертел головой, не скрывая любопытства.

Из дворов начали выходить станичники и не спеша окружать пространство перед воротами дома. В глазах собравшихся читалось неприкрытое любопытство. Казаки, объяснив хозяйке, что происходит, вышли из дома и принялись не спеша разгружать коляску. Один из бойцов, обойдя транспорт, доставая ящик, тихо подсказал Руслану:

– Княже, как мать с рушником выйдет, сойди наземь и начни говорить, как я сказывал.

– Добре, – так же тихо отозвался Шатун и, посмотрев на притихшую молодежь, незаметно им подмигнул, все так же тихо добавив: – Не бойтесь. Убивать вас точно не станут. Я не позволю.

– Да я все думаю, как со свадебным пиром быть, – нехотя признался Мишка. – Я ж толком денег собрать не успел.

– Нашел о чем беспокоиться, – фыркнул Шатун. – Забудь. Накормим и напоим твою станицу так, что долго вспоминать будут. И за приданое сестрам не беспокойся. Все будет, дай только срок. И дом вам в имении поставлю. Вот с моим домом закончат, и прикажу вам дом ставить.

– Это что же, княже, ты меня в имение, а кто тогда тебе служить станет? – вдруг вскинулся Мишка.

– Вот дурень, – хмыкнул Шатун. – Я ж и сам тогда к себе в дом перееду. А от моего дома до твоего пешим ходом воробью на три прыжка будет. Или ты решил, что я от тебя избавиться хочу?

– Ну, была такая опаска, – смутился Мишка.

– Нет уж, – усмехнулся Руслан. – Ты теперь за мной надолго. На то и служба. И плевать, что ты не реестровый. Ты казак, и на этом точка. А ты, Вера, запомни. Ты теперь в казачьей семье живешь. Вон, сейчас с матерью его познакомишься, у нее и учись. Она дурному не научит. И главное, не бойся ничего.

Увидев выходящую из дома женщину с вышитым рушником через плечо и широкой корчагой воды в руках, Руслан не спеша поднялся во весь рост и неторопливо сошел на землю. Казаки распахнули ворота, и парень, войдя на подворье, не торопясь подошел к крыльцу.

– Здрава будь, Марья Степановна, – сняв папаху, коротко поклонился Руслан.

Несмотря на титул и остальные регалии, здесь он был в гостях в качестве просителя.

– И ты здрав будь, Руслан Владимирович, – поклонилась женщина в ответ. – Омойся с дороги, – добавила она, протягивая парню корчагу и рушник.

Передав папаху стоявшему рядом казаку, Руслан протянул сложенные горстью руки. Полив ему, женщина протянула рушник и, дождавшись, пока парень утрется, вернула старательно расшитое полотенце. Он снова надел папаху.

– С нуждой мы к тебе, Марья Степановна, – заговорил парень.

– И что за нужда у вас?

– Миша твой уж второй год у меня служит. И случилось так, что полюбилась ему девица, которая тоже у меня служит. Вот и приехали мы к тебе, чтобы благословила ты детей. Уж прости, что не по всему обычаю, но сама знаешь, отца у Михаила нет, а Вера, она теперь без семьи осталась. Вроде как я у нее за родича. Что скажешь?

– Так мне бы для начала на девку глянуть да погуторить с ней, – вздохнув, ответила казачка.

– Ну, так зови в дом, да за стол приглашай. Там и поговоришь, – усмехнулся Руслан в ответ, даже не делая попытки улыбнуться.

Он слишком хорошо помнил, во что превращается его улыбка на фоне шрамов. Да и больно это было, хоть и времени вроде уже немало прошло.

– Что ж. Гость в дом, бог в дом, – поклонилась казачка. – Милости прошу, гости дорогие.

По совету казаков Руслан закупил на базаре разносолов, а дома попросил Матвеевну приготовить щедрое угощение, обеспечив ее продуктами. Так что хозяйке оставалось только накрыть на стол. Жестом подозвав к себе молодых, Руслан первым поднялся на крыльцо и, старательно пригибая голову, вошел в дом. Для его роста притолоки тут были слишком низкими. Пройдя в горницу, Шатун снял папаху и, старательно перекрестившись на образа, вопросительно посмотрел на хозяйку.

Будучи вдовой, женщина имела полную власть в своем доме, так что и указывать, куда гостям рассаживаться, тоже могла. Ловко проскользнув мимо него, казачка быстро обмахнула лавку в конце стола и, пряча под передником руки, пригласила:

– Присаживайся, княже, в ногах правды нет.

– Благодарствую, хозяйка, – кивнул парень и, не чинясь, сел на указанное место. – Вера, Миша, вы там доставайте пока, чего привезли, а ты, хозяйка, присядь. Разговор у нас непростой будет, – велел Руслан, воспользовавшись тем, что все положенные ритуалы уже были соблюдены.

– Кто я, тебе уже рассказали. И как видишь, я сюда просить тебя приехал не ради смеху. Мишка твой Веру любит. Давно. И потому душевно тебя прошу, Марья Степановна, благослови детей. Знаю, сын в твоей власти, но тут случай особый, – быстро пресек он попытку казачки показать гонор. – Они оба мне служат, и потому я могу их и без всякого благословения окрутить. Могу, но не хочу. Ты пойми, мать. Не должен род казацкий прерваться.

– Так ведь не казачка она, – помолчав, осторожно возразила женщина.

– И что с того? А то казаки и прежде на инородках не женились, – отмахнулся Руслан. – Кого только ни брали в жены. И турчанок, и черкешенок, и других народов женщин. А тут своя, православная.

– Так-то оно верно, – задумалась хозяйка. – А жить они где станут? У меня ведь, окромя подворья этого да хозяйства худого, и нет ничего. Дом вон поправить и то некому.

– За то покойна будь, Марья Степановна, – махнул Шатун рукой. – Сделаешь, как я прошу, и дом тебе поправят, и в убытке не будешь. А дом им я в своем имении поставлю. Сами, своей головой жить станут. Мне служить будут, как и сейчас служат. Да и дочерям твоим на приданое денег дам.

– Неужто правда?! – ахнула женщина, но тут же осекшись, прикрыла себе рот натруженной ладонью.

– Говорить много не стану, – понимающе кивнул парень. – Пока на стол накрывают, ты вон, с казаками, что со мной служат, поговори. Они скажут, что я слов на ветер не бросаю. Как сказал, так и будет. Так что в ответ скажешь, мать?