Японская разведка против СССР - Кириченко Алексей Борисович "Стильно" - Страница 2

Япония тоже повинна в этом, и отечественные историки справедливо разделали ее вдоль и поперек. Но, изучая архивные материалы, я пришел к убеждению, что Россия (СССР) была тоже далеко не ангелом и многих неприятностей в прошлом можно было бы избежать, прояви обе стороны терпение и сдержанность. Понятно, что прошлого не вернешь. Но, чтобы добиться положительных сдвигов в будущем, нужно беспристрастно сказать правду о прошлом.

В основном в записках я употребляю настоящие имена и фамилии. Если же по каким-то причинам не называю истинную фамилию лица, то выделяю ее курсивом.

Немного о себе

Я не по книжкам, а на собственной, как говорится, шкуре испытал все «прелести» немецкой оккупации и той трагедии, которая не обошла ни одну семью в Белоруссии во время Великой Отечественной войны. Случилась странная вещь: все, что происходило на моих глазах до освобождения нашего села Красной армией в октябре 1943 года, я прекрасно помню, а то, что происходило потом — отложилось в моей памяти только отдельными фрагментами. Например, в моей памяти и сейчас встает картина, как в 10 часов утра 22 июня 1941 года над нашим селом медленно проплыла со страшным заунывным ревом огромная армада «юнкерсов» со смертоносным грузом на борту в сторону Киева.

После освобождения Красной армией нашей местности из-под фашистской неволи в декабре 1943 года я пошел в первый класс. Еще доносился грохот канонады, а мы уже изучали буквы. Каких-либо учебников или тетрадей и в помине не было. Писали на клочках бумаги или на конфетных обертках, которые во время немецкой оккупации растащили с ликвидированной немцами Наровлянской конфетной фабрики.

Мне в школе все предметы давались легко, и никто не сомневался, что я обязательно поступлю в высшее учебное заведение. Случилось так, что я очень пассивно повел себя на вступительных экзаменах и не набрал нужного количества баллов, чтобы быть зачисленным на учебу.

Осенью 1954 года меня приняли на работу учеником деревомодельщика на Минский автозавод. Жесткий порядок и дисциплина, работа в две смены и обязательное выполнение производственных заданий — все это не вызывало во мне чувства протеста или скрытого недовольства. Сама профессия мне нравилась, тем более что я был с некоторыми работами по дереву знаком с детства, а полученные в средней школе знания по черчению позволяли быстро разбираться в чертежах, что в глазах начальства выгодно отличало меня от моих сверстников.

В ноябре 1955 года я был призван в армию.

В то время, когда меня призвали в армию, министром обороны был маршал Г.К. Жуков, который жесткими мерами пытался навести в Советской армии образцовый порядок, по поводу чего ежедневно издавал грозные приказы о различных наказаниях провинившихся, которые на утренних построениях нам исправно зачитывали.

У меня уже в тот, армейский период сложилось свое отношение к загадочной фигуре маршала, которое с годами не только не уменьшилось, а скорее увеличилось. Знакомство с архивными материалами, чем я занимаюсь в последние годы, только усилило мою настороженность к роли этого человека в войне, и я думаю, что история еще не сказала своего последнего слова о цене его гениальности и прозорливости.

После службы в армии меня приняли на учебу на исторический факультет Белгосуниверситета. Все дисциплины были для меня интересны, и у меня даже мысли не было уйти из университета.

Однако после зимней экзаменационной сессии меня пригласили зайти в КГБ Белоруссии. После состоявшейся там беседы и различных проверочных мероприятий я оставил университет и уехал на учебу в Ленинград.

«Кормушка»

Институт иностранных языков КГБ при Совете Министров СССР был образован в 1951 году на базе специальных курсов иностранных языков, созданных во время Великой Отечественной войны. На этих курсах в ускоренном темпе изучали немецкий язык сотрудники НКВД, которым предстояла работа на фронте или в тылу врага.

Институт располагался в трехэтажном здании бывшего Павловского юнкерского военного училища по улице Малая Гребецкая, 6, на Петроградской стороне.

Кто-то из обитателей этого учебного заведения дал ему наименование «кормушка», которое прижилось и до сих пор употребляется выпускниками этого учебного заведения. В институте действительно были созданы идеальные, даже по нынешним временам, условия, чтобы слушатели (так именовался переменный состав) института имели возможность отдавать все силы учебе. Помимо того что все слушатели обеспечивались на уровне курсантов военных училищ, каждый ежемесячно получал стипендию в размере 600 рублей в месяц независимо от результатов учебы. Это была по тем временам довольно приличная сумма. Я, например, в университете получал на первом курсе стипендию 35 рублей.

Печально известный отставной генерал О.Д. Калугин, сбежавший в США, тоже был выпускником «кормушки», хотя по разработанной им легенде твердит, что закончил Ленинградский университет.

В 1960 году, однако, эта «кормушка» была ликвидирована, а весь переменный состав был переведен в Москву. И я стал учиться на факультете иностранных языков Высшей школы КГБ при СМ СССР им. Ф.Э. Дзержинского (ныне — Академия ФСБ). Трудно судить, насколько оправдано было такое решение, но власти поступили при этом, как всегда, не по-хозяйски, ибо непомерная жажда гигантомании разрушила прекрасно функционировавшее высшее учебное заведение. Богатая библиотека института была безжалостно ликвидирована, и все книги сданы в макулатуру, а оборудование уничтожено или разграблено. Ныне в обветшалом и долгое время не видевшем ремонта здании размещается районная поликлиника.

В год моего поступления в институт прибыло в четыре раза больше абитуриентов, чем требовалось. Это значит, что в институте при подборе будущих слушателей существовал плановый конкурс.

Я решил, что вернусь назад в университет. Поэтому вместо подготовки к очередному экзамену я все дни проводил в музеях Ленинграда, хотя сдавать экзамены и ходил. Как ни странно, но мне поставили на экзаменах довольно высокие оценки.

Как бы там ни было, я успешно сдал вступительные экзамены и был включен в состав тех, кого вызывали на мандатную комиссию, где происходило первое публичное знакомство руководства института с будущими слушателями.

На собрании вновь зачисленных слушателей было объявлено волевым порядком, что я буду изучать японский язык.

Бюро дезинформации

В 1923 году решением ЦК ВКП(б) в ОГПУ было создано Бюро по дезинформации. Бюро по дезинформации, которому должны были подчиняться все организации СССР. Впоследствии это бюро неоднократно реформировалось, но суть его работы оставалась прежней — продвигать необходимые Советскому Союзу решения и настроения. Многие разработки бюро до сего времени закрыты. Возможно, это и правильно: нужно иметь японскую выдержку и не выкладывать все карты на стол.

Но о двух гениальных операциях Бюро по дезинформации я хотел бы рассказать.

Первая — это знаменитый «меморандум позитивной политики Танака». В мировой печати был опубликован в 1927 году как доклад премьер-министра Японии Танака Гиити императору Хирохито. В меморандуме излагался план последовательного покорения Японией всего мира. Танака Гиити до конца дней своих пытался доказать, что никакого меморандума он не писал, что это фальшивка. Но чем больше он доказывал, тем меньше ему верили.

В последних российских публикациях начинают сомневаться в реальности «меморандума Танаки». Да и как не сомневаться, если влиятельные советские деятели даже в сталинские времена признавали, что меморандум — фальшивка. Если бы такой документ действительно существовал, он бы в обязательном порядке был затребован Токийским трибуналом в качестве доказательства агрессивности Японии.

Советская сторона обвинения на Токийском трибунале избегала даже упоминания об этом документе. Лучшим доказательством этого служит следующее письмо: