Стрела в печень (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 39

Запретить закладывать имения? А что закладывать? Панталоны? Сколько-то украшениями можно, но это мизер. Не выплывет такой банк. И как потом недоимки и проценты с дворян выбивать? Палкой? Долговой ямой? Нет. Нужно что-то другое придумать. В принципе, можно пойти по предельно жёсткому варианту, заманить небывалой щедростью дворян, выдать деньги под залог имений, за половину примерно стоимости, а потом продать, оставив придурков без земли и денег. Пусть зарабатывают хлеб в поте лица. В армии офицеры нужны. В банке и прочих министерствах служащие, в школах учителя. У такого плана был минус. Не бунт. Дворяне и бунт разные понятия, а вот заговор. Не хотелось бы потомкам оставлять эту взведённую бомбу.

Додумался пока только до того Иван Яковлевич, что банк этот будет инвестиционным. Хочешь черепицу выпускать, давай проект, смету и половину суммы. Понятно, что таких людей будет мизер. И половину из них просто прожектёрами. Маниловыми. Разорятся. Но хоть что-то, деньги же не пропьют. Чего-то построят. Взять потом за долги под внешнее управление и навести порядок. Кем? Готовить надо инженеров и бизнесменов, сами не появятся, не поганки.

С Государственным банком проще. Обычная сберкасса из будущего. Хочешь получить проценты неси денюшки, хочешь взять небольшой кредит — бери. Пусть даже в ноль сработает этот банк. Главное — он есть у него в подвалах лежит золото и серебро и можно, значит, начать выпуск бумажных денег. Если в десятке городов будут отделения, то это уже будет иметь смысл, и народ потянется. Купцу в Астрахань из Питера или Риги легче кошелёк везти с десятком тысячных купюр, чем несколько телег серебра.

А ещё, раз пока банков, выпускающих бумажные деньги, кроме Англии нет, то набившие руку работающие в России служащие банков могут потом и за пределами нашей счастливой Родины открывать филиалы нашего государственного сбербанка. И пускать в ход наши бумажные деньги, привлекая инвестиции назад в Россию. Ну, и что что промышленность во Франции более развитая, они и разовьют в России. Свободные деньги — двигатель прогресса.

О деньгах Ивану Яковлевичу напомнил братец, вернувшийся из Курляндии. Густав по плану должен жениться на Александре Меншиковой. Брехт переговорил о том с Анхен, и та с радостью согласилась. Ни с того ни с сего Государыня привязалась к своей новой фрейлине. И пристроить его за брата своего Вани почла за удачу. Девочка и правда ни за что настрадалась, приехала еле живая — кожа да кости. Одни глаза синие на половину лица. Сейчас за пару месяцев отъелась немного, но всё одно на купчиху не смахивает. Как бы не чахотка у девушки. Как проверишь? Микроскопа нет, да и был бы, Брехт понятия не имеет, как палочка Коха выглядит. На всякий случай Иван Яковлевич вспомнил всё и про пчелиную моль, и про медведку, и про всё остальное, что использовала баба Яга — Матрёна для лечения туберкулёза в прошлой реальности.

Нашел и в этот раз несколько приличных народных ценительниц с помощью братцев Блюментростов и выбрал одну, которую и научил всему, что про чахотку ему Матрена поведала. Бабка на заморского перца смотрела сначала с презрением, потом с удивлением, а в конце с подобострастием.

— Так ты лекарь, господин герцог? — бородавка точно, как у Матрёны, чистая ведьма.

— Я есть Грут. В университете учился, хорошие были учителя. В общем, собери всё что надо, я с бортниками переговорю, моль добудут. Где ту медведку брать не ведаю. Поговори с крестьянами.

А деньги чего? Деньги вспомнил, что надо из банков европейских срочно изымать. Меншиковские. Остерман, которому Брехт это ещё два месяца назад поручил успел сделать не многое.

