Я мыслю, значит, я существую (СИ) - Max Maximov - Страница 5

— И что дальше делаем? — спросил Кошкин.

— Пусть для начала Костя проведет полное исследование трупа, — сказала Алёна, — может, еще что обнаружится.

Я знаю, где ты живешь

Полдень. Мишка один покачивался на качелях во дворе возле дома. Отец с этого года начал отпускать парня гулять без присмотра, но только с условием, что тот с детской площадки ни ногой. Ласкин сидел на кухне, возле окна, и парень был у него всегда на виду. Отец заканчивал проверять контрольные работы девятиклассников. Друзья у Миши были, но сегодня сложилось так, что на площадку никто не вышел. Миша размышлял про слова отца — человек может создать что-то из ничего. Ребенок никак не мог понять, что это значит, ведь творчество создается не из ничего, а из слов или из красок.

— А может, папа имел ввиду, что до рождения Пушкина не было его стихов, которые нас заставляют учить? — думал Миша, — а потом Пушкин их написал и они появились из ничего? Но как это из ничего? Нет, они тоже из слов. А слова Пушкин выучил в детстве. Рисунок если я рисую, то я его не придумываю, я смотрю на что-то и повторяю.

Миша, держась руками за цепи, к которым крепилась перекладина, откинулся назад, задрав голову к небу.

— А что, если я нарисую что-то, чего еще нет?! — вспыхнула у ребенка мысль, да так ярко, что он аж заулыбался, удивляясь самому себе.

Неожиданно внимание его привлекла женщина, которая незаметно подошла к качелям. Миша вернулся в прежнее положение. Уперевшись ногами в вытоптанную землю, он привстал, продолжая держатся руками за цепи и опираться поясницей на перекладину. Женщина эта была похожа на бездомную. На вид ей было около пятидесяти лет. Одета она была так, будто слепого человека запустили в магазин одежды и сказали, чтоб он за короткое время успел нацепить на себя как можно больше разных вещей. На ней были красные туфли на каблуке, спортивные обтягивающие штаны, короткая белая майка, расстегнутая рубашка, а поверх всего этого был накинут серый домашний халат до пола с длинными рукавами, скрывающими кисти рук. Черные волосы ее свисали до плеч, прикрывая уши. Лицо выглядело здоровым, чистым, с подтянутой кожей, что казалось странным в случае, если она бездомная или алкоголичка.

Миша вначале испугался и хотел было уйти, но она доброжелательно произнесла:

— Привет.

Женщина стояла напротив мальчика в двух метрах.

Миша заметил красную линию на ее лице, которая тянулась от подбородка до уха, будто кто-то провел ей по лицу маркером или, скорее, помадой.

— Здравствуйте, — ответил мальчик.

Кое-как на ватных дрожащих ногах, неумело ступая на высоких каблуках по земле, она сделала несколько шагов в сторону соседних качелей.

— Вы хотите покачаться? — удивленно спросил Миша и оглянулся. В это время сзади по тротуару шел сосед, а ближе к углу дома стояла девушка с коляской. В доме напротив на балконе какая-то старушка вешала белье. Наличие людей вокруг придавало Мишке уверенности. Да и если что, от этой странной женщины всегда можно убежать, ведь, как приметил Миша, она еле ходит в этих туфлях.

Женщина ничего не ответила. Она села на качели справа от Мишки и окинула взглядом ребенка. Потом схватилась руками за цепи и начала распрямлять и сгибать ноги в коленях, при этом, конечно же, раскачаться ей не удавалось. Мишка снова обернулся. Сосед зашел в подъезд, старушка ушла с балкона, а девушка метрах в пятидесяти все еще стояла, покачивая в коляске малыша.

— Не выходит, — произнесла женщина без интонации и замерла.

Когда Миша обратил внимание на ее левую руку, страх резко сковал его. Из-за неприязни и брезгливости он сморщил лицо, рассматривая кисть женщины: из основания ее большого пальца торчал еще один большой палец, мизинец был развернут в противоположном направлении и мог загибаться к тыльной стороне ладони, и, судя по всему, пальцев у нее было семь или восемь — сосчитать сходу было сложно, ведь она держала руку в кулаке, обжимая цепь. Указательный палец был явно тоньше остальных раза в два. Рука ее выглядела неестественной, будто кто-то наспех слепил человеческую руку, перерисовывая её с оригинала, с настоящего человека, но не стал показывать руку в деталях, а передал лишь общий смысл, общую концепцию без подробностей. Будто пришелец, который ни разу не встречался с человеком, мельком увидел одного из представителей нашего вида и потом пришельцу дали задание нарисовать человека по памяти.

Миша сглотнул. Вторая рука скрывалась за телом женщины. Мальчик слегка подался вперед и увидел, что там все гораздо хуже: вместо правильно сложенной в кулак кисти была непонятная путаница из пальцев, сосчитать которые так же казалось невозможным. Пальцы были тонкие, длинные и их явно было больше пяти.

— Пойду-ка я домой, — мелькнула здравая мысль у Мишки, но в этот момент женщина снова заговорила:

— Ты хочешь что-то спросить у меня? — она повернула лишь голову, а тело её осталось неподвижно. Сидеть в такой позе со скрученной шеей явно должно быть неудобно.

Миша оглянулся. Женщина с коляской ушла. Теперь двор был пуст, и лишь они вдвоем сидели на этих качелях. Прохожих тоже поблизости не было.

— Сфотографировать бы ее, — подумал Миша. Но фотографировать не чем. Телефон Мишкин отец обещал подарить на ближайший день рождения, через два месяца.

— Кто вы такая? — спросил мальчик, — и что с вашими руками?

— Меня зовут Женя, — сказала она, — мне пятьдесят два года. Я живу в городе Потерянное. А тебя как зовут?

— Миша, — напряженно произнес мальчик.

Она поставила ноги на землю и отпустила цепи. Женя поднесла ладони к своему лицу и принялась рассматривать свои уродливые, кривые пальцы, ветвившиеся и загибающиеся в разные стороны, будто фракталы. Миша с ужасом заметил — сбоку из последнего фаланга среднего пальцы левой руки у нее торчит еще одна фаланга, перпендикулярно самому пальцу. Такие ответвления были и на второй руке на разных пальцах.

— Ты живешь в этом доме? — Женя посмотрела сквозь мальчика в сторону его подъезда. Руки она опустила и длинные рукава халата скрыли её безобразные кисти.

— Нет, — соврал Миша, я вообще не отсюда.

— Тогда почему ты вышел из этого подъезда двадцать три минуты и восемнадцать секунд назад? — спросила она и сфокусировала взгляд на Мише.

— У меня тут друг живет.

— Он как ты?

— Что значит, как я?

— Он такой же мальчик?

— Я не понимаю вас.

— Он мальчик?

— Да.

— Мальчик, как ты?

— Да не знаю! — Миша перепугался не на шутку, — он встал с качелей.

— Я, наверное, пойду, мне пора домой, — произнес Миша и хотел уже развернуться в сторону своего подъезда, но тут же смекнул, что тогда его обман вскроется. Парень замер в нерешительности.

— А ты где живешь? — раздался голос сзади.

Миша повернулся к Жене.

— На улице Лесничества, — сказал он.

— А какой дом?

— Тр… три… тридцать эм… пять, — еле выдавил из себя мальчик.

Женя слегка подняла взгляд, чуть выше Миши, а потом произнесла:

— Улица Лесничества в городе Потерянное насчитывает двадцать восемь домов. Ты обманываешь меня?

Лицо Жени слегка съехало в бок — глаза, рот, нос, губы, всё это синхронно сместилось в сторону левого уха буквально на сантиметр, скользя по лицевой части головы, будто маска, которую немного сдвинули в сторону, но вскоре все вернулось назад. Миша раскрыл рот и протер один глаз. Продолжил всматриваться в лицо женщине, сделав несколько шагов назад.

— Кто вы такая? — спросил он снова.

— Я Женя.

Миша пятился, а женщина продолжала сидеть на качелях, медленно доворачивая голову в сторону мальчика.

— Тот, кто дает мне неправильную информацию, причиняет мне вред. Ты обманул меня, Миша.

Поняв, что хитрость его раскрыта, мальчик решил дальше ничего не выдумывать.

— Квартиру-то она мою не знает, — подумал он и сделал еще несколько шагов назад. В это время Женщина резко встала с качелей, пошатнувшись на каблуках. Ноги ее колыхнулись, пуская волну, словно канаты, словно тела змей, а потом застыли, приобретя твердость. Миша развернулся и без оглядки рванул к своему подъезду.