Кровь на клинке - Трофимов Ерофей - Страница 34

– Мортиру применял? – подумав, высказал майор свою версию.

– И мортиру, и мины, – кивнул Шатун. – Уже перед уходом на наших минах почти сотня башибузуков подорвалась. Удачную мы схему минирования выбрали. Ополченцам осталось только раненых добить.

– Так. Садись и пиши, – тут же потребовал Рязанов, подвигая к нему стопку бумаги.

– Это завтра, – решительно открестился Руслан. – Сегодня баня и отдых. Вот честное слово, Миша, я о нашей бане уже второй месяц мечтаю.

– Уговорил, – рассмеялся майор в ответ. – Тогда езжай домой, нечего тут меня от дел отвлекать. Но завтра чтобы был в этом кабинете как штык.

– Ой, можно подумать, что ты тут не разгибаясь трудишься, – не удержавшись, вернул подначку Руслан. – Давай, бросай свою бухгалтерию и поехали домой. В баньку сходим, я попрошу праздничный стол накрыть. Отметим поход наш.

– Ты лучше по дороге в церковь заехать не забудь, – многозначительно посоветовал майор.

– Опять слухи? – помрачнел Шатун.

– Ну, мелькают разговоры, но пока ничего серьезного. Как-никак, весь город знает, что ты в поход ушел. Так что не стоит нагнетать обстановку.

– Добро, заеду, – вздохнув, кивнул Шатун, поднимаясь. – А ты и вправду давай, закругляйся. Отпразднуем.

– Через час буду, – кивнул граф, щелкнув крышкой карманных часов.

Выйдя из штаба, Руслан одним прыжком вскочил в седло и, разворачивая Беса, скомандовал:

– В церковь, казаки. Свечи поставим, да молебен благодарственный закажем, что вернулись все живыми и здоровыми.

Кавалькада рысью доехала до городской церкви, и вся троица, привязав коней у ограды, вошла вовнутрь. Широко крестясь, они купили свечи и, поставив их под ликами святых, замерли, читая молитвы. Вышедший из предела поп, увидев посетителей в походной одежде и с оружием, скривился, но промолчал. Увидев его, Руслан еще раз перекрестился и, подойдя, тихо спросил:

– Молебен хочу заказать, батюшка.

– За упокой? Кто преставился? – тут же отреагировал поп.

– Господь с вами. Благодарственный. За сохранение жизней воинства казачьего, из похода вернувшегося.

– Это отряд ваш, что ли, воинство? – угрюмо уточнил поп, воинственно встопорщив бороду.

– А что вам не нравится, уважаемый? – зашипел Руслан, выпрямляясь во весь свой рост. – Или вы контрразведку уже и воинством государственным не считаете? Может, вы еще и с католиками дела ведете, чтобы веру их поганую на земли наши принесть?

Не ожидавший такого наезда поп разом растерял всю свою воинственность и, моментально съежившись, принялся блеять что-то насчет того, что его неправильно поняли. Глядя ему в глаза, Руслан наклонился и еле слышно добавил:

– Здесь тридцать рублей, и чтобы сегодня же отслужил. Не сделаешь, пожалеешь. Сам к митрополиту поеду, чтобы у него разрешение на расследование твоей деятельности получить. Понял?

Словно завороженный его тоном и долгим, немигающим взглядом разноцветных глаз, поп истово закивал, трясущимися руками пряча деньги в карман.

– Благословите, батюшка, – прошипел Шатун и, дождавшись, когда поп его перекрестит, сделал вид, что приложился к перстню.

Выпрямившись, Шатун круто развернулся и широким шагом направился к выходу. Казаки, внимательно наблюдавшие за ним, поспешили следом. Выйдя на паперть, Руслан чинно поклонился церкви и, закончив с ритуалами, направился к коню.

– Княже, чего там долгогривый тебе такого сказал, что ты его едва не прирезал? – поинтересовался один из казаков.

– А он, паскудник, отряд наш за воинство казачье не почитает, – не стал скрывать Шатун.

– Это как так? – дружно возмутились казаки.

– А мне почем знать? – возмутился Руслан в ответ. – Сам едва не взбесился, когда услышал. Пригрозил даже, что к митрополиту поеду.

– Атаману рассказать надо, – подумав, мрачно высказался спросивший Руслана казак.

– И что он сделает? – иронично хмыкнул Шатун.

– А по станицам весть пустит, и перестанут наши казаки в эту церкву ходить. Пусть старухам своим служит. Посмотрим, каков тогда у него приход будет, – злорадно пообещал казак.

– Это сами решайте. Тут я вам не советчик, – вздохнул Шатун.

Кавалькада въехала на подворье, и слуги, увидев вернувшегося Руслана, тут же кинулись готовить все к празднику. Мишка, которого Шатун заранее отправил домой, уже успел подготовить все к походу в баню, а сам отправился на базар, за вкусностями. Благо денег на это ему Руслан выделил достаточно. Полученные с продажи трофеев деньги сразу были разделены на всех участников похода. Тем, кто остался в Пятигорске, была выделена отдельная доля.

Выделять кого-то или обходить Руслан не собирался, отлично понимая, что это станет камнем преткновения. А так на участвовавших в бою приходится две доли, командирам по три, всем находившимся вне боя по одной. Все честно и справедливо. Остаток отходил в отрядную кассу, где уже собралось порядка ста семидесяти рублей. Хорунжий, отвечавший за кассу, в самом начале поинтересовался, зачем это нужно, и был очень удивлен ответом.

Менять или распускать свою команду Шатун не собирался, так что деньги эти он планировал использовать на развитие отряда. Приобретение коней, оружия, амуниции, если кому-то это потребуется. Казаки это знали и очень даже приветствовали такую инициативу. Шатун использовал кое-какие дополнения к тем правилам, что уже были приняты в казачестве, воспользовавшись системой, которую в свое время использовали пираты.

На его взгляд, вполне себе справедливую. И как показала практика, система эта была вполне жизнеспособной. Поднявшись к себе, Руслан снял пропыленную и пропахшую конским потом одежду и, переодевшись в домашнее, с наслаждением потянулся. Часа через полтора Михаил сообщил, что баня готова и, позвав Рязанова, князь отправился париться. Отмывшись и отпарившись до скрипа, они не спеша попивали ледяной квас, когда у ворот вдруг возникла какая-то суета.

– Что там еще? – мрачно поинтересовался Рязанов, глядя на возникшую у калитки толкучку.

Один из дежурных казаков жестом подозвал к себе денщика Мишку и, что-то быстро ему сказав, вернулся к пытавшимся прорваться во двор неизвестным. Вошедший в беседку Миша, смущенно покосившись на графа, негромко поведал:

– Там люди к тебе, княже. Принять просят.

– Что за люди? Откуда? – растерялся Руслан.

– Так торговцы городские.

– И чего им надо?

– Не говорят. Сказали только, что помощь твоя нужна.

– Ты чего-нибудь понимаешь? – растерянно посмотрел на приятеля Шатун.

– Нет, – коротко мотнул Рязанов головой.

– Зови сюда старшего, – чуть подумав, приказал Руслан. – Только одного. А то начнут тут хором орать.

Вошедший в беседку дородный мужчина, в добротной одежде и с окладистой, тщательно расчесанной бородой, степенно перекрестился и, поклонившись, представился:

– Купец третьей гильдии, Савватей Кузьмич меня звать. Савенковы мы. Прости, княже, что побеспокоили, но ждать более никакой мочи нет.

– Присаживайся, Савватей Кузьмич, в ногах правды нет, – вздохнул Руслан. – Миша, кружку подай гостю и квасу налей. А ты рассказывай, Савватей Кузьмич. Что за беда и чем тебе контрразведка помочь может.

– Не мне одному, ваше сиятельство, – удрученно вздохнул купец. – Почитай все торговцы на базаре возвращения твоего ждали.

– Да что случилось-то? – переспросил Руслан, теряя терпение.

– Горцы в степь выходят и караваны наши грабят. А полиция ничего делать не желает. Говорят, мол, не их земля, – вздохнув, высказался купец.

– Погоди, что значит грабят? Где именно? – подскочил Рязанов. – В нашем уезде такого не было.

– Так в том-то и штука, что не в нашем, – едва не взвыл купец. – Когда из Кисловодска или еще откуда идем, там и грабят. Здесь, в округе их днем с огнем не сыщешь. А вот там грабят.

«Или я дурак, или жопа с двумя „п“ пишется», – проворчал про себя Руслан.

– А жалобу в полицию подавали?

– Подавали.

– В нашу, или в тех уездах, где грабили?