Пойманный, загнанный в угол, а потом притащенный в кабинет Андрей Иванович, долго рылся в бумагах, а потом найдя нужную, надел смешные круглые очки и прочитал:

— В сентябре 1727 года по решению Верховного Совета и Государя всё движимое и недвижимое имущество Александра Меншикова было конфисковано в казну. — Остерман взял бумагу, перевернул, почесал нос: — В описях имения и бумаг Меншикова нашли, что у вора этого находилось много денег в банках Амстердамском и Венецианском. В прошлые годы я пытался через посланников их вернуть на том основании, что всё имение Меншикова принадлежало правительству русскому по праву конфискации. Однако требования мои не были исполнены, ибо директора банков, строго следуя правилам своих заведений, отказывались отдать капиталы кому бы то ни было, кроме того, кто положил их…

— И? Теперь что? — Остерман своей привычкой всё объяснять, как тупому, Ивана Яковлевича просто достал уже.

— Сии капиталы, простиравшиеся более нежели на полмиллиона рублей директора согласны отдать только утвердившись, что наследники Меншикова сейчас на свободе и могут распоряжаться своим достоянием.

— Что ты за человек, Андрей Иванович, можешь сразу конец истории рассказать? — не выдержал Брехт. Чуть кулаком по столу не врезав. — Все на свободе. Александр у меня в полку офицером, княжна фрейлиной у Государыни. Что сейчас с деньгами?

— Не знаю я дальше, письмо своё и Государыни, что наследники на свободе, и как ты и сказал Иван Яковлевич при чинах состоят я в Амстердам и Венецию отправил. Ждём ответа. Думаю, куча проблем нас ждёт. Уж не знаю, как Данилыч туда всё это переправлял, а назад-то везти не просто. В серебре ежели полмиллиона, то это где-то семьсот пудов. Караван целый нужен. И сопровождение с роту. Деньжищи-то огромные, желающих поживиться тьма найдётся.

— Кораблём?

— Сколько того корабля ждать?

— А ладно. Есть у меня план, заберём мы деньги и в Амстердаме, и в Венеции.

Плана не было. Ну, пока не узнал, не было. План был другой. Наслушавшись от Беринга и Третьякова про сухопутный или сухопутно-лодочный путь из Москвы и даже Питера в ту сторону, Иван Яковлевич решил, что так дальше жить нельзя. Ладно до Кяхты ничего другого не придумать. Нужно только обустроить этот путь. Придорожных кафешек настроить, заправок и прочую ерунду. А вот с Охотском. Никаким образом не развить тот край, если всё по три года туда тараканить и половину потерять по дороге вместе с двумя третями людей. И так озлобить местных против себя, что они могут и партизанскую войну против русских открыть. Лучше убить русского, чем самому умереть с голоду.

Из этих размышлений выходило, что припасы нужно завести на кораблях из Питера в Охотск. Кораблей способных сейчас преодолеть такой путь в России не было. Гнилушки одни. Только начали новые закладывать. И моряков на такое способных тоже нет. Вот план и родился у Ивана Яковлевича, зная о плавании Крузенштерна, нужно закупить в Англии два барка, нанять там примерно четверть команды и несколько офицеров и добавив лучшими нашими моряками и капитанами с офицерами отправить эти два барка пока не в Кругосветку, а только до Охотска. Корабли в ту степь плавают. Португальцы и голландцы в Японию, англичане в Китай. Да, путь не близкий. На самом деле, при современных скоростях — это полтора года плыть. Много. Без базара — много. Но ведь не три года, как в первой экспедиции Беринга. Плюсом два корабля уже готовых, настоящих кораблей, а не игрушек из сырого леса. И на этих двух кораблях можно привезти и парусину, и канаты, и якоря, и гвозди. Ничего плохого, если в Охотске будут верфи и на них начнут строить корабли и не из сырого, а из хорошо просушенного леса.

На это путешествие деньги нужны. Иван Яковлевич помнил всю эпопею со сбором денег для Крузенштерна. Пришлось повертеться, не дешёвое это мероприятие кругосветка. Поход двух кораблей в Охотск не сильно дешевле обойдётся. Два хороших новых судна купить у Англии — тысяч тридцать в тот раз ушло, пусть сейчас чуть дешевле, двадцать тысяч. Наём команды и офицеров за рубежом. Ещё тысяч двадцать. Своим платить придётся за четыре, скажем, года плавания. Ещё тысяч тридцать. Продукты. Снаряжение для трёх — четырёх новых судов, что построят в Охотске. А ещё нужно заходить в иностранные порты, там тратить золото и серебро на закупку провизии и отдых команды, на обязательно потребующийся ремонт кораблей. Да и на взятки портовым чиновникам, нужно пару тысчёнок отстегнуть